В тот же день поручик Лермонтов отправился в полк и о произведенной им дуэли Начальству не донес, единственно потому, как отозвался, что дуэль не имела пагубного последствия.

Вскоре однако ж разнесшиеся слухи об этой дуэли дошли до сведения полкового Командира, на спрос которого Лермонтов признавшись, объяснил все подробности сего происшествия с вышеизложенною точностию, — что подтвердил и по предании его потом Военному суду.

Показаний других лиц, которые бы подтверждали или опровергали объяснения подсудимого, по делу нет, кроме одного секунданта его, поручика Столыпина. Сам барон де Барант, по предании Лермонтова суду, выехал за границу, и как он, так и бывший со стороны его секундантом граф д’Англес остались неспрошены; а других, которые бы были свидетелями ссоры их в доме графини Лаваль, — не открыто. — Поручик же Столыпин, отзываясь, что и его при ссоре не было, показал однако ж об ней, по рассказам Лермонтова, согласно с его объяснениями. О самой дуэли Столыпин отвечал точно то же, что показал и Лермонтов отзываясь, что куда направлен был пистолет Лермонтова при выстреле в противника ли его или в сторону, он определить не может, но утверждает, что Лермонтов стрелял не целясь.

Что же касается до собственного участия в сем деле поручика Столыпина, то он еще прежде, нежели Лермонтов открыл, что он был секундантом, принес повинную в этом Шефу Жандармов, и как ему, так и в Военном суде объяснил, что Лермонтов пригласил его быть секундантом на балу же у графини Лаваль, и он Столыпин, находя неприличным для чести офицера отказаться, равно как и объявить этой тайны, был в необходимости принять такое приглашение. Хотя же к примирению Лермонтова с де Барантом приняты были меры, но остались без успеха, потому что Барант требовал от Лермонтова извинений, от которых сей отказался.

Сверх сего, во время производства суда, подсудимый Лермонтов, узнав, что барон де Барант распускал слухи о несправедливости показания его, что он выстрелил при дуэли в сторону, — пригласил его чрез неслужащаго дворянина графа Броницкого 2-го к себе на Арсенальную гауптвахту, на которой содержался, 22 марта вечером в 8 часов, и вышедши к нему без дозволения караульного офицера в коридор под предлогом естественной надобности, объяснялся там с де Барантом по сему предмету и, как сам сознался, предлагал ему, по освобождении из-под ареста, снова с ним стреляться; но Барант, довольствуясь его объяснением, вызова не принял.

В карауле на Арсенальной гауптвахте 22 марта стоял прикомандированный к Гвардейскому Экипажу, 28-го Экипажа мичман Кригер, который, равно как и нижние чины, бывшие в карауле, отозвались, что выхода поручика Лермонтова в коридор и объяснения его с иностранцем де Барантом, они не заметили.

По сим обстоятельствам Генерал-аудиториат полагал: подсудимого поручика Лермонтова, за вышеизъясненные поступки, на основании Свода военных постановлений военного уголовного устава книги 1-й ст. 392 и 393, лишив чинов и дворянского достоинства, написать в рядовые. Но принимая во уважение во-первых причины, вынудившие подсудимого принять вызов к дуэли, на которую он вышел не по одному личному неудовольствию с бароном де Барантом, но более из желания поддержать честь Русского офицера; во-вторых то, что дуэль эта не имела никаких вредных последствий; в-третьих, поступок Лермонтова во время дуэли, на которой он, после сделанного де Барантом промаха из пистолета, — выстрелил в сторону, в явное доказательство, что он не жаждал крови противника; и наконец засвидетельствование начальства об усердной Лермонтова службе, — Генерал-аудиториат повергал участь подсудимого на Всемилостивейшее Его Императорского Величества воззрение, всеподаннейше ходатайствуя о смягчении определяемого по законам наказания, тем, чтобы вменив ему Лермонтову содержание под арестом с 10-го прошедшего марта, выдержать его еще под оным в крепости на гауптвахте три месяца и потом выписать в один из армейских полков тем же чином.

