— Ну вот! Немного изобретательности, и можно приспособиться ко всему!

— Да-да, мадам, — ответил тот, — насчет верхнего конца я теперь спокоен.[59]

В октябре 1606 года Марго заболела. «В это воскресенье будет как раз неделя, как я отправилась к августинцам послушать мессу, — пишет она королю, — и там вдруг меня пробрал холод, и с тех пор не прекращаются высокий жар и воспаление легких со всеми привычными в таких случаях проявлениями, болью в боку, стесненным дыханием и разламывающейся головной болью, на седьмой день прошла только боль в боку, но одышка, головные боли и жар все еще держатся…».

На двадцать второй день болезни герцогиня де Валуа сообщает Генриху IV: «Я перенесла столько кровопусканий, что, когда мне представится честь поцеловать руку Вашего Величества, думаю, вы на меня посмотрите как на анатомический экземпляр, такой у меня теперь сделался длинный нос, точь-в-точь как у моего дедушки короля».[60]

Она болела так тяжело, что Виллар, рыдая, дал обет, в случае, если госпожа его сердца поправится, совершить паломничество в Собор Богоматери-Победительницы в городе Санлисе. И когда наконец она выкарабкалась, «король Марго», держа слово, отправился пешком в дальнюю Пикардию. Марго следовала за ним в карете с небольшой частью своего двора.

Утверждают, хотя доказательств этому не найдено, что в начале мая 1610 года какой-то рыжий человек из Ангулема явился во дворец Маргариты с просьбой, чтобы она представила его королю. И будто бы этого человека привел к ней Терроль, один из ее слуг…

Звали его Равайяк.

13 мая 1610 года по настоянию Генриха IV герцогиня де Валуа присутствовала на церемонии коронации Марии де Медичи в Сен-Дени. Присутствие дочери Генриха II, сестры трех последних Валуа, в глазах короля означало своего рода акт освящения новой династии — Бурбонов. С королевской диадемой на голове, в манто, расшитом золотыми лилиями, Маргарита сделала глубокий реверанс перед той, что заняла ее место. Шлейф ее поддерживали графы де ла Рошфуко и де Кюрсон. Церемония сопровождалась музыкой гобоев и других музыкальных инструментов. Все музыканты, в полукафтанах из белого атласа и голубых бархатных штанах, были лакеями Марии де Медичи.

Затем Маргарита отправилась в свою загородную резиденцию в Исси. Назавтра — 14 мая — ей предстояло праздновать свою пятьдесят седьмую годовщину. В этот день один из дворцовых фаворитов вычислил, что 14-е число в истории Франции всегда было счастливой датой: 14 мая 1509 года Людовик XII одержал победу при Аньаделе, 14 сентября 1515 года Франциск I выиграл сражение при Мариньане, наконец, 14 марта 1590 года Генрих IV вышел победителем в битве при Иври, под Парижем, и с тех пор этот город носит имя Иври-ла-Батай. Но едва все эти счастливые даты были названы, как из Парижа прибыл гонец со страшной вестью: Генриха IV только что убил некий Равайяк, произошло это на улице ла Ферронри, и тело короля уже доставлено в Лувр.

В зале Кариатид, обливаясь слезами, Маргарита долго стояла на коленях перед усопшим королем. Это был тот самый зал, где когда-то Генрих III на глазах у всех придворных втоптал ее в грязь. В субботу 22 мая экс-королева заказала молебен с песнопениями по королю, чьей супругой она официально была в течение двадцати двух лет.

Теперь уже и Маргарите не оставалось ничего другого, как тоже уйти. Однажды даже поторопились объявить о ее смерти. Это случилось 30 апреля 1613 года и вызвало у нее — нетрудно себе представить — «огромное неудовольствие».

После драмы 14 мая 1610 года судьба отпустит Маргарите еще четыре года и десять месяцев. Ее увидят еще в роли крестной матери на обряде крещения Гастона Орлеанского, второго сына усопшего короля, она же будет стоять рядом с Людовиком XIII на церемонии его конфирмации, состоявшейся перед коронацией. В серебристом платье, сверкающая изумрудами, — такой она запомнится на балу по случаю помолвки Елизаветы Французской, будущей королевы Испании.

