— Ну, знаете…Хотел бы я видеть вас на моем месте…Вместо одного стула вы бы изломали четыре.

— Довольно трудная задача, если их всего два.

— Два или четыре, какая разница, — Эктор не мог сдержать улыбки.

— И то правда. Теперь, когда мы договорились о числе, обсудим все спокойно.

— И поскорее.

— Хорошо. Что вам надо и чего вы желаете?

— Во-первых, мне нужно мое оружие. Во-вторых, я хочу выйти наружу.

— И все?

— Все.

— Что же, милый друг, поговорим обо всем по порядку. Дайте мне стул и сядьте на кровать.

Эти хладнокровные слова успокоили Эктора, и он сел, не говоря ни слова.

— Эта обитель, — начал отшельник, — не похожа на другие пустыни.

— Мои сомнения в этом давно рассеялись, — ответил Эктор.

— Ваше сомнение делает честь вашей прозорливости. В ней может быть или хорошо, или плохо, если принимать вещи, как они есть, или проявлять глупое упрямство.

Отшельник помолчал немного, задумавшись. Видимо, рассказ предстоял непростой.

— Я являюсь главой компании честных людей, живущих доходами от своей торговли. Эта торговля, возможно, не одобряется законами, но очень выгодна. Как видите, я говорю прямо: мы собираем пошлину с путешественников на больших дорогах, позволяя им потом ехать на все четыре стороны. Мы ещё поставляем торговцам запрещенный товар по дешевым ценам. Наконец, мы чеканим монету — но уверяю вас, только зимой, когда другой промысел невозможен — и тем самым помогаем денежному обращению.

— Стало быть, я наскочил на шайку вымогателей, контрабандистов и фальшивомонетчиков? — нахмурясь, спросил Эктор.

— Сказано грубовато, но не будем придираться к словам. Пусть так, но мы ведем дела честно. Доходы делятся на равные доли между товарищами.

— И даже между предводителями шайки и её членами?

— Боже мой, конечно!.. Да здесь все, как при республике, только предводителю дают три части.

— Прекрасно.

— Когда работа кончена, каждый делает, что хочет. Кто спит, кто охотится, кто играет в карты…Есть даже такие, кто занимается искусством.

— Вот как?

— У нас есть два живописца, скрипач, флейтист и два певца. Они выступают с концертами. Вы их услышите.

— Вы весьма любезны со мной!

— Да у нас есть и другие развлечения.

— Неужели?

— Ну конечно! Неужели вы принимаете нас за монахов?

— Упаси Господь!

— Многие из нас испытывают достаточно пылкие страсти. Когда им нравится хорошенькая девушка из окрестных сел, её похищают.

— Кажется, это довольно дерзко.

— Да, но и довольно быстро. Поверьте, молодой друг, многие женщины любят, чтобы с ними поступали, как с сабинянками. Когда же по законам непостоянства, присущего человеческой природе, их победители возжелают перейти к новым подвигам…

— Они просто прогоняют своих побежденных.

— Ну зачем же так грубо. Они провожают их к родственникам с каким-либо подарком, чтобы утешить горесть разлуки. С прекрасным полом нужно по-хорошему. Я даю вам этот совет, который при случае может пригодиться.

— Постараюсь не забыть.

— Вообще-то у нас хороший стол для любителей поесть и выпить, мы устраиваем даже танцы. У нас есть гончие и легавые для охоты…Мы, мой друг, веселимся, как можем.

— Все это, конечно, хорошо, — заметил Эктор, — но как быть с правосудием?

Отшельник громко рассмеялся.

— Правосудие в этом графстве! — вскричал он. — Да в Европе, я думаю, не найдется государства с более сговорчивым правосудием, чем здесь. Оно нас любит, уважает и нам покровительствует.

— Даже так?

— Конечно! Правосудие знает, что мы добрые люди. Мы покушаемся на добро ближнего, но не на жизнь его. Если нас зацепят, мы уедем, и кто знает, с кем ему, правосудию, придется в дальнейшем возиться. Не вышло бы тогда «из огня, да в полымя». А ведь мы платим подать наместнику папы.

— Все это, разумеется, прекрасно, но зачем вы отняли у меня оружие и держите под замком?

— Сейчас все объясню. — Отшельник явно не спешил.

— Говорите же и постарайтесь покороче.

— Нет, вы нетерпеливый человек! Это, знаете, недостаток, от него вам следует избавиться.

