Картинки из прошлого мелькали со скоростью света, …как я накладываю повязку на ее содранную коленку и целую ее, чтобы она прекратила плакать и снова улыбалась, подкупая ее зеленым леденцом на палочке.

«Все лето и осень…»,

– ее голос становился громче с каждым новым спетым словом, –

«Мы были друг у друга, вот и все,

Просто она и я вместе,

Как это и должно было быть…»

Теперь я рыдал еще громче, слезы слепили меня, и в голове засело единственное воспоминание о том, как мы лежали в Центральном парке в лучах заходящего солнца, на одеяле, и я обнимал Кэти, пока она засыпала у меня на груди. Ей не было тогда еще и двух лет, …она устала после целого дня беготни и игр, …и я помнил, что улыбался, целуя ее головку, и чувствовал слезы на глазах, пока обнимал ее, …поглаживая по волосам, …зная, что я счастливейший мужчина на Земле потому, что я ее отец, …нет, …ее папочка.

Тогда это были просто я и она, …и ТАК и должно было быть, …пока все это у нас не украли. Я чувствовал, что слова, которые поет Кэти, исходят из МОЕГО сердца. Это разрушало меня изнутри. Я изо всех сил пытался успокоиться и не смущать свою дочь, …но я совершенно не мог справиться с собой. Питер дал мне настоящий носовой платок, надеясь, что он поможет мне больше, чем размокшая салфетка. И я видел, что у него в руке еще один платок, которым он промокал свои глаза, вероятно, думая об Эмме.

«И когда ей было одиноко,

Я была с ней, чтобы успокоить ее,

И тогда я знала, …что она любит… меня-а-а-а-а-а…»

Исполнение песни было идеальным, тон песни был невинным и трогающим за сердце, …Дональд Дак был прав. Она «из первых рук» знала о том, какую боль испытывала маленькая Джесси, когда пела эту песню, …боль и одиночество были ей хорошо знакомы, … и пока я слушал ее, я чувствовал себя конченым куском собачьего дерьма. Я оставил ее. В отсутствие матери. Я был единственным оставшимся родителем, и она нуждалась во мне, …а я просто оставил ее. Должно быть, она была уничтожена этим!

«Годы прошли, …а я осталась прежней.

Она начала отдаляться.

Я осталась одна.»

Я приложил платок ко рту, из моего рта невольно вырвалась пара всхлипов, …и Белла обняла меня, безмолвно успокаивая, пока слезы текли по ее собственным щекам, и она пыталась держать камеру ровно во время записи.

Я продолжал вспоминать те часы, …когда я принес Кэти, всю в ожогах, к дому своих родителей, умоляя их забрать ее, …выкрикивая их имена, …и слезы на своем лице, замерзшие на ледяном ветру. И затем я вспомнил тот момент, когда я вынужден был попрощаться с ней, …оставляя ее с Беном и Анджелой, пока она спала, …накачанная успокоительным от боли. Она не могла даже попрощаться со мной. Я вынужден был прошептать свои последние слова перед ее спящим личиком, …и уйти, не услышав ответа.

«Я все еще жду дня, …когда она скажет:

«Я всегда буду… любить… тебя-а-а-а-а…»

Песня на секунду замерла, …и вся аудитория услышала мои рыдания, …но Кэти не вышла из роли, …она решительно продолжила петь, словно эта песня того стоила. Это было мучительно прекрасно.

«Одинокая и позабытая…»,

– пропела Кэти, и из моей груди вырвался еще более ГРОМКИЙ вздох, я прижал платок ко рту рукой, глядя влажными глазами на свою дочь, и ее глаза были очень грустными. Она потупила взор, играя свою роль, …или действительно думала обо мне, …себе… и ее матери? Боже, что я наделал? О тебе никогда не забывали, малышка, …пожалуйста, даже не думай так, …пожалуйста! Мысли о тебе каждый день, каждую СЕКУНДУ – это все, что удерживало меня в живых на протяжении тех шести лет.

«Не думаю, что она понимала, каково мне.

Она улыбнулась мне и обняла,

Просто как всегда»,

– пропела Кэти, опустив глаза, мило улыбаясь, …ощущая ту любовь именно в этот момент.

Я видел Кэти на заднем дворе, здесь, в Каспере, …когда мы, наконец, воссоединились. И она бежала ко мне, …позволяя мне снова обнять ее. Даже, несмотря на то, что я этого не заслуживал. Я снова расплакался, прямо как в тот день.