Все эти убийства и смерти, которыми будто вехами сопровождалась вся ее жизнь, «так ожесточили ее, — пишет Сципион Дюплекс, — что она почувствовала себя в разладе со всем миром и, постоянно чем-то угнетенная и раздраженная, стала ипохондриком…».

В 1614 году герцогиня присутствовала на заседании Генеральных Штатов, а 23 августа была свидетелем последнего в ее жизни события: на Новом мосту в Париже была установлена статуя Генриха IV, которую потом низвергнет Революция.[61]

Простудившись зимой 1614/15 года, Маргарита стала быстро чахнуть. 26 марта 1615 года ее духовник, епископ Грасса Менигр де Бусико предупредил экс-королеву, что конец близок. Она поблагодарила священника и подарила ему все свое серебро… На следующий день, 27 марта, соборовавшись в одиннадцатом часу вечера, внучка Франциска I отдала Богу душу. Францией в это время уже правил отец будущего «короля-солнца», Людовика XIV, Людовик XIII.

С нею ушел в небытие целый мир…

«Маргарита Французская, ты умерла! — так начал епископ литанию заупокойной мессы. — Прощай, отрада Франции, райский цветок Двора, жемчужина наших дней, день нашей красоты, украшение добродетели, робость лилии, лилия принцесс, королева величеств, королева духа, дух разума, воплощение благородства, благородство цветов, цветок всех Маргарит, цветок Франции…».

Ей было шестьдесят два года.

Прах ее был погребен в часовне святых Августинцев, которую сегодня частично скрывает от наших глаз фасад замка Анет, построенного на улице Бонапарта, во дворе Школы изящных искусств. Год спустя останки королевы Маргариты были перенесены в Сен-Дени, в часовенку, которую построила королева Екатерина.

Маргарита Французская наконец обрела покой.

Сколько крови, убийств, трагедий разыгралось вокруг нее с той поры, когда совсем еще девочкой она увидела отца, смертельно раненного на рыцарском турнире копьем графа Монтгомери!

Сколько страшных воспоминаний наряду с захватывающими дух событиями оставили в ее жизни Фландрия, Ажан, Лувр! Тела повешенных, раскачивавшиеся на ветру на стенах Амбуазского замка, и отсвечивавшие кровью лужи. В Варфоломеевскую ночь достаточно было лишь приоткрыть дверь своей комнаты в Лувре или одно из своих окон, выходивших на Сену, чтобы оказаться в водовороте самого трагического в истории Франции события. Вспоминала ли она несчастного Лерана, который был заколот в ту ночь алебардами, помнила ли того мужчину, который, спасаясь от убийц, весь в крови, нашел убежище в ее объятиях? А гугенота, через несколько мгновений у нее на глазах исколотого целым лесом пик?

И сколько других мрачных картин! Старший брат Франциск II, умирающий от мастоидита, заходясь в крике от боли, средний брат, Карл IX, испустивший дух на простынях, окрашенных его собственной кровью… Сколько драм! Младший брат, Генрих III, и муж, Генрих IV, оба были заколоты кинжалами — один Жаком Клеманом в Сен-Клу, другой Равайяком на людной улице. Генрих III, звавший ее «презренной» и на столько лет заперший от света. Генрих IV, назвавший ее «опасным животным» и желавший ее смерти…

И, наконец, те, кого она любила… Генрих де Гиз, чьей женой она мечтала стать, пронзенный кинжалами убийц по приказу Генриха III в Блуа. Бюсси, убитый обманутым мужем, обезглавленный Ла Моль, чью окровавленную голову она выкупила у палача. Д'Обиак, повешенный за ноги и еще полуживой брошенный в могилу. Юный Сильвио с кинжалом в груди у нее на руках. Наконец, Дат де Сен-Жюльен, у нее на глазах застреленный из пистоля, и его убийца, Вермон, которого она привечала в своей постели раньше и за казнью которого наблюдала из окошка своего дворца в Сансе — пока не упала без чувств…

Какой страшный, кровавый шлейф тянулся до самой могилы за Маргаритой де Валуа, поочередно носившей имена и титулы Маргариты Французской, королевы Наваррской, королевы Франции in partibus,[62] графини Ажанской и, наконец, герцогини де Валуа!