Для ненасытной алчности римских всадников такое постановление оказалось ужасным ударом. Немудрено, что они тотчас заявили о страшной несправедливости к ним победоносного полководца и с помощью денег стали натравливать на него в Риме старых врагов во главе с П. Це-тегом и Л. Квинкцием.

Человек красивый, статный, с острым умом, прекрасно образованный, одинаково красноречивый на форуме и в походе, Л. Лукулл имел все замашки аристократа старых времен и в этом отношении совсем не походил на своего учителя Суллу. Он не обходил палаток, не разговаривал с воинами запросто, по-товарищески. Его требования были неумолимы, а награды скупы. Он не хотел располагать воинов на зимовку в союзных и греческих городах; он показывал явно свое желание заставить их зимовать в тонких кожаных палатках во враждебной стране; наконец, он не позволил разграбить ни одного богатого города. И это, конечно, определило их отношение к нему.

72 год подходил к концу, и Л. Лукулл мог подвести его итоги. Понт был явно потерян для Митридата. Тигран (по крайней мере, в настоящий момент) не хотел ввязываться в войну. Не желали этого и парфяне. Всадники были обозлены на Лукулла и вели против него агитацию в Риме и среди воинов. Армия высказывала недовольство. Правда, провинции его почти боготворили…

Будущее казалось Л. Лукуллу достаточно неопределенным. Он являлся победителем, но сама победа не была достаточно надежной, пока за спиной Митридата стоял полный сил его зять Тигран. Стать новым Александром можно было только в одном случае — сокрушив армянского царя. Но ход событий в Италии (непрерывные поражения римских войск от Спартака) заставлял его все чаще задавать себе вопрос: а не придется ли ему, как Сулле, прекратить войну с Митридатом, заключить с ним поспешный мир и отправиться в Италию на помощь сенату? Думать так, казалось, имелись все основания…

Глава пятнадцатая

БОРЬБА СПАРТАКА С КОНСУЛАМИ

ГИБЕЛЬ КРИКСА И ЕГО АРМИИ

Наступил 72 год, которому, по убеждению вождей движения, надлежало решить исход задуманного ими дела. 19 высших военачальников повстанцев (фракиец Спартак, самнит Крикс, кельт из Испании Каст[49], галл Ганник, бывший доверенный раб П. Вариния — Публипор, способствовавший победам восставших и бежавший от своего господина с важными римскими секретами[50], начальники легионов, конницы и лазутчиков, префект лагеря и ремесленников) на военных советах в различных вариантах многократно обсуждали планы дальнейших действий.

Положение представлялось следующим. Юг, за исключением Капуи, где засели остатки войск П. Вариния (сам он находился уже в провинции Азия, полученной им по жребию) и еще нескольких городов, принадлежал повстанцам. В их распоряжении находилась армия в 70 тысяч человек, то есть 14 легионов пехоты, насчитывавших по 5 тысяч солдат, и конница в 4200 человек.

По приказу верховного вождя в расчете на другие легионы (их предстояло собрать) кузнецы со всей энергией ковали оружие. По решающим стратегическим направлениям создавались армейские продовольственные магазины. Припасы для них поставляли многочисленные имения юга, захваченные и управляемые рабами.

В средней и северной Италии все усиливалось партизанское движение, учащались нападения и поджоги имений, убийства рабовладельцев, побеги рабов из вилл и латифундий. Городские рабы, ободряемые успехами товарищей на юге, тоже стали думать о восстании.

Против этой угрозы, достаточно веской, по мнению вождей повстанческого движения, сенат принимал все еще недостаточные меры. Но следовало ожидать, что, почувствовав наконец серьезность угрозы, сенат отзовет войска из провинций: в первую очередь из Фракии, затем одну армию (Помпея или Метелла) из Испании, наконец, часть сил из Понта, где Л. Лукулл воевал с Митридатом.

Думать так были все основания. М. Лукулл в качестве наместника Македонии успешно воевал с фракийцами-бессами. Одновременно он вел дипломатические интриги, стараясь склонить к миру царя одриссов Садалу. Со всей энергией римский полководец совершал нападения на греческие города, не пожелавшие остаться в стороне от борьбы за независимость (Истрополь, Мессембрия, Одесс, Томы и др.).

В это же время явно кризисный момент наступал в Испании. В армии Сертория росло дезертирство, общины отпадали от него. Офицеры правого крыла и даже центра марианской партии стали косо смотреть на своего полководца. Помпей и Метелл открыто объявили всем повстанцам амнистию и большую денежную награду за убийство Сертория, следовало поэтому ожидать всяких неприятных сюрпризов.

После многократных обсуждений Спартак и его товарищи выработали общий план дальнейших действий. Было решено разделить армию на две части. На юге, поскольку он в основном очищен от неприятельских войск, оставить Крикса с 30 тысячами, поручив ему удерживать хлебные районы (Апулия), формировать для дальнейшей войны новые легионы и конницу, вплотную заняться организацией десанта в Сицилию и вовлечением ее в орбиту восстания, а также ликвидировать еще державшиеся в некоторых городах сулланские военные колонии, в первую очередь в Сипонте. Ибо Сипонт собирал зерно и товары со всей Апулии и распространял их по восточному побережью Италии (немало хлеба в результате попадало в Рим)[51].

В это же время сам Спартак с большей частью армии — 40 тысяч человек — через неприятельскую территорию по восточному побережью Италии, где сулланские военные колонии всего слабее, начнет рейд на север. Формируя по пути новые легионы, рассылая во все стороны партизанские отряды, он будет прорываться в подготавливаемую к революционному взрыву Этрурию, где рабы имеют уже опыт ведения войны (восстание 196 г. до н. э.), где много партизан из беглых рабов и вообще недовольных.

Главная задача его армии — поднять Этрурию на восстание, лишить Рим второго (и важнейшего) хлебного района, вторгнуться в Цизальпийскую Галлию, разгромить войска ее наместника, перевалить через Альпы и разгромить войска наместника Трансальпийской Галлии. В обеих Галлиях Спартак должен прочно обосноваться, создать здесь вторую опорную базу для восстания.

Отсюда, из Галлии, после необходимых наборов он отправит часть войск во главе с Кастом в Испанию на помощь Серторию. Тем самым римляне будут лишены возможности снимать части своих войск с испанского театра боевых действий.

Сам Спартак, находясь в Галлии, срочно отправит послов в Свободную Галлию и Германию. Нет сомнения, что воинственные племена галлов — арвернов, секванов, гельветов, — любителей войны и добычи, старых недругов римлян, не говоря уже о германцах, пожелают принять участие в антиримском движении.

На совещании у верховного вождя были рассмотрены также различные возможности активизации борьбы племен во Фракии, Иллирии, Македонии.

В дружном согласии вожди восстания приняли новый план дальнейшего ведения войны.

Быстро были сделаны последние приготовления. В конце мая 72 года войска повстанцев вышли на дорогу, шедшую вдоль восточного побережья Апеннинского полуострова через города Фирм, Анкону, Аримин, Мутину на Плаценцию (северная окраина провинции Цизальпийская Галлия).

Повсюду раздавались звуки свирелей и флейт, музыки фракийской, германской, галльской, малоазиатской. Воины пели боевые песни. Женщины из толпы, провожая своих близких, подносили им сосуды с вином.

Спартак, Крикс и другие высшие командиры также не были в стороне от общего веселья… Затем они совершили по отеческим обычаям возлияния богам и Гераклу — победителю, покровителю героев.