Последнее сражение оказалось на редкость ожесточенным. Римляне яростно атаковали центр повстанческого войска, занимавшийся галлами во главе с Эномаем (Спартак, как и подобает главному полководцу, командовал правым крылом, а Крикс — левым). Этот бой оказался для Эномая роковым. Проявив чудеса доблести и героизм, он пал в битве. Для Спартака это явилось большим несчастьем: он лишился надежнейшего товарища и авторитетного вождя, занимавшего значительное место в его планах.

За тело Эномая разгорелась яростная схватка. П. Вариний, желавший любой ценой захватить его, встретился со Спартаком в бою, был им ранен, потерял коня и едва избежал плена.

С остатками войска неудачливый полководец отошел в Капую и расположился там на зимовку. В очередном письме сенату П. Вариний постарался как можно более мягко рассказать о своих неудачах. Он обещал с начала следующего года возобновить военные действия и стереть врага в порошок, залогом чего объявлял смерть неприятельского вождя Эномая, уже павшего в борьбе с ним.

Правда, сам Вариний смотрел на положение дел не столь оптимистично, как он изображал их в письме. Претор вполне убедился, что враг очень силен. Поэтому он решил так: в сложной ситуации согласно коренному правилу римской политики следует помогать себе скорее не силой, а хитростью, тайными происками, заговорами, подкупами в стане врагов. Как такие вещи устраиваются, учить Вариния было не надо: как-никак отец у него являлся принцепсом сената! Тотчас из верных рабов и отпущенников с большими суммами денег под вполне благовидными предлогами в лагерь Спартака и по всему югу Италии было отправлено большое число тайных агентов. Им поручалось: искать «нужных людей» среди повстанцев, ободрять малодушных среди своих, сплачивать партию сопротивления, не жалеть ни денег, ни угроз, ни обещаний, дезорганизовывать вражеский тыл, организовывать всяческие «эксцессы», озлобляющие италийское население, а вину за них сваливать на повстанцев, пытаться организовать покушение на вражеских вождей, в первую очередь на самого Спартака. «Иногда, — поучал претор своих агентов, — один хороший удар кинжала стоит удачного сражения! Вспомните, как Муций Сцевола едва не убил кинжалом царя этрусков Порсену. Одним своим покушением, даже неудачным, он сразу прекратил злосчастную для Рима войну…»

Приказ претора был немедленно принят к исполнению, и тайные агенты тотчас принялись за дело…

Письмо Вариния, присланное в сенат, подверглось тщательному рассмотрению. Противники претора обрушивались на него со всяческими обвинениями. Впрочем, находилось также и немало защитников. В конце концов возобладало следующее мнение: хотя поражения преторов и неприятны, ничего по-настоящему ужасного пока не произошло. Поэтому нечего пугаться, меры должны приниматься главным образом в трех направлениях: 1) формирование настоящего войска; 2) изготовление необходимого снаряжения и оружия (большие заказы ремесленникам в Риме, Пицене и Этрурии упрочат их верность!); 3) принятие мер по снабжению Рима хлебом за счет Сицилии и Италии.

Положение с хлебом внушало сенату особую тревогу, так как он поставлялся скудно из-за действий пиратов на море, и эти поставки все время находились под угрозой срыва. Апулия же и значительная часть Кампании, главные поставщики хлеба в Италии (вместе с Этрурией), оказались практически потеряны, и было вновь как во времена войны с Ганнибалом, когда, по словам Ливия, «война истребила многих свободных земледельцев, в рабах ощущался недостаток, скот был расхищен, а усадьбы или разрушены, или выжжены». Тем не менее, подчиняясь эдиктам сената, земледельцы в Цизальпийской Галлии, Этрурии, а где могли и в Кампании, хотя и с чувством тревоги, вновь вышли на поля. В конце октября были произведены посевы скороспелой пшеницы (римляне сеяли обычно яровую трехмесячную и такую, что поспевала даже за 40 дней!), неприхотливой полбы и ячменя, относительно которого римляне по опыту знали, что нет растения, которое лучше защищает от голода при неурожае пшеницы.

