Тахир, который до этого момента тихо сидел в Ракке вместе со своей армией, получил приказ отправляться в Багдад, куда он вошел 10 августа 819 г., почти одновременно с халифом. С момента смерти Харуна ар-Рашида прошло больше десяти лет.

««Как называется это место?» — Спросил ал-Мансур. «Багдад», — был ответ. — «Клянусь Богом, — отвечал халиф, — это именно тот город, который, по словам моего отца Мухаммеда ибн Али, я должен основать, где я должен жить, и где в будущем будут править мои потомки. Принцы, жившие до и после ислама, потеряли его след, чтобы моими заботами осуществились откровения и повеления Бога. И вот легенды сбываются, знамения и предсказания обретают ясность. Бесспорно, этот «остров», омываемый с востока Тигром, а с запада Евфратом, окажется центром вселенной. Сюда по Тигру будут приплывать и бросать якорь корабли, которые прибудут из Васита, Бассоры, Убуллы, Ахваза, Фарса, Омана, Ямамы, Бахрейна и окрестных мест. Сюда по Тигру будут прибывать товары из Мосула, Дийяр Рабия, Ракки, Сирии, Малой Азии, Египта и Магриба. Этот город также встанет на пути у народов Джабала, Исфахана и провинции Хорасан. Хвала Богу, который уготовал мне эту столицу и сохранил ее незамеченной всеми моими предшественниками. Клянусь Богом, я ее воздвигну и буду жить в ней всю жизнь, и она станет обиталищем моих потомков. И, без сомнения, она станет самым процветающим городом мира»» (Якуби, Страны).

Этот поразительный урбанистический успех, от которого сегодня не сохранилось почти никаких следов, вовсе не был обусловлен природными условиями. Это место ничем не выделялось. Ни холмов, как в Риме или Стамбуле, ни цветущего оазиса, как в Дамаске, ни акрополя, чтобы построить цитадель, как в Афинах или в Иерусалиме. Недалеко оттуда возникли и другие великие города: Вавилон, Селевкия, Ктесифон. И все они, как и Багдад, находились на пути, связывающем Иранское нагорье с Месопотамией и Сирией. По этому древнему пути, пересекающему Загрос между Ханакином и Хама-даном, чтобы чуть севернее вернуться на месопотамскую равнину, люди, культуры и товары на протяжении тысячелетий перемещались из Средиземноморья в Центральную Азию, Индию и Дальний Восток. Земли в окрестностях Багдада редко страдают от наводнений, и Тигр здесь близко подходит к Евфрату, с которым его легко соединить с помощью каналов. Этот удобный для обороны центр коммуникаций сразу оказался особым местом, где в немыслимо короткие сроки возникло необыкновенно плотное городское население.

Первоначальный план Мансура предполагал основание города-крепости, в котором он собирался сосредоточить свою власть. Ему нужна была политическая и административная столица без садов и школ. Но город день ото дня обретал черты настоящей столицы, великолепие и богатство которой привлекало толпы людей со всей империи и даже из-за ее пределов. Багдаду предстояло стать дворцовым и правительственным ансамблем, и прошло не больше двенадцати лет, как он уже был огромным городом, а каких-то полвека спустя столица Харуна ар-Рашида, насчитывавшая примерно миллион жителей, уже была самым крупным городом тогдашнего мира, в котором самые населенные города Северной Италии и Фландрии едва дотягивали до 40 000 душ. По сравнению с Багдадом, занимавшим почти 100 квадратных километров, тогдашний Париж выглядел ничтожным. Сравниться с ним мог только Константинополь, и еще Дамаск и Каир, численность населения которых в скором будущем достигла 300 000 и 500 000 человек соответственно.

Причины этого головокружительного роста, с которыми на протяжении Истории мы сталкиваемся почти повсеместно, особенно в Европе XII и XIII вв., или на Балканах и в Анатолии в XV и XVI вв., всегда одинаковы: восстановление мира, политическая стабильность, умелое управление, ресурсы или новые экономические течения, которые смогли применить на практике широкие слои работоспособного населения. Таким образом, в VIII и IX вв. на арабском Востоке мы можем наблюдать один из самых удивительных взлетов городского строительства за всю историю человечества.

