— Вы вторично приехали в Москву спустя много лет. Какие перемены бросились вам в глаза?

— О переменах можно говорить без конца. Возьму хотя бы такую деталь: очереди. В двадцать седьмом году я видел у магазинов очереди людей, стоящих за продуктами. Видел толпы, бравшие штурмом редкие трамваи. А теперь меня поразила очередь длиною больше километра — люди выстаивали в ней по многу часов, чтобы попасть на выставку картин Дрезденской галереи. И еще очереди — у ювелирных магазинов…

— Понравились ли вам произведения советских художников?

— В Советском Союзе тысячи художников, и, натурально, не все они гении. Однако лучшие из них настолько же отличаются от утонченных эстетов капиталистического мира, насколько страна, где люди стоят в очередях у ювелирных магазинов, отличается от страны, где люди стоят в очередях за углем или дожидаются на границе своей очереди переправиться в Техас, чтобы там продаться в рабство.

Ривера вспоминает о встречах с Сергеем Коненковым, Павлом Кориным, Сергеем Герасимовым.

— Живописцы в Советском Союзе, — говорит он, — обладают ясным рассудком, чистым сердцем и незамутненным зрением; они любят жизнь, любят людей и откровенно выражают свою любовь.

— Уж не заставит ли вас эта поездка что-либо изменить в собственном творчестве?

— Ничуть! Напротив, теперь я еще решительнее убежден в правильности моего пути, еще энергичнее буду бороться за реалистическое искусство, способствующее построению нового общества.

— Как же в таком случае понимать ваше намерение убрать из фрески в отеле Прадо фразу «Бога нет»?

Диего ждал этого вопроса.

— Чтобы разрушить старый порядок, — объясняет он терпеливо, — нужно опираться на поддержку народа. Мексиканский народ нуждается прежде всего в создании единого национального фронта, который подымет самые широкие слои населения на защиту нашей экономической, политической и культурной независимости. Стремясь посильно способствовать достижению национального единства, я и принял решение отказаться от надписи «Бога нет», потому что цель моей работы состоит не в том, чтобы отталкивать верующих, а в том, чтобы помочь и им увидеть движение нашей истории, пути, ведущие к освобождению народа.

— Болезнь, по-видимому, помешала вам привезти из поездки новые произведения?

— Помешать мне могла бы только смерть. Находясь в клинике, а потом в санатории, я сделал множество зарисовок, писал портреты, пейзажи. В день празднования тридцать восьмой годовщины Октябрьской революции мне удалось отпроситься из больницы, и, стоя на балконе гостиницы «Националь», я набросал демонстрацию трудящихся, могучим потоком вливавшуюся на Красную площадь, а потом превратил набросок в картину. В ближайшее время я собираюсь устроить выставку работ, посвященных миру социализма.

— Еще один вопрос, сеньор Ривера. Почему все-таки вы стали коммунистом?

Ривера отвечает не задумываясь:

— По глубоко личным соображениям. — И, забавляясь недоумением журналистов, поясняет: — Видите ли, для меня жить — значит радоваться, а я не умею радоваться в одиночку. Мне нужно, чтобы и все вокруг были счастливы. Весь мой народ. Все люди на земле.

Воскресное утро. На площади Сокало Ривера вылезает из автомобиля и смешивается с толпой гуляющих. Надо бы заглянуть в Национальный дворец, где предстоит еще немало работы, но сегодня ему хочется побездельничать. Неторопливо бредет он, ни во что особенно не всматриваясь, наслаждаясь свежестью вешнего воздуха, знакомым шумом столицы, долетающими до него возгласами: «Глядите, Диего идет!» Теперь он по-настоящему дома.

Уже пройдя мимо ряда цветочниц, он останавливается. Что это было? Да, алые маки среди зелени на белом, разостланном на коленях платке…

Он возвращается. Вот она, эта фигура, коренастая, грубая и вместе с тем неотразимо женственная. По округлым плечам струятся заплетенные косы, связанные узлом на груди.

Между косами, словно в черной раме, бронзовое, скуластое замкнутое лицо.

