Влюбившись в Соблазнителя, Марколина прощала ему любые выходки. Став его верной помощницей в деле «перерождения» маркизы д’Юрфе, она прощала Казанове даже тогда, когда он прикарманивал их совместные гонорары. В это время в Марсель, почуяв поживу, приехал также проходимец Пассано, с которым Соблазнитель свел дружбу в Ливорно. Однако вскоре Пассано из игры выбыл. Узнав, что он, подобно Кортичелли, счел себя обделенным и написал маркизе д’Юрфе длиннейшее письмо, разоблачавшее мага-обманщика Казанову, сей маг угрозами, хитростью и подкупом заставил его уехать из города. Послание же Пассано, составленное на плохом французском, маркиза даже не прочла до конца. Она по-прежнему непоколебимо верила в возможность перерождения, с нетерпением ждала сакрального часа и уж приготовила планетарные дары — шесть слитков из различных металлов, соответствующих шести основным планетам. (Согласно алхимической традиции, пришедшей с Востока, Солнцу соответствовало золото, Луне — серебро, Марсу — железо, Сатурну — свинец, Венере — медь и Меркурию — ртуть.) Освящать дары и приносить их в жертву взялся сам Казанова, не желавший, чтобы они попали в чужие руки.
Затем наступил черед совещаний с оракулом. На этот раз Паралис решил, что Казанова сам оплодотворит маркизу, став одновременно и мужем ее, и отцом. По завершении обряда прекрасная Ундина должна была их омыть. На самом деле роль Ундины, исполнять которую предстояло Марко-лине, была гораздо более важной: ей надлежало помочь Казанове обрести мужскую силу, если таковая вдруг покинет его при виде обнаженной старухи. Как он сам признается, к этому времени, когда ему уже сравнялось тридцать восемь, роковое бессилие уже давало о себе знать. (Поэтому не исключено, что слухи, ходившие о его отнюдь не платонических отношениях с д’Юрфе, были ложными.) Убедив Марколину, что он нисколько не любит престарелую маркизу, а совершает сей поступок исключительно из высших целей, он подробно объяснил ей, что ей придется делать, а затем стал придумывать для нее костюм. В конце концов он решил одеть ее во все зеленое: зеленая бархатная курточка и такие же штанишки, зеленые чулки, зеленые сафьяновые туфли, перчатки того же цвета и сетка для волос, чтобы спрятать роскошные черные кудри. Получился юный очаровательный паж в зеленом. Затем, вспомнив, что Марколина не говорит по-французски, чародей квасцами написал записку, где Ундина объясняла, что она нема, но не глуха. Записку надлежало сразу же вручить маркизе, дабы избежать досадных недоразумений. Когда все было готово, осталось только спрятать Марколину в гостинице, где проживали мадам д’Юрфе и Казанова, и дождаться ночи.
Второй сеанс перерождения отчасти напоминал первый. Вновь все слуги были отосланы, у кровати поставлен чан с ароматизированной водой, и маркиза вышла навстречу чародею в богатом старомодном платье, украшенная драгоценностями: изумрудные серьги, колье из аквамаринов, цепочка из алмазов, пальцы унизаны кольцами. Торжественный вид мадам д'Юрфе и фамильные драгоценности свидетельствовали, что престарелая дама всерьез воспринимала предстоящую процедуру. С боем часов в комнату в своем зеленом облачении вошла Марколина, до сих пор прятавшаяся в шкафу в номере Казановы. В руках девицы был белый лист бумаги, который она протягивала маркизе. Выяснив у оракула, что это за листок, д’Юрфе опустила его в воду и прочла выступивший на его поверхности текст: «Я нема, но я не глуха. Я покинула Рону, чтобы искупать вас. Час Оромазиса настал». Тут Ундина приступила к своим обязанностям, то есть принялась раздевать маркизу, а Соблазнитель стал произносить заклинания и возносить хвалы повелителю саламандр Оромазису. Увидев, что обе женщины уже разделись и начали омовение, маг быстро последовал их примеру и в полном молчании, стараясь глядеть только на соблазнительную Марколину, приступил к процедуре перерождения, а точнее, оплодотворения маркизы. После усердных трудов и помощи очаровательной Ундины, результат, наконец, был достигнут. Восхищенная мадам д'Юрфе сняла колье и повесила его на шею прекрасной Ундины. Красавица помогла маркизе одеться и тотчас убежала в номер к Казанове, где вновь спряталась в шкафу, ожидая, когда придет ее возлюбленный и под покровом темноты выведет ее незамеченной из гостиницы. Возбужденная маркиза обратилась к оракулу с вопросом, успешно ли свершилось деяние. Тот ответил, что благословенное семя проникло в ее душу, и в начале февраля она родит себя самое, но только мужеского пола, для чего ей следует сто семь часов подряд пролежать в кровати. Сочтя повеление отдыхать вполне разумным, маркиза распрощалась с чародеем и улеглась в постель, намереваясь в точности выполнить указание оракула.
