Я взглянул на мужика позади нее, пристально наблюдающего за нами.

– Сотню за минет, – «отбарабанила» она, наклоняясь так, чтобы поддерживать со мной зрительный контакт, – Две сотни за секс. Любые извращения за отдельную плату.

Хмм. Кажется, цены выросли с тех пор, как у меня водились друзья на улицах. Либо она лжет мне и просит больше, чем нужно. Это очень опасно. Если бы я был постоянным клиентом, ей бы не поздоровилось за это. Очевидно, она чокнулась.

– Давай, – я кивнул головой в сторону пассажирского сиденья, наклоняясь, чтобы разблокировать для нее дверь, пока она трусила на своих высоких каблуках к дверце машины, пока я не передумал и не рванул с места.

Я снова взглянул на сутенера, и он усмехнулся, слегка кивая девушке, когда она забралась в машину. Она захлопнула дверцу и затем, блять, загорелся зеленый свет. Большое тебе спасибо, Господи, …ты просто всемогущ!

Я тронулся с места, а девушка смотрела на своего сутенера, пока я увозил ее от него. На ее лице читалось облегчение, и она сделала небольшой вздох, прежде, чем приступить к своей работе.

– Ты и правда сексуальный, – сказала она, как только осмотрела меня. Она не пристегнула ремень безопасности и сидела боком, пристально разглядывая мое лицо, – Спасибо, что выбрал меня.

Я решил просто посмотреть, что эта девушка будет делать. Ей не могло быть больше девятнадцати лет.

– Я выбрал тебя не за твое восхитительное умение вести беседу, – сказал я немного холодно, глядя прямо вперед, – Где здесь можно немного уединиться?

Она выглядела немного напуганной, и это было хорошо, ей СЛЕДОВАЛО быть напуганной.

– Мм…, – она едва заметно вздрогнула,… но я это заметил, и она указала направление, – Ты можешь поехать туда.

– Переулок, – сказал я, – Как романтично.

Я свернул туда, в переулке было темно и безлюдно. Я проехал его до середины, остановился, погасил фары, секунду поразмыслив над тем, что я собираюсь сделать. На самом деле, я не знал, ЧТО я делаю, …но я должен был поговорить с этой девушкой. Она ребенок и это не ее место. Возможно, я мог бы просто напугать ее.

Как только мы остановились, и двигатель замолк, я посмотрел на нее стальным взглядом.

Она смущенно взглянула на меня в ответ, ожидая, пока я что-нибудь сделаю с ней. Я поднял свою бровь, и она сказала:

– Ну, …чего ты хочешь?

– Все, – сказал я требовательно, по-прежнему не двигаясь.

– Что значит «все»? – спросила она, убирая волосы на правую сторону лица, двигаясь ближе ко мне и наклоняясь, – Скажи мне, чего ты хочешь, …и ты получишь это, …ты тако-о-о-о-й красивый…

И она попыталась лизнуть мои губы своим языком, но я схватил ее за лицо и нахмурился.

– Не целуй меня в рот, – усмехнулся я, – Я не хочу ощущать вкус последних пятидесяти парней, которым ты сегодня отсасывала.

Я оттолкнул ее, и она нахмурилась, глядя на меня.

– Я не отсасывала пятидесяти парням! – крикнула она мне в ответ, – И я чистая! От меня не пахнет, и я чищу зубы после каждого…

Она замолчала, я увидел грусть в ее глазах, …и почувствовал себя виноватым перед ней.

Возможно, она была кем-то, кого я мог спасти или напугать, …возможно, она занималась проституцией не очень долго. Поэтому я решил немного протестировать ее.

Я откинул свое сиденье назад и немного отклонился, приказав ей:

– Соси мой член.

Она секунду поколебалась, но затем потянулась прямо к моим штанам, пытаясь пальцами расстегнуть мои джинсы. Но я схватил ее за запястья, останавливая, и слегка усмехнулся:

– Ты глупая маленькая девочка. Разве ты не должна была сначала попросить у меня деньги? Неудивительно, что твой сутенер готов избить тебя.

Она попыталась что-то сказать, но я перебил ее.

– Сколько тебе лет? – спросил я, и тон моего голоса сейчас уже не был таким злым.

– Достаточно, – она пыталась быть сексуальной и соблазнительной, снова двигаясь ко мне.

– Прекрати отвечать мне как шлюха и скажи, сколько тебе лет, – я держал ее на расстоянии вытянутой руки.

– Двадцать два, – ответила она.

– Брехня, – я нахмурился, – Ты ребенок, тебе не может быть больше четырнадцати!

