– Мэри… – сказал он внезапно, и взглянув на меня, спросил что-то на японском.
Я уловила одно слово, …ох, …я заколебалась, пытаясь сообразить, что означают остальные его слова, …в них присутствовал глагол, …это я знала…
И вот этот строгий взгляд… мамочки, ДА!
– Ах… – я осмотрелась по сторонам, затем взглянула Эдварду в глаза и поняла, что он знает, что я его не слушала. И тогда в воздух поднялась рука Дональда Дака. Господи, я ненавижу тебя, Дональд!
– Опустите свою руку, Дональд, – Эдвард продолжал пристально смотреть на меня в ожидании ответа.
– Я не знаю, что ты только что сказал, – призналась я, чувствуя, что сильно краснею, и опустила глаза в свою тетрадь, ощущая себя грязной, – Прости.
– Пожалуйста, будь внимательна, – он ухмыльнулся так, что только я это увидела, в то время, как его голос был строгим и повелительным.
Я кивнула, сказав:
– Я буду,… прости.
Он кивнул мне в ответ и продолжил урок, а Маркус усмехнулся надо мной.
Когда Эдвард повернулся к нам спиной, я быстро показала Маркусу язык, и Тао рассмеялся над этим. В тот вечер мы все были наказаны и нас заставили писать глаголы сто раз подряд. Мистер Каллен жесток.
Но он ТАК горяч!
Медленно приближалась весна. Март превратился в апрель и, наконец, настало время нашему маленькому Эдварду начинать учебу в ветеринарном колледже. Кэти весь вечер фотографировала Эдварда, после того, как он пришел домой с работы, говоря:
«Это папа ест ужин перед первым днем своих занятий»
или:
«Это папа чистит зубы, чтобы его дыхание было свежим в первый день занятий».
– Дай мне знать, когда сделаешь снимок «Папа надевает чистые трусы на первый день занятий», – пошутила я, и они оба посмотрели на меня как на малолетнюю хулиганку или кого-то подобного.
Эдвард отработал с семи утра до трех часов пополудни и пришел домой пообедать и немного отдохнуть, а затем ему нужно было идти на занятия, которые начинались в семь вечера и длились до девяти или половины десятого. Мне будет трудно без него вечером, и я действительно буду скучать по нему, но я знала, что это изменит его жизнь. И мы по-прежнему проводим вместе выходные.
Мы с Кэти пошли за ним к машине. Он держал свои книги и улыбался нам, позволяя Кэти сделать еще один снимок. Я стояла с кассетным диктофоном и, поднеся микрофон к его рту, спросила:
– Как себя чувствуешь, Энтони? Взволнован?
– Очень, – он усмехнулся, – Но сейчас мне пора на занятия, так что жди меня, крошка.
Я хихикнула и Кэти протянула:
– ОУУУУУ, ПАПА!
– Ну же, пап, скажи что-нибудь приятное! – Кэти подошла ближе к нему.
– Что-нибудь приятное, – он в точности повторил ее слова и заржал, глядя на меня.
Потом, когда он сел в машину, он взглянул на нас обеих и на минуту стал серьезным.
Он взял у меня маленький микрофон и сказал в него:
– Я хочу сказать, …что прямо сейчас я смотрю на двух самых важных в моей жизни людей. Я люблю вас обеих, девочки, очень сильно, …для меня это мечта, которая стала явью. Мечта, которая, как я думал, никогда не сбудется. Каждый раз, когда я думаю, что застрял на бесконечной дороге, вы двое находите нужный поворот, …и новые дороги, о которых я никогда не мечтал, …ведут меня в классные места, …ведут НАС в классные места. Я не разочарую вас. Я заставлю вас мной гордиться.
– Мы уже гордимся тобой, – сказала я быстро, не колеблясь ни секунды, глядя на него с такой большой гордостью во взгляде, что была уверена, что от меня исходит свечение.
– Всегда, – добавила Кэти.
– Всегда, – повторилась я, улыбаясь ему даже еще шире.
Эдвард смог ответить лишь тем, что крепко обнял нас обеих, …а это был нелегкий трюк для сидящего в машине. Он поцеловал каждую из нас и затем сказал в микрофон:
– Я ПОЕХАЛ! Готовься, ВЕТЕРИНАРНЫЙ КОЛЛЕДЖ! ТОНИ ИДЕТ!
