Его нос полностью отсутствовал, и в центре его лица находилась практически ровная поверхность, за исключением двух уродливых дыр там, где раньше находились его ноздри. И они выглядели как «ноздри», которые плавились и текли сэру Кевину в рот, … а отсутствующие губы открывали взору очень крепкий комплект зубов и твердую челюсть.

Короче, на него было больно смотреть, …но я видел ожоги и раньше. Худшие ожоги. На своей дочери. На своей жене. На том герое-пожарном, который спас жизнь моей дочери, и даже, несмотря на то, что сам горел, отказывался выпустить ее из рук. Раньше я каждый день ходил на могилу к этому человеку и благодарил его за то, что он не дал моей малышке упасть. Я приносил ему белые розы, надеясь, что я не ошибаюсь в том, что они символизирует мир и благодарность – кажется, Кэтрин однажды говорила мне об этом. Позже мне уже было некогда присматривать за могилой, но в любом случае, я знал, кем был этот пожарный. Джордж Митчелл. Ему было всего двадцать шесть лет. Он был помолвлен. Копил деньги на дом. У него впереди была вся жизнь, но он все равно не уронил мою дочь. Он держал ее, пока его собственная жизнь подходила к концу, решив, что если она окажется на крыше этого здания, у нее может появиться шанс.

Я бы никогда не стал жалеть Кевина. Что бы с ним ни случилось, он заслуживал этого и даже большего. Моя Белла подправила лицо этому говнюку. Теперь он столь же привлекателен внешне, сколь и внутренне. Отличная работа, Белла.

Я продолжал смотреть на то, как он медленно приближается, …и также заметил глаза Рейвен, когда он двинулся вперед. Она бросила на него взгляд и нервно посмотрела на меня так, словно его присутствие ее тоже немного пугало.

Кевин продолжал приближаться, привлекая внимание всех лошадей, …и пара из них издавала звуки, свидетельствующие о дискомфорте и тревоге, …а он все приближался ко мне до тех пор, пока мои ноги не двинулись в обратном направлении, …до тех пор, пока я не уперся в закрытую дверь стойла Дэнсер. Дальше идти было некуда, …и чем ближе становилось ко мне его лицо, …тем сильнее я ощущал запах вазелина и инфекции. Я почувствовал, что на моем лице отразилось небольшое отвращение, и поежился, когда он остановился в нескольких дюймах от меня.

– Здравствуй, любовь моя, – его голос ни на йоту не изменился, …и от него у меня по коже пробежал холодок, так что я почувствовал, что мои глаза опускаются – раньше, чем осознал это.

– Не делай этого сейчас, – вмешалась Рейвен, глядя на Кевина, – Он боится, когда ты так делаешь. Подожди до тех пор, пока мы не выберемся из страны и пока не поместим его в новую темницу. Затем можешь орать ему все, что захочешь.

– Он ДОЛЖЕН бояться! – крикнул Кевин, – Посмотри, что он сделал со мной! Я мог УМЕРЕТЬ!

– Это сделала та СУКА! – заметила Рейвен, – Эдвард НЕНАВИДИТ огонь. Я говорила тебе это! Скажи ему, малыш. Скажи ему, что это другая девушка сожгла его и Викки.

Она говорила о Белле. Я ни за что не позволю ему думать, что его сожгла она. Это все сделал я, насколько им было известно. Я ни за что не позволю им прикоснуться к ней.

Теперь я, наконец, почувствовал в себе небольшие силы, …ухмыльнулся, взглянул прямо в так называемое лицо сэра Кевина и воспользовался его же словами, спросив:

– О чем разговор, Кевин? Это было всего лишь небольшое пламя.

Во всяком случае, вот что ОН думал, пока МОЙ член поджаривался во время нашего небольшого сеанса.

Кевин бросился на меня, и я замер на месте, не отпрыгивая и даже не пригибаясь, когда Рейвен перехватила его.

– Я же сказала – НЕ здесь! – повторила она, скрежеща зубами, когда сэр Кевин немного отступил.

– Ты мне не указ, сука, – сказал сэр Кевин Рейвен.

– Я его Госпожа! – выплюнула она ему в лицо.

– Да, но я тоже его Хозяин, – напомнил ей Кевин, словно они заранее пришли к этому соглашению насчет меня, – Он, блять, получит от МЕНЯ несколько уроков, прежде чем ты начнешь с ним играть. Мы обсуждали это.

– Ты. Пугаешь. Его, – медленно произнесла она, снова недовольная тем, что нас с ней что-то отдаляет друг от друга.