В Багдаде присутствовали все условия развития. Гениальность Мансура состояла в том, что он их выявил и использовал. Сельскохозяйственная экономика находилась на подъеме благодаря работам, проведенным в эпоху Са-санидов: осушение болот и ирригация позволили выращивать продовольственные культуры, в том числе сахарный тростник, финиковые пальмы, апельсиновые деревья, а также текстильные культуры (главным образом, хлопок). Находясь вблизи от местности, уже плодородной и используемой садовниками и земледельцами, Багдад, опутанный сетью каналов и напоминающий остров, омываемый двумя реками, был просто обречен на блестящее будущее. В свою очередь, массовое нашествие в город вызвало, помимо строительной лихорадки и прочих обусловленных им нужд, приток людей и капиталов, который со временем неуклонно рос. Последовал взлет торговли, о котором свидетельствует эта история, рассказанная историком Хатибом ал-Багдади. Некий византийский посол, прибывший к ал-Махди, посетил Багдад. Неожиданно он остановился, чтобы сказать сопровождавшему его великому постельничему: «Вот место, которое прекрасно подошло бы для вложения денег. Не могли бы вы попросить халифа одолжить мне 500 000 дирхемов. Я уверен, что через год удвою этот капитал». Ал-Махди, щедрый, как всегда, ответил: «Дайте ему 500 000 дирхемов, которые он просит, и добавьте к ним еще 500 000 дирхемов. А когда он вернется в свою страну, ежегодно высылайте ему доход с этих денег». Так и было сделано. На деньги халифа грек выстроил мельницы недалеко от города в месте слияния двух рек и до самой смерти каждый год получал прибыль от своего предприятия.

Как и этот посланник василевса, спекулировали все, кто мог, начиная с семьи Аббасидов и всех крупных и мелких государственных чиновников. Землю продавали и покупали, принимали участие в коммерческих проектах, без зазрения совести нарушая религиозные запреты по поводу ростовщичества и пользования деньгами.

Первыми вблизи Круглого города поселились те, кому халиф пожаловал землю, то есть прежде всего люди, наиболее верные режиму, в частности большая часть представителей рода Аббасидов. Мансур говорил о них своему сыну: «Почитай их, выдвигай их, будь щедрым с ними, ставь их выше прочих, так как их слава также и твоя, и хвала, которую ты им возносишь, равно относится и к тебе самому…» Сыновья ал-Махди поселились на востоке, в то время как халиф приказал выстроить свой дворец в ал-Русафе, на другом берегу Тигра, где к нему присоединилась его свита и высшие чиновники.

Люди Сахаба также обосновались на землях, выделенных халифом. Принадлежа к самым верным племенам (Курейш, Ансар, Йемен), они были самыми близкими соратниками халифа. Они были очень многочисленными при дворе и выступали хранителями литературных и поэтических традиций доисламского прошлого. Мансур отдал им своего наследника Мухаммеда (ал-Махди) для обучения арабской истории и литературе. Махди поступил так же со своими сыновьями Хади и Харуном. Землю получали и другие арабы, поскольку именно благодаря поддержке племенных вождей города вроде Мосула, Васита, Басры и Куфы оказались в руках халифа в ходе революции, и Аббасиды не забыли об этом.

Они также не забыли о решающей поддержке хорасанской армии, этих иранизированных арабов, поселившихся в Иране и ставших ударным кулаком аббасидского войска, приведшего их к власти. Эти воины, прошедшие повторную арабизацию, организованные по племенному принципу, «верные, великодушные и неподкупные», служили самыми надежными отрядами армии первых халифов. Во времена Харуна они занимали целые кварталы вокруг Круглого города, группируясь по месту рождения в Персии.