Раньше не проходило и недели, чтобы грабители не появлялись из соседней Аравии разорять дуар. Обычно по пять-шесть человек на маленьких быстрых лошадях, они убивали несколько человек, насиловали женщин, чтобы показать, что они не шутят. Они были удивлены и одновременно разъярены, столкнувшись с настоящими солдатами, которые устремились на них с копьями и мечами, разрубая их на куски. Их самыми жестокими врагами стали Эли и Амон, в чине лейтенантов, а также другие рекруты-воры. Ни один разбойник не спасался, но Амон отдал приказ отпускать одного налетчика, чтобы он рассказывал о поражении. Через несколько недель в округе наконец воцарился мир. Армия Давида наводила порядок в большей части Иудеи, от этой службы армия получала пищу, одежду, содействие.
Не будучи царем Израиля, Давид был в любом случае царем пустыни Иудеи до берегов Соленого моря.
По мере того как новые солдаты Саула присоединялись к нему, положение становилось все ненадежнее. Запасы мяса и зерна были недостаточны. Более того, из-за предательства или распространения новостей новость об успехах Давида и его группы дошла до Гивы. Достаточно сильные, чтобы править в регионе, они не могли еще противостоять отрядам Саула.
– Нам нужны союзники, – сказал Давид на совете, который был сформирован спонтанно и состоял из его братьев, Эзера и нескольких солдат.
Союзники были уже необходимы, так как часовой заметил отряд солдат Саула. Они с разведкой проходили вокруг Орши. Пастух, которого они спросили, постарался передать их слова: «Итак, вот там прячется узурпатор и его шайка ренегатов. Как только мы закончим с филистимлянами, мы придем свести счеты».
Давид знал, что Орша не выдержит долгой осады, если Саул пошлет несколько тысяч человек.
– Начнем с житейских проблем, – сказал Эзер.
В Кармиле, на юге Хеврона, жил богатый скотовод по имени Навал, который, как и другие, извлекал выгоду от новой армии Давида. Имея три тысячи овец и тысячу коз, не говоря уже о землях и долинах, Навал был влиятельным человеком. Давид отправил к нему четырех эмиссаров, чтобы предложить торг.
Они вернулись через день вечером, раздосадованные и раздраженные. Навал прогнал их.
– Кто такой Давид? Кто этот сын Иессея? В наши дни все беглые рабы провозглашают себя царями! Вы продаете ветер, а просите мясо в обмен! – ухмылялся он. – Идите, скажите вашему хозяину, что все мне говорят, что он просто хвастун и что мой скот – не подарок. Я сам очень хорошо защищусь от всех воров!
Давид рассердился.
– Мы покажем ему, чего стоят армии хвастунов! – закричал он. Он решил выслать карательную экспедицию в короткий срок.
Но на следующий день дозорные донесли, что на дороге, ведущей к цитадели, показался караван. Караван! Давид быстро поднялся.
– Бараны, козы, быки! – кричали ему дозорные с высоты башни и земляных валов. Это явно была не военная экспедиция. Во главе этого странного каравана ехала женщина на ослице. Давид расхохотался.
Женщина двигалась по дороге и когда достигла ворот Орши, Давид пошел встречать чужеземку, удивленный еще больше. Она была красивой. Она осмотрела Давида с ног до головы, и показалось, что она его узнала. Рабыня заторопилась помочь ей сойти на землю, а Давид протянул ей руку. Потом она опустилась перед ним на колени, но он ее поднял.
– Я думаю, что это ты Давид, о котором говорят, что он царь. Я супруга Навала, меня зовут Авигея.
– Это я, – сказал он.
– Если ты не царь, то скоро им станешь, – сказала она звонким голосом под изумленными взглядами собравшихся людей.
– Царь должен быть красивым, а ты красив, как царь. Мой господин и хозяин Навал, – сказала она, откидывая капюшон, – привык находиться в кругу пастухов, вот поэтому у него такие манеры. Впрочем, у него и имя-то такое… (Навал – деревенщина по-древнееврейски). По-моему, он отказался платить тебе за твою царскую защиту? Я это исправила, – сказала она, показывая на скот, который рабы загоняли на тесную площадь Орши. – Здесь тридцать баранов и овец, столько же коз и шесть быков. Я еще привезла птицу, зерно, сыр и вино.