– Он должен бояться, – Кевин снова взглянул на меня, осматривая с головы до ног, – Если у него в голове есть хоть капля мозгов, он должен был бояться с той секунды, как сбежал от меня.

Я понял, что во мне прибывает сил и мой голос вернулся, громкий и отчетливый.

– Я не боюсь тебя, – заявил я без толики страха, – Я отказываюсь бояться тебя. Это дает тебе все, а меня оставляет ни с чем. Ты можешь причинить мне боль – всеми, блять, доступными способами – но я никогда не испугаюсь тебя, Кевин. Ты не мой Хозяин. Ты – никто.

Кевин закричал в новом приступе ярости, и Рейвен вмешалась, крикнув:

– Эдвард, прекрати!

Она схватила меня за волосы и усмехнулась.

– Ты действительно охуенно туп – покажи хоть какое-то уважение!

– Тебе? – я услышал собственную насмешку, – Я тебя умоляю.

Кевин снова бросился на меня, но Рейвен опередила его и ударила меня по лицу тыльной стороной ладони. Я услышал голоса Дэнсер и нескольких других лошадей – пронзительное ржание, словно их тоже ударили. Но я продолжал стоять на ногах, …и хотя правая сторона моего лица немного вспыхнула от удара, и ее защипало, мне не было больно. Я не боялся.

– На колени! – крикнула она. – СЕЙЧАС ЖЕ!

Ответить я мог лишь одно.

– Пошли на хуй, – сказал я ясно и отчетливо, прямо им обоим в лица.

Тогда Кевин оттолкнул бесполезную Рейвен в сторону, выбрасывая свой затянутый в кожаную перчатку кулак вперед и ударяя меня в глаз, и я снова ощутил спиной дверь стойла Дэнсер.

Теперь Дэнсер разозлилась и лягалась ногами, издавая пронзительные, полные ярости звуки, обращаясь к тем, кто нападал на меня.

Затем я ощутил крепкий, напоминающий тиски, захват на своем горле и его твердо сжали прямо у воздуховода, …я немедленно задохнулся, совершенно не способный дышать. Я пытался сопротивляться, но Кевин сжал мне горло еще сильнее, почти ломая его, …и я почувствовал панику от того, что не могу издать даже сдавленных звуков, …я вообще не мог издать ни звука.

– Я сломал тебя однажды, …и сделаю это снова, – сказал он с улыбкой, по меньшей мере, я подумал, что это улыбка. – Ты не так уж крут, маленький. Но мило смотреть, как ты пытаешься. В последний раз ты не насладился этой игрой с дыханием, не так ли? Я помню, что тебя пугает отсутствие воздуха.

Я слышал, как лошади ржут, протестуя, и как Дэнсер бьет ногами в дверь у меня за спиной, …и понадеялся, что больше никто их не услышит и не прибежит сюда. Особенно Белла.

Я должен был увести их подальше отсюда, подальше от нее и от Кэти. В таком случае я мог им позволить забрать меня туда, куда они планировали, …уехать тихо, …и тогда они были бы в безопасности. Позднее я смог бы найти способ выбраться и вернуться к ним. Рано или поздно я нашел бы, …как дать им отпор. Я мог бы убить их, как только мы выберемся из страны, …застав врасплох. Я сыграю роль милого раба, …и они начнут мне доверять. Затем я сделаю свой ход. И как только их не станет, я буду свободен и вернусь к Белле и Кэти.

Но сейчас они не должны были узнать, что Белла и Кэти ЗДЕСЬ. Я не позволю им наложить лапы на мою семью.

– Вспомни… – сэр Кевин что-то сказал, но я едва слышал его, – Помнишь, как ты сосал мой член? Я помню. И ты будешь сосать его снова.

Я услышал собственное рычание, громкое настолько, насколько я был в силах его издавать, …и для сэра Кевина это было большим нарушением правил. Он ненавидел открытое неповиновение.

– Давай, малыш, подерись со мной… – сказал мне Кевин, и Рейвен посмотрела на него с грустным выражением лица, – Я буду сжимать горло до тех пор, пока малыш не уснет. Малыш хочет немного вздремнуть?

Нет, никакого сна! Я должен видеть все, что происходит. Я должен убедиться, что они заберут только меня и никого больше. Я должен вести себя хорошо.

– Он багровеет, Кевин, – вмешалась Рейвен, беспокоясь обо мне.

Я покачал головой, говоря, что не хочу спать. Тогда он улыбнулся мне.