– Ты мне нужен, немедленно, – заявил он, …и я взглянул на мать одного из детей, которая сидела за столом, у которого я стоял.
– Сексуальное домогательство на рабочем месте…, – пробормотал я ей, – Вы – свидетель.
Она рассмеялась и чуть не выплюнула мороженое, которого у нее был полный рот, а Бен поволок меня прочь.
– Если через десять минут я не вернусь, придите и спасите меня, – крикнул я ей, и ее лицо покраснело, …а меня втолкнули в дальнюю комнату, и дверь захлопнулась.
– Действительно мило, Эдвард, – Бен нахмурился, стягивая с головы колпак.
– Спасибо, Бен, я старался, – я усмехнулся, – Это за этим я… ПОНАДОБИЛСЯ тебе НЕМЕДЛЕННО?
– Ахх! Заткнись уже! – Бен напялил колпак Санты мне на голову, – Теперь ты – Санта! С меня хватит!
– С тебя не хватит, – сказал я, – Здесь куча детей, которые стоят в очереди, чтобы поговорить с тобой! Возвращайся обратно и делай свое дело.
– Я не могу, – он покачал головой, – Я начинаю их всех ненавидеть. Они все такие жадные и тяжелые, и некоторые из них – МОКРЫЕ! Я не могу этого больше выносить! Остаток времени Сантой будешь ты.
– Белла с Кэти скоро придут, – я посмотрел на часы, – Они хотят увидеть ТЕБЯ в роли Санты.
Белла с Кэти отлично провели день, делая последние необходимые покупки. Недавно они стали настоящими лучшими подружками, и я был этому очень рад.
Итак, через пять минут я был полностью укутан в набивку и костюм, и в нем было жарко как в аду (не в хорошем смысле), с белой бородой, в колпаке, ботинках, рукавицах, …полностью наряженный, …теперь Сантой был я. И я был намерен хорошо справиться с этой ролью, раз уж меня вынудили это делать.
Я вышел в зал и произнес:
– ХО-ХО-ХО! САНТА ВЕРНУЛСЯ ИЗ ТУАЛЕТА! ПРОСТИТЕ, РЕБЯТКИ, НО Я УЖЕ НЕ ТАК МОЛОД, КАК РАНЬШЕ, …И У САНТЫ УХОДИТ НА ЭТО НЕМНОГО БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ, ЧЕМ У ВАС!
И так я начал играть роль Санты. На самом деле, это было даже забавно. Даже жадины веселились, потому что я мог сказать: «Я проверил твой отчет за этот год, Райан. Ты был не совсем честен! Тебе покупают одежду!»
Тем, кто сказал, что я ненастоящий, я сказал, что они получат в подарок учебники.
Затем я увидел, что пришел Маркус и с ним был этот маленький мальчик, …милый ребенок, которого я увидел на День Благодарения, тот, который сидел рядом с Кэти! Маркус осматривался по сторонам, отыскивая меня глазами, …и он, казалось, выдохнул с облегчением, когда не увидел меня. Да что с ним такое?
Я классно играл свою роль до тех пор, пока не подошла очередь Маркуса и этого мальчика, …я не поднимал головы и смотрел в сторону, чтобы не встретиться с ним взглядом, …и когда мальчик стоял передо мной, Маркус сказал: «Он не говорит по-английски, …или, по крайней мере, я думаю, что не говорит. Думаю, он говорит по-японски, …я слышал от него пару слов, которые звучали вроде как по-японски, …но сегодня Сочельник, так что я хотел, чтобы он как минимум увиделся с тобой и поел мороженого, …ты не обязан говорить с ним…»
Поэтому я попытался поговорить с ним по-японски. Я ЛЮБЛЮ старые рождественские фильмы, …и данная ситуация очень напоминала мне «Чудо на 34-ой улице»! Я просто ОБОЖАЮ этот фильм, и я стал Сантой, который говорит с детьми на иностранном языке и поддерживает в них веру в Санта Клауса! Это был просто дар Божий, это единственное объяснение!
Я сказал по-японски:
– Веселого Рождества, как тебя зовут?
Его глаза просияли и расширились, …и он ответил мне также, по-японски:
– Тао, …а тебя?
– Санта Клаус, – сказал я, это имя звучало одинаково на всех языках.
Маркус в шоке наблюдал за нами, пока мы беседовали с мальчиком вдвоем, не обращая на него внимания.
– Что ты делаешь с этим парнем? – спросил я у него, – Это твой папа?
– Нет, – сказал Тао, улыбаясь Маркусу, – У меня нет папы. Я недавно пришел в ресторан к этому парню, …и там и остался. Он добр ко мне. Он заботится обо мне. Можешь спросить у него, как его зовут?
– Маркус, – сказал я Тао, улыбаясь ему.
– ЭЙ! – вмешался Маркус, – Какого черта здесь происходит? Что он говорит?
– Он говорит, что ты хороший, и я спрашиваю у него, кто он такой, – с умным видом проскрежетал я в ответ, и тогда Маркус узнал мой голос.