Присев на скамейку напротив, Диего вытаскивает блокнот. Его грузное семидесятилетнее тело могло бы показаться окаменевшим, если бы не еле заметные движения руки, сжимающей карандаш, не пристальный, цепкий, ненасытный взгляд. А кругом кипит столичная площадь, и на тысячи верст окрест простирается бессмертная Мексика, которая в эту минуту еще раз встречается сама с собою на крохотном бумажном клочке.

И это, пожалуй, самая подходящая минута, чтобы закончить рассказ о художнике Диего Ривере.

1886., 8 декабря — В городе Гуанахуато родился Диего Ривера.

1892 — Семья Риверы переезжает в Мехико.

1896–1902 — Диего посещает вечерние классы при Академии изящных искусств, а затем становится учеником академии.

1902 — Бросает академию и начинает работать самостоятельно.

1907 — Первая выставка Диего Риверы в Мехико. Отъезд в Европу.

1907–1910 — Ривера живет и работает в Испании, затем во Франции. Путешествует по Бельгии, Голландии, Англии.

1910–1911 — Пребывание на родине. Новая персональная выставка в Мехико. Ривера присутствует при начале революции в Мексике.

1911–1914 — Жизнь в Париже. Знакомство с Пикассо. Весной 1914 года — выставка кубистических работ Риверы.

1914, лето — Поездка на остров Майорка. Выставка в Мадриде (совместно с Марией Гутьеррес Бланшар).

1914–1920 — Ривера живет и работает во Франции.

1919 — Встреча и беседы с Давидом Альфаро Сикейросом. Решение обратиться к монументальной живописи.

1920–1921 — Поездка в Италию.

1921 — Ривера возвращается в Мексику. Приступает к работе над росписью «Созидание» в Подготовительной школе (завершена весной 1923 года).

1922 — Создание Синдиката революционных художников.

1923–1929 — Работа над росписями в Министерстве просвещения.

1923–1927 — Работа над росписями в Национальной школе земледелия в Чапинго. 1925 — Станковая картина Риверы «Праздник цветов» получает первую премию на Панамериканской выставке в Лос-Анджелесе.

1927–1928 — Поездка в Советский Союз.

1929–1930 — Начало работы над фресками в Национальном дворце. Росписи в Департаменте здравоохранения. Росписи во дворце Кортеса в Куэрнаваке.

1930, ноябрь — Отъезд в Соединенные Штаты.

1931 — Фрески в Вечернем клубе Биржи (Лос-Анджелес) и в Калифорнийской школе изящных искусств. Выставка работ Риверы в Нью-Йорке.

1932 — Росписи в Детройтском музее.

1933 — Работа над росписью в Рокфеллеровском центре (Нью-Йорк), прерванная по требованию заказчика. Переносные панели для Рабочей школы в Нью-Йорке.

1934 — Возвращение в Мексику. Во Дворце изящных искусств Ривера заново выполняет роспись, уничтоженную по приказу Рокфеллера.

1935 — Продолжение работы над росписями в Национальном дворце.

1936 — Фрески для отеля Реформа.

1940 — Поездка в Сан-Франциско. Роспись для Международной выставки.

1943–1944 — Фрески в Мексиканском кардиологическом институте.

1944–1945 — Продолжение работы над росписями в Национальном дворце.

1947–1948 — Фреска в отеле Прадо «Сон, привидевшийся воскресным вечером на центральной Аламеде».

1949 — Выставка работ Диего Риверы в Мехико в честь 50-летия творческой деятельности художника.

1950–1951 — Продолжение работы над росписями в Национальном дворце. Оформление водораспределительной станции Лерма.

1952 — Мозаичные барельефы на стадионе Университетского городка. Переносное панно «Кошмар войны и мечта о мире».

1953 — Композиция (мозаика и фреска) на фасаде театра «Инсурхентес».

1955–1956 — Вторая поездка в Советский Союз.

1957, 24 ноября — Смерть Диего Риверы в Мехико.

Диего Ривера, Современная мексиканская живопись. Журнал «Искусство», 1955, № 5.

Давид Альфаро Сикейрос, Художник и революция. Журнал «Вопросы литературы», 1964, № 4.