Поступки: уволенного от службы из Л.-Гв. Гусарского полка поручика Столыпина, бывшего секундантом при дуэли со стороны поручика Лермонтова, равно и дворянина графа Броницкого 2-го, приглашавшего барона де Баранта к тайному свиданию с подсудимым, во время содержания его на Арсенальной гауптвахте, предоставить рассмотрению Гражданского Начальства.

Прикомандированному к Гвардейскому Экипажу мичману 28-го флотского Экипажа Кригеру, за допущение во время бытности 22 марта на Арсенальной гауптвахте в карауле, иметь подсудимому свидание с де Барантом, во уважение молодых его лет и неопытности, согласно с мнением Вашего Императорского Высочества, вменить в наказание содержание под арестом, не лишая его сим штрафом прав и преимуществ, прежнею службою приобретенных; а бывшему тогда дежурным по караулам капитан-лейтенанту Гвардейского Экипажа Эссену, за допущение такого беспорядка на Арсенальной гауптвахте, объявить замечание.

С сим заключением представлен был Государю Императору от Генерал-аудиториата всеподданнейший доклад, на котором в 13-й день сего апреля последовала собственноручная Его Императорского Величества конфирмация: «Поручика Лермонтова перевесть в Тенгинский Пехотный полк тем же чином; отставного поручика Столыпина и г. Броницкого освободить от подлежащей ответственности, объявив первому, что в его звании и летах полезно служить, а не быть праздным. В прочем быть по сему».

Таковую Высочайшую конфирмацию имею честь сообщить Вашему Императорскому Высочеству для зависящего распоряжения об исполнении, покорнейше прося о действительном исполнении приказать уведомить Аудиториатский департамент.

При сем долгом считаю уведомить Ваше Императорское Высочество, что Государю Императору благоугодно, чтобы сие повеление Его Величества было исполнено сего же числа.

Об освобождении из-под ареста отставного поручика Столыпина и объявлении ему последовавшего об нем Высочайшего повеления, с сим вместе писано здешнему военному генерал-губернатору.

Генерал-аудитор <нрзб.>.

Г. Начальник Штаба изволил приказать: чтобы по прилагаемому при сем отношению г. Военного Министра, было приготовлено с получения сего предписание генералу Кноррингу от Его Высочества и от г. Начальника Штаба рапорт генералу Ушакову, — в коих сказать, чтобы Высочайшая Воля была исполнена непременно сего же числа.

Бумаги эти, по изготовлении оных, немедленно и не позже 8 часов по полудни привезти к г. Начальнику Штаба лично Его Высокоблагородию Ивану Петровичу.

5 ч. пополудни 13 апреля 1840 года

От Начальника Штаба Отдельного Гвардейского корпуса.

Отделение Обер-аудитора.

13 апреля 1840 года. N 2590. В С.-Петербурге

Обер-аудитору Гвардейского Резервного Кавалерийского корпуса, Какуеву.

Обер-аудитор Отдельного Гвардейского корпуса Коллежский Советник Бобылев, свидетельствуя совершенное свое почтение Его Высокоблагородию Павлу Ивановичу, покорнейше просит, с получения сего сделать предварительное распоряжение, дабы члены Военно-судной Комиссии, учрежденной над поручиком Л.-Гв. Гусарского полка Лермонтовым, для объявления сему офицеру Высочайше утвержденной конфирмации, о которой вслед за сим последует предписание г. генерал-адъютанту Кноррингу, сего числа к 10 часам вечера собрались в Кавалергардские казармы, и ожидали бы там присылки: как помянутой конфирмации, так и подсудимого, о высылке которого прямо в Комиссию, вместе с сим сообщено С.-Петербургскому Коменданту.

Верно: Обер-аудитор Бобылев.