Давид не смог сдержать довольной улыбки. Один осел был нагружен птицей, связанной за лапки, на другом были привязаны бурдюки с вином. Авигея не бросалась словами.
– Добро пожаловать, Авигея, и пусть благословения Господа будут с тобой. Но скажи мне…
Она прервала его:
– Это не ворованное, Давид. Это часть свадебного выкупа, принадлежащая мне.
Эзер еле сдерживал себя, чтобы не взорваться от смеха, думая о двух сотнях краеобрезании, которые были отданы за Мелхолу и о той их части, которая принадлежала ей.
– Мне кажется, что это еще часть справедливости. Авигея объяснялась уверенно, даже немного выспренно, но в любом случае с жаром и искренностью.
– Милостью воздастся тебе за чувство, которое ты называешь справедливостью, – сказал Давид. – Я могу лишь беспокоиться о том, что твой супруг…
Она остановила его жестом руки.
– Он не обеднеет от нескольких голов скота, – сказала она. – Мой супруг очень богат.
Давид с отвращением думал о расправе, которая могла угрожать ей по возвращении. Авигея попросила стакан воды, он предложил ей сок плода тамариндового дерева и пригласил поужинать в Орше.
– Мне придется провести ночь здесь, – заметила она.
– Я устрою тебя в жилище, достойно тебя и твоей щедрости, – ответил он.
Он отдал ей свой дом: в эту ночь он спал у Эзера. Солдаты разместили скот, расставив его по маленьким стойлам. Авигея прошла в предназначенное ей жилище в сопровождении своих рабов.
В первый раз за последние недели в Орше пировали. Стол был простым, но обильным, однако вино текло не менее скупо, чем обычно. На празднике Авигея заняла место царицы. Сидя справа от Давида, она оказалась на троне. В ласковом сиянии лампад она улыбалась очаровательно и величественно.
Но Давид спрашивал себя, было ли великодушие незнакомки искренним, каким она хотела его представить? Очевидно, что супруга Навала привезла с собой уборы, которые не были, конечно, в числе даров, а принадлежали только ей. И, наконец, лукавая сноровка, с которой она расспрашивала Давида о его споре с Саулом, взгляды, которые она бросала на него из-под черных насурьмленных ресниц, не давали поверить в ее бескорыстность. Может быть, она хотела проявить себя? Глаза Давида открылись: Авигея приехала, чтобы завоевать расположение будущего царя. Но она была замужем, и более того, завтра она возвращается.
Продолжение истории ему принесли его люди. В час, когда она вернулась, она застала своего супруга, пировавшего со своими людьми, как если бы он короновался. Он был пьян и поэтому не в состоянии слушать о походе своей жены. Она возобновила свой рассказ на следующий день. Навал пришел в бешенство, а потом рухнул под апоплексическим ударом. Он не умер, но ему не стало лучше. Спустя десять дней второй удар довершил дело. Авигея стала вдовой. Великодушие сразило жадность.
Новости стремительно достигли Орши. Эзер, заметивший интерес Авигеи к Давиду и видя волнение Давида, попробовал поговорить с ним.
– У человека твоего положения должно быть много возлюбленных, – заметил он. – Авигея расположена отдаться тебе. Это самая хорошая партия в округе.
Давид согласился и приказал своему адъютанту просить руки Авигеи.
Другая свадьба состоялась с Ахиноам, дочерью богатого предпринимателя из города Иизреель[5], девственницей, достигшей половой зрелости шесть месяцев назад. Давид решил, что обе свадьбы пройдут в один день.
Все устроилось легко и быстро. Эзер поехал в Кармель с небольшим вооруженным отрядом. Авигея увидела их издалека, потому что она уже ждала их на пороге своего жилища.
– Давид послал нас просить тебя стать его женой, – просто сказал Эзер.
Она пала ниц.
– Я вымою ноги слугам моего господина.
Она была готова через час и в сопровождении пяти служанок, несших ее вещи, она села на ослицу и последовала по дороге в Оршу, сопровождаемая посланниками Давида.