Глава девятая

ЮГ ИТАЛИИ ОТПАДАЕТ ОТ РИМА

Спартак справил пышные поминки по Эномаю. В его честь было принесено много жертв. Пехотинцы и всадники, разделенные на отряды, при оружии двигались вокруг погребального костра и пели песни, прославлявшие подвиги покойного. Затем, когда погас огонь, участники печальной церемонии насыпали могильный холм, у которого несколько сот римлян должны были сразиться друг с другом, как гладиаторы, после чего состоялся памятный ужин.

Воздав должное памяти соратника, храбрейшего и славнейшего из мужей, Спартак произвел новые командные назначения. При этом Г. Ганник был назначен новым командиром германцев и всего левого фланга, а Крикс перемещен на пост командира галлов и центра войска.

Новые блестящие победы Спартака сильно способствовали быстрому росту его сил. Прибывавших галлов и германцев Спартак отдавал под командование Крикса и Ган-ника, за собой, как и прежде, оставив фракийцев.

Привлечение к восстанию новых людей происходило не только стихийно, но и за счет агитации среди пастухов (они составляли подавляющую массу восставших в легионах) в скотоводческих латифундиях специальными агитаторами. Прием этот был не нов: он употреблялся и в Сицилии Саль-вием и Афинионом. Вторым питательным источником для армии восставших служили эргастулы — тюрьмы, в которых господа держали провинившихся и мятежных рабов. Последних не приходилось долго уговаривать: они ненавидели своих господ лютой ненавистью и готовы были присоединиться к кому угодно, чтобы отомстить им. Третьим питательным источником для восстания служили сельские виллы, где работали деревенские рабы, занимавшиеся сельским хозяйством. Виллы были, как правило, небольшими, там работало по нескольку десятков рабов. Но и они давали определенный контингент для восстания. При этом заговорщики (если к ним и не прибывал отряд вооруженных спартаковцев) в первую очередь убивали своих надзирателей и виликов, преданных господину рабов, шпионивших за всеми, а то и самих господ. После этого, вооружившись чем попало, они шли на соседние виллы побуждать к восстанию других рабов.

Наконец, важным фактором являлся очень часто при восстаниях момент религиозный. Заговорщики приходили к какому-нибудь своему товарищу-предсказателю, который пользовался их доверием, как Эвн в Сицилии, и спрашивали его: «Дают ли боги согласие на задуманное ими?» Ответ в таком случае давался, как правило, положительный, и заговорщики брались за дело, часто избрав предсказателя в предводители.

Был и еще один источник пополнения рядов восставших — за счет так называемых «разбойных» отрядов из пастухов или городских рабов, которые, как говорит Ливий, «по дорогам и общественным пастбищам занимались грабежом». Такие отряды создавались периодически. Выполнив намеченную операцию, часть из них тут же распускалась.

Городские рабы также участвовали в предприятии Спартака, но главным образом в плане тайного оповещения его о планах римской администрации, передвижениях римских войск, передачи ему копий секретных римских документов, извещения о важных посольствах и пр. Тут главную роль играли «интеллигенты» из рабов: домоуправители, учителя, секретари и т. п.

Городские рабы, безусловно, находились в лучшем положении, чем сельские (это признают различные древние писатели). Бывало, что они защищали от опасности хозяев, славившихся гуманностью и хорошим обращением с домашней челядью. Редко поддерживая в открытых выступлениях сельских рабов, городские рабы вовсе не были лишены революционных настроений. Напротив, бившая ключом городская жизнь, волнения форума и выборов различных магистратов, многочисленные суды над важными лицами, делавшиеся всегда предметом общих пересудов, участие в тайных предприятиях хозяев и гражданских междоусобиях (многому научила их эпоха Мария и Суллы) — это все приводило к тому, что они были в массе готовы к тому, чтобы напасть на господ, «если представится удобный случай. Поэтому рабы сочувственно относились к тем, кто звал их к предстоящему тайному нападению». Так рассказывает уже об очень древнем восстании рабов (502–500 гг. до н. э.) историк Дионисий Галикарнасский.