На следующий день Казанова навестил мадам д’Юрфе. Та, как и было предписано оракулом, лежала в постели, но была бодра и полна мыслей о будущем своего ребенка, то есть самой себя, возрожденной в мужском обличье. Более всего она опасалась, что ее признают незаконнорожденной и лишат всего ее немалого состояния. Она предложила Казанове жениться на ней, дабы после ее смерти стать опекуном ее ребенка, то есть возрожденной ее самой. Понимая, насколько далеко зашла в своих фантазиях мадам д’Юрфе, Казанова решил поскорее избавиться от нее, опасаясь, что, исполнив предписание Паралиса, она станет его преследовать. Поэтому, когда маркиза снова решила посоветоваться с оракулом, тот ответил, что после отдыха ей надлежит за один час совершить поклонение двум рекам сразу, а Казанове предписал сделать несколько очистительных обрядов на морском берегу. Городом, где она станет совершать поклонение, мадам д’Юрфе назвала Лион, ибо Лион омывается Роной и Соной, а следовательно, за час она вполне успеет поклониться двум рекам сразу. И, огорченная тем, что Казанова не может сопровождать ее, отбыла в Лион. Оттуда путь ее лежал в Париж, где ей предстояло дождаться обещанного Казановой мужа и оформить опекунство Соблазнителя над рожденным ею младенцем, которому до тринадцати лет следовало пребывать под его надзором, дабы он вместе с оракулом мог наблюдать, как развивается ее душа, переселившаяся в мужское тело. Отпускать в Париж легковерную и взбалмошную мадам д’Юрфе Казанове не хотелось: а вдруг к ней вернется разум? Однако продолжать спектакль фантазия Авантюриста отказывалась; к тому же Соблазнителю хотелось без помех насладиться любовью Марколины, которая, несмотря ни на что, весьма ревниво взирала на его отношения с престарелой маркизой. У Казановы был прямой материальный интерес не порывать окончательно с мадам д’Юрфе, но пока ему хотелось отдохнуть, а задумываться о завтрашнем дне он не привык.
«Преображенная» д’Юрфе отправилась в Лион, а Казанова стал собираться в дорогу. Он намеревался посетить Англию, но прежде он решил заехать к мадам д’Юрфе, потом побывать в Париже и уже оттуда ехать в Кале, там сесть на корабль, чтобы пересечь Ла-Манш. Брать с собой на остров Марколину он не собирался, но время, дабы достойно ее пристроить, у него было. Не имея нужды в деньгах, он намеревался обеспечить юную венецианку, дабы та, невзирая на превратности судьбы, смогла вести достойную жизнь, и исполнил сие намерение. Источником благосостояния Казановы вновь была маркиза д’Юрфе, щедро одарившая своего мага и прорицателя; вдобавок он прибрал к рукам дары, приготовленные маркизой для принесения в жертву семи светилам. Два слитка же, золотой и серебряный, а также самоцветы, согласно предписанию оракула, следовало в час отлива отправить в пучину морскую. Взяв на себя исполнение обряда жертвоприношения, Казанова приказал соорудить специальные ящички для жертвуемых драгоценностей и в урочный час действительно с надлежащими церемониями и заклинаниями утопил в море семь ящичков, наполненных морской галькой, а драгоценности благополучно заняли место в ларце Соблазнителя.
Соблазнитель еще долго черпал из туго набитого кошелька маркизы д’Юрфе. Некоторые даже утверждают, что в общей сложности она истратила на него, а также по его просьбам около миллиона ливров. На первый взгляд сумма огромная, но если принять во внимание аппетиты Казановы, стоимость подаренных ему и выманенных им обманным путем драгоценностей, оплаченные карточные долги, то она окажется вполне скромной. Однако прозрение все же наступило. Видимо, кто-то из племянников, подсчитав убытки, нанесенные будущему наследству легкомысленной и увлекающейся тетушки, всерьез занялся излечением почтенной дамы от болезни, именуемой Казанова, в чем и преуспел. А раздосадованный Соблазнитель, поняв, что источник денег иссяк, для себя похоронил маркизу и более о ней не вспоминал. В действительности же маркиза скончалась в ноябре 1775 года, на двенадцать лет позже, чем указано в «Мемуарах». Ни с одной другой женщиной у него не было таких долгих отношений, как с мадам д’Юрфе. Но чувство благодарности никогда не было свойственно самолюбивому Соблазнителю. В «Мемуарах» он не написал об этой экзальтированной и доверчивой женщине ни одного по-настоящему доброго слова.