Я знал, что она старше четырнадцати, но это был трюк, чтобы она сказала правду.

– Мне не четырнадцать, ты, засранец, мне почти семнадцать! – пронзительно выкрикнула она, и крошечные слезы проступили в уголках ее сильно накрашенных глаз.

Святое дерьмо. Семнадцать лет. Какого ЧЕРТА она здесь делает? Это чья-то маленькая девочка. И где-то ее отец… задается вопросом – где, черт возьми, его ребенок, …а она в машине с каким-то незнакомцем, …и собирается отсосать ему член за сотню долларов. И не только. В этом мире если она не получит деньги вперед, она не получит ничего после. И удачного ей возвращения обратно к сутенеру без денег. Он прибьет ее.

Секунду стояла тишина.

– Как тебя зовут? – спросил я у нее, будучи самим собой, а не каким-то засранцем Джоном.

– А какое, блять, это имеет значение? – спросила она, – Ты коп?

– Я хотел бы им оказаться, – я бросил на нее взгляд, – Если бы я был копом, прямо сейчас я бы уже снимал твои отпечатки пальцев. Такая дура, как ТЫ была бы в большей безопасности в тюрьме, чем на улице.

– Я НЕ дура! – крикнула она.

– Ты едешь со мной в переулок, ты не просишь деньги вперед, ты пытаешься взять с меня двойную цену… – я перечислил ее ошибки, – Ты не проживешь и недели здесь, если будешь играть в ТАКИЕ игры. Как давно ты этим занимаешься?

Она взглянула на меня с недовольной гримасой и не ответила.

– Десять минут, – пробормотал я, не нуждаясь в ее ответе. Было очевидно, что она не имела понятия, что она делает.

Я вздохнул и открыл свой бумажник, качая головой и бормоча:

– Какого черта я здесь делаю?

Я вытащил две двадцатки и десятку и подержал их в руке, прежде чем отдать ей.

– Пятьдесят долларов – и ты должна делать то, что я скажу тебе в следующие полчаса. Идет?

Она выглядела счастливой оттого, что деньги плывут ей в руки, и выдернула их из моей руки, сказав:

– Идет.

Боже, она слишком наивна для этой игры. Я, блять, мог оказаться убийцей. А она просто согласилась сделать все что угодно за пятьдесят несчастных долларов. Иисусе.

– Как тебя зовут? – спросил я снова, – По-настоящему.

Она слегка выдохнула и ответила:

– Керри. Это означает «темная принцесса».

Я чуть не закатил глаза. Но не сделал этого. У меня было всего полчаса с этой девочкой, и я хотел провести их с пользой.

Пять минут спустя я наблюдал за тем, как она ест самый большой гамбургер, какой я когда-либо видел, в маленькой закусочной через дорогу. Она поглощала его, не обращая внимания на то, что все ее губы блестят от жира. Было ясно, что она голодна. Также сейчас на ней был надет мой пиджак, потому что ее кожа напомнила мне плоть трупа, когда до этого она попыталась расстегнуть мои джинсы.

Сейчас, пока она ела, она определенно выглядела гораздо счастливее, и я спросил ее:

– Когда ты последний раз ела, Керри?

– Я не помню, – ответила она, не раздумывая, и улыбнулась мне, – Кажется, я ела «Сникерс» на днях.

Я знал это.

– Ну, расскажи мне об этом парне… – сказал я твердо, глядя на свой чизбургер и понимая, что я не очень голоден, – Как вы познакомились?

– Я сбежала из дома, – сказала она, продолжая есть, – Я не смогла найти, где жить и где работать, …я очень замерзла и была голодна…

– Прямо как сейчас… – я без злости указал на нее.

– Курт заботится обо мне, – сказала она и в ее глазах, смотрящих на меня, было немного боли, – Он любит меня.

– Мы говорим о парне, который грозился сломать тебе нос, верно? – спросил я, – Если ты не пойдешь соблазнять меня на секс? Спрашиваю просто, чтобы уточнить…

– Ты его не знаешь, – она нахмурилась, защищаясь.

– Я знаю его, – сказал я беззлобно, – Я отлично его знаю. У меня шесть лет был сутенер. Я знаю его лучше, чем ТЫ.

– Ты? – она улыбнулась мне, на секунду прекращая жевать, – Я чувствовала. Симпатичные парни никогда не платят за секс. Я никогда раньше не встречала парня-шлюху. Клево. Держу пари, ты зарабатываешь кучу денег с таким охуенным лицом. А тело у тебя такое же горячее?