– ВУУУУ! – одобрительно прокричали мы с Кэти, словно фанатки из группы поддержки, когда он завел двигатель и начал задом двигаться по подъездной дорожке. Мы даже пробежались за машиной несколько секунд, и Эдвард рассмеялся и махнул нам рукой, …а затем указал на Кэти и сказал ей быть осторожной и не приближаться слишком близко к машине.
Секунду спустя он уехал, и мы с Кэти медленно побрели обратно к дому. Я обняла ее, ухмыльнувшись, и спросила:
– Итак, возвращаясь к твоему нежеланию готовить…
Coloring outside the lines. Глава 38 (часть 1)
Глава 38. Теряя девственность, теряя страх.
Часть 1.
От автора: *Привет, ребят! Простите, я ненадолго отлучалась. Я ненавижу реальность. LOL.*
*Эта глава содержит немного записей про сэра Кевина из «Ебучего дневника», поэтому будьте осторожны. Этот отрывок выделен курсивом, так что если захотите пропустить его – двигайтесь вперед.*
*И да, в следующей паре глав приближается кульминация, поэтому тем, кто не может дождаться большого конца, я сообщаю: он начинается прямо за поворотом!
Но сначала небольшая игра в ангела/дьявола.
До скорого!
Love, Wind*
_
EPOV
– Тебе нравится то, что ты видишь, ангел? – ее голос был настолько пропитан сексом, что это сделало меня практически неспособным говорить. Она была туго затянута в тесный маленький красный костюм, напоминающий бикини, и его верхняя часть едва прикрывала ее груди, разве что соски, которые выпирали наружу, будучи тверже камней. Я сидел напротив нее на кровати. Единственная лампа в комнате, дающая хоть какой-то свет, была прикрыта красным клочком ткани. У меня было чувство, что я попал в ловушку в аду с этой горячей маленькой озорницей, в чьи интересы не входило помочь мне улететь от нее. У нее не было интереса возвращать меня на Небеса, …до тех пор, пока она знала другой способ удержать меня здесь – я лежал под ее идеальным маленьким телом.
Я улыбнулся, рассматривая ее. Ее волосы были уложены и охуенно горячо выглядели, обрамляя ее лицо, спадая волнами на ее обнаженные белые плечи. У нее на лбу гордо сидели дьявольские рога, …и она только что подползла ко мне, …позволяя своим грудям вывалиться из топа, …почти касаясь ими моих губ и носа, когда она задавала мне этот вопрос.
Я невинно кивнул головой, чувствуя, что слезы от ее красоты мягко застилают мне глаза. Это было неправильно, да? Мне, архангелу, чувствовать такое по отношению к этой красной богине. Конечно, это был грех – хотеть ее, …хотеть попробовать ее на вкус. Бог никогда этого не одобрит.
– Скажи это, – потребовала она, недовольно скривив рот, – Скажи это громко. Или ты не получишь это.
Получу это? Получу что? Я был смущен, но понял, что все равно подчиняюсь ее приказу.
– Ты так прекрасна, – прошептал я, зная, что Бог слышит меня, даже здесь, – Я не могу НАСМОТРЕТЬСЯ на тебя. Мое тело ощущает… тепло… жар… происходит что-то странное, …что это за место?
Она ухмыльнулась так, словно мои слова развеселили ее и ответила:
– Это место – ад. Ты ужасно низко упал, малыш. К счастью для тебя, я поймала тебя. Теперь ты мой.
– Ад? – спросил я, глядя вверх, – Никогда не слышал об этом месте.
– Не волнуйся, любимый… – она подошла ближе ко мне, усаживаясь ко мне на колени и проводя своими пальцами по моим волосам, – Это всего лишь дом, вот и все. Тебе понравится быть здесь со мной, вот увидишь.
Я почувствовал, что улыбаюсь ей в ответ, мне нравилось ощущение ее ног поверх моих. Я никогда не видел созданий, подобных ей, прежде и уж точно никто не касался меня так. У меня была большая проблема. Это не разрешается.
Я опустил взгляд вниз и внезапно ощутил себя обнаженным,… даже несмотря на то, что на мне была обычная белая туника, подвязанная на поясе. Но грудь моя всегда была голой, как и сейчас, и моим ногам никогда не была нужна какая-либо обувь. Мои крылья были большими и гордо выдавались из-за моей спины, как всегда, но когда я уставал, я поднимал их вверх, чтобы они не мешали. Это было не больно, я мог не махать ими, когда мне было это нужно.