— В моем-то положении пленника? Пожалуй, для этого потребовалось бы время, а его у меня нет.

— Оно у вас ещё будет, мой друг. Но так и быть, я постараюсь в двух словах…

— Покорнейше вас благодарю, — ответил Эктор, кланяясь.

Пустынник, разумеется, ответил тем же и продолжал:

— Когда я вас встретил, вы мне понравились, и вы это знаете. А то, что вы о себе сообщили, меня заинтересовало. Я, видите ли, питаю слабость к умным людям. И потому решил предложить вам вступить в нашу компанию.

Эктор едва удержался от жеста удивления.

— Ну-с, вы храбры, — продолжал пустынник, — ваша дуэль говорит сама за себя. Видеть, как вы застрелили жаворонка в ста шагах…Уверен, у нас вас ждет успех.

Все время Эктор едва сдерживался. Но тут не выдержал:

— За кого вы меня принимаете? — вскричал он. — Я что, по-вашему, бандит? Да будь у меня оружие в руках, я размозжил бы вам голову!

— Тихо, тихо, успокойтесь!

— Мерзавец!

— Да тише вы! Разве нельзя обойтись без оскорблений? Успокойтесь и выслушайте меня.

— Что еще? — Эктор уже дрожал от гнева.

— Я сделал вам предложение. Вы вправе от него отказаться. Не станем из-за этого ссориться. Мне же ещё нужно сделать вам два других предложения.

— Только поскорей.

— Ох, как вы нетерпеливы! Ну, раз вы не хотите стать одним из наших…Точно не хотите?

— Опять?

— Ладно…Тогда скажите, что для вас менее дорого, голова или язык?

Эктор так и подскочил с кровати.

— Что за шутки?!

— Никаких шуток нет…Да сядьте вы, наконец, и послушайте хоть раз меня спокойно!

Эктор окончательно растерялся и сел на кровать.

— После того небольшого сообщения, которое я вам сделал, согласитесь, было бы неразумно отпускать вас так просто, как вы пришли. Только не клянитесь, что вы никому о нас не расскажете: я этому не верю. Вино и женщины, да будет вам известно, до добра не доводят. Да и за свою дуэль вы, возможно, захотите получить прощение…И не хмурьтесь, пожалуйста; люди — это всегда люди, и тот, кто делает ставку на их порядочность, строит замок на песке.

Эктор едва сдерживался от нетерпения.

— Наш наместник, как я сказал, на нашей стороне, но вот Людовик XIV, возможно, пожелает вмешаться в наши маленькие дела. Мы ведь иногда переходим через Дюрансу. А вы, с другой стороны, попали в нашу пустынь. Я ведь не предполагал, что вы откажетесь от моего предложения. Но вы отказались, и я не отвечаю за последствия. Скажу честно, вы меня очень огорчили…Ведь вы мне нравитесь, я уже говорил…Ну ладно, больше не будем об этом. Теперь главное. Если вы откажетесь остаться с нами, вам отрубят голову; если согласитесь занять место среди немых, вам отрежут язык…тихо, тихо! Вам отрежут язык, и мы сделаем вашу жизнь молчаливой, но спокойной. Подумайте, мой друг.

— Вы думаете, я поколеблюсь хоть на минуту? — вскричал Эктор, едва сдерживаясь от желания схватить пустынника за горло.

— Стало быть, вы сделали выбор?

— Рубите голову и живо.

— Как хотите.

Отшельник выбросил ключ в окно и хлопнул в ладоши. Отворилась дверь и вошли два разбойника. Один держал в руке тяжелую и блестящую турецкую саблю, другой нес веревки.

Заперев за собой дверь, они остановились, ожидая приказаний.

— Вам завяжут глаза и руки, — произнес отшельник, — дело будет сделано за минуту.

— Это лишнее. Я дворянин и приму смерть, не робея.

— Как угодно.

— Но мне нужно пять минут, чтобы вручить себя Господу.

— Да хоть десять.

Эктор стал в углу и принялся за молитву. Через некоторое время он повернулся к отшельнику:

— Я готов.

— Прекрасно. — Отшельник сделал знак разбойнику с саблей. — Теперь прошу вас повернуться лицом к стене.

Но Эктор лишь стал на одно колено.

— Наклонитесь, прошу вас.

— Вот как! Еще и склонить голову! — Эктор продолжал смотреть прямо в глаза врагу.