– Белый парень? – он покосился на меня и попытался сорвать с меня бороду, но я остановил его.
– НЕ СМЕЙ стаскивать бороду с Санта Клауса! – я схватил его за запястье, – Или будешь на коленях выпрашивать у белого парня рождественские подарки! Записи Донни Осмонда, Барри Манилоу, …ЭМИНЕМА!
Он немедленно отпустил меня и сказал, будучи совершенно ошарашенным:
– Я не знал, что ты говоришь по-японски. Ты даже по-английски еле говоришь!
– Я – человек с множеством скрытых талантов! – я ухмыльнулся, глядя на Маркуса, а затем повернулся к Тао и спросил:
– Сколько тебе лет, Тао?
– Почти девять, – ответил он на своем языке.
– О, классно, – сказал я по-японски, а затем сказал Маркусу по-английски:
– Он почти ровесник Кэти.
– Как его зовут? – спросил Маркус так, словно этот вопрос его давно интересует.
– Тао, – сообщил я, уже зная это, – Это великое имя. Оно означает «ломающий волны»! Очень сильное имя.
– А фамилия у него есть? – спросил он у меня.
Я поспрашивал об этом у Тао, но он не помнил свою фамилию.
Я взглянул на Маркуса и сказал:
– Он не знает ее.
– Как он может ее не знать? – спросил Маркус, повышая голос.
Задав Тао еще пару вопросов, я выяснил, что он долгое время жил сам по себе. Он не слишком помнил своих родителей и сказал, что они путешествовали с места на место, …иногда приезжая в какой-нибудь город, …пытаясь найти еду и место, где можно поспать. Он напомнил мне меня самого, …но это был просто маленький мальчик. Я понял, что в таких условиях сложно дожить до взрослого возраста.
Я рассказал все это Маркусу и он был в шоке от услышанного и погрустнел. Мы поднялись, и я повел Тао к двери, которая соединяла кафе с помещением, в котором жили Бен с Анджелой. Дети, которые стояли в очереди за Тао, начали жаловаться, но именно тогда я вернул наряд Санты Бену, чтобы он ненадолго подменил меня.
Я дал Тао чашку с мороженым и ложку, и он, счастливый, ел его, улыбаясь Маркусу и мне, пока мы сидели с ним за столом, разговаривая на языке, которого он не понимал. Но тон нашего разговора был дружелюбным, чтобы не напугать его.
Сейчас на мне была футболка и джинсы, и, казалось, Тао это не беспокоило, он просто продолжал поедать клубничную часть мороженого, которое я дал ему.
– Он очутился у меня прямо на День Благодарения, – объяснил Маркус, – Я думал, что он пришел с кем-то, …но когда все разошлись, он остался… совершенно один. Я не хотел сдавать его в полицию, поэтому я просто позаботился о нем, думая, что через несколько часов кто-нибудь объявится и заявит, что потерял ребенка и захочет его вернуть.
– Как же вы общались друг с другом? – спросил я.
– Мы не общались, – Маркус взглянул на милое личико ребенка, – Большую часть времени мы играли с ним в «шарады», …пока он не понимал, что я ему говорю.
Я улыбнулся Маркусу.
– Ты милый парень, Маркус Эванс.
– Заткнись, я НЕ милый! – Маркус немного повысил голос, но Тао не обратил на это никакого внимания. Он, вероятно, понял, что Маркус всегда такой.
– Нет, милый, – я понемногу «нащупывал почву», – Тогда почему же ты просто не позвонил в полицию?
– Потому что! – он снова взглянул на Тао, а затем снова на меня, – Я тоже был сам по себе, как он. Меня сдавали в полицию. Детские дома,… приемные семьи, …лучше быть самим по себе, жить на улице. Я бы не поступил так с другим ребенком.
– А где были твои родители? – спросил я.
– Я никогда не знал своего отца, мать была наркоманкой. «Крэк» (наркотик, одна из производных кокаина – прим.пер.) был единственной вещью, которую она любила. Думаю, моим отцом был какой-нибудь наркодилер, который давал ей наркотики в обмен на секс. Все что я помню о ней – как она сказала, что скоро вернется. Очень скоро. Прошло несколько дней. Я умирал с голода, так что я прошел две мили до ближайшего «Бургер Кинг’а». Мне было три или четыре года. Я больше никогда ее не видел. Я жил сам по себе до шести или семи лет…, и затем одна милая женщина позвала меня к себе домой. Она была китаянкой. Ее звали Лиан. Она заботилась обо мне и стала мне матерью. Она научила меня готовить, …черт возьми, она была хорошая. Она ни разу не заполняла никаких бумаг и не позвонила никому, …мы просто стали матерью и сыном, …и никто нас никогда не беспокоил. Она отдала меня в школу. Она хотела, чтобы я добился чего-нибудь хорошего в жизни. И я добился. После старшей школы я пошел в армию, …и когда вернулся, стал копом. Она гордилась мной.