«Словно она любила меня,

Когда она любила меня…»,

– к последнему куплету песни голос у Кэти повысился, достиг предела, …и затем осталась лишь спокойная музыка, …словно дуновение ветра.

И сейчас Кэти смотрела прямо на меня,… пела для меня, …и загадочная улыбка на ее губах играла только для меня. Так она говорила мне, что все хорошо, …что она по-прежнему любит меня, …и не хочет, чтобы я плакал.

«Когда кто-то любил меня,… все было прекрасно.

Каждый час, что мы провели вместе,… живет в моем сердце.

Когда она любила… меня-а-а-а-а….»

Вспышки воспоминаний о нас с ней со скоростью света мелькали в моей голове. Это была мешанина из прекрасных моментов…о том, как мы выдуваем мыльные пузыри в залитые солнечным светом небеса, …как я раскачиваю ее на качелях, …как я брызгаю ее водой в ванной, и она хихикает, …счастливые дни рождения, когда на ее торте лишь три свечки или меньше, …смех, …как мы прижимаемся друг другу в постели и смотрим телевизор. Ее плач поздней ночью и кормление в три часа ночи, …первый день в яслях, …Кэти целует меня своими утиными губками, и я целую ее в ответ… Тысяча воспоминаний, …которые я никогда не забуду и не позволю забрать их у меня, …но все равно… их мало, …их ужасно мало по сравнению с тем, сколько воспоминаний с ней есть у Бена и Анджелы, …три года – это не так долго, как все девять, …и, тем не менее, …это были лучшие годы в МОЕЙ жизни. Я прожил эти 1095 дней с маленьким ангелом, …и если бы я был вынужден оставаться с Викторией НАВЕЧНО, каждый из этих дней помогал бы мне пройти через это, …по меньшей мере, с кусочком счастья в сердце, …до последнего дня моей жизни.

И с последней нотой песни, …в самом конце… Кэти потеряла контроль, который с таким трудом удерживала, …и одна-единственная слеза скатилась по ее правой щеке. И мое сердце рассыпалось в пыль в то же мгновение. Но Кэти не выглядела расстроенной или злой оттого, что она позволила той слезинке упасть. Она продолжала смотреть на меня, …и улыбаться мне с любовью… Почему она прощает меня? Почему она так сильно меня любит? Где она берет столько сил?

Огни еще даже не погасли и Дональд Дак продолжал играть на фортепиано, когда я, перепрыгнув через сидящих впереди людей помчался на сцену и поднял ее на руки, …расплакавшись, и она обняла меня в ответ, не стыдясь моего безумного поведения перед всеми жителями города.

– Прости меня, Кэти, …мне ТАК жаль, – я плакал.

– Все в порядке, пап, – она прижалась ко мне, – Я же говорила тебе не удивляться. Я люблю тебя! Не плачь, пап. Это всего лишь песня, …я же тебе говорила…

– Пожалуйста, прости меня, я не должен был покидать тебя…, – я был раздавлен и слава Богу, что Дональд Дак вмешался, погасив огни на сцене и включив музыку. Раздался шквал аплодисментов песне Кэти, …и Дак уволок меня за сцену, …а Кэти должна была вернуться и продолжить выступление. Но она развернулась и подбежала ко мне, взяв руками за лицо, и влажно целуя меня в губы, прошептала:

– Я очень сильно тебя люблю, папочка. Иди, смотри пьесу!

Затем Дональд Дак нахмурился, глядя на меня и жестом велел мне возвращаться в темноту к зрителям, …и я пошел, не говоря ни слова, надеясь что завтра я не окажусь в углу в шапке с надписью «Тупица», или и того хуже – с утиной головой!

Я постарался со всех хладнокровностью вернуться на свое место, но все вокруг таращились на меня как на душевнобольного. Возможно, так и есть. Я уселся рядом с Беллой и постарался не обращать на них внимания, но по прошествии нескольких секунд я понял, что больше этого не выдержу.

– У моей дочери УДИВИТЕЛЬНЫЙ голос, поэтому я расчувствовался, ВАС ЧТО-ТО НЕ УСТРАИВАЕТ? – сказал я в свою защиту и несколько человек шикнули мне.

– Энтони, – Белла взяла в руки носовой платок, и стерла пару мокрых полос с моей щеки, – Ты в порядке, малыш?

– Я в порядке, – я улыбнулся ей, – Ну разве она была не восхитительна, Белла? Ты слышала ее?

– Да, конечно, – теперь Белла улыбалась оттого, что со мной все в порядке, – Она сразила меня наповал своим голосом, …насколько я слышала.