Какой человек, проживающий в наше время на пространствах бывшей великой державы, не согласится с этими словами?

Однако вернемся в далекое прошлое, не столь уж сильно, судя по словам Диона, отличающееся от современности.

В своей речи древний оратор опирается на рассказы египетских жрецов, которые не признавали поэтических домыслов и собирали информацию без всяческих прикрас.

Старый египетский жрец объяснил Диону всю подоплеку свершившихся событий.

Агамемнон, будущий главнокомандующий объединенных сил ахейцев, правил Аргосом, являясь, по сути, пришельцем и чужаком. Для того чтобы закрепить свои позиции, он решил склонить аргивян на свою сторону, использовав брак с дочерью великого царя Спарты Тиндарея Клитемнестрой. Сестру же ее, Елену, он сватал за брата.

«У наиболее славных семейств, — продолжал жрец, — было в обычае заключать между собою браки, невзирая на расстояния, и Александр (второе имя Париса. — А. П.) тоже пришел свататься, полагаясь на могущество своего отца, правившего чуть ли не всей Азией, уповая и на то, что Троя не слишком далекая страна, и особенно на то, что Пелониды уже владели в Элладе наследственной властью и сношения с Элладой делались все более частыми. Он явился свататься, окруженный богатством и роскошью, блистая редкой красотой, и повел разговор с Тиндареем и Елениными братьями, толкуя о державе Приама, о множестве богатств и обо всем другом, чем он распоряжался, и о том еще, что он престолонаследник, а Менелай — простой человек, так как царская власть в Аргосе назначена не ему, а сыновьям Агамемнона; не умолчал и о том, что он любезен богам и что сама Афродита пообещала ему самый лучший брак на свете».

Слова Париса показались Тиндарею и его сыновьям, Кастору и Полидевку, достаточно убедительными. Союз с домом Пелонидов был уже заключен через брак Клитемнестры с Агамемноном, не худо было бы породниться и с царями Азии, дабы оказывать влияние на тамошние дела.

Агамемнону все это было не по душе, но его не оставили равнодушными слова Тиндарея о том, что другие женихи из Эллады, такие, как Диомед, Ам-филох и Ахилл, не снесут подобной обиды и пойдут на него войною, в результате чего Агамемнон подвергает себя опасности сделаться врагом самых сильных и могущественных людей Эллады, пользующихся непререкаемым авторитетом.

«Так что Елену Александр получил по праву, — констатировал жрец, — с согласия ее родителей и братьев, и возвратился с нею домой, полный торжества и ликования; и Приам, и Гектор, и все остальные радовались этому браку и встречали Елену жертвоприношениями и благословениями».

Противоположное мнение, по словам египетского служителя богов, просто нелепо. И с этим нельзя не согласиться. Действительно, зачем той же Афродите подводить сестру? Зачем Приаму, благословившему сына на «похищение», вступать в конфликт не только с могущественной Спартой, но и со всей Элладой? Зачем, наконец, Елене, если она является женой Менелая, бросать мужа-царя, родного ребенка и менять свое столь высокое положение на долю одной из полусотни невесток?

Мог ли Парис совершить преступление с такой легкостью, о котором говорит поэт? Ведь никто не поспешил за ним на корабле ни из людей Менелая, ни из окружения Тиндарея. Не отправились даже братья Елены, и это несмотря на то, что у лаконян были корабли?

Да что там! Беглецам ведь нужно было сначала идти пешком от стен Спарты до берега моря — а ведь о похищении уже летела бы молва.

«При таком положении дел, — резюмирует жрец, — Елена могла уйти с Александром только в одном случае: если она была выдана замуж по воле ее родичей. Только так можно объяснить, что и Эфра отправилась с Еленой, и сокровища были взяты с собою. Право, ничто здесь не напоминает о похищении, все скорее указывает на брак! И когда Александр, женившись, как я сказал, на Елене, удалился вместе с нею, то Менелай, досадуя на неудачу своего сватовства, стал винить брата и говорить, что брат его предал; но это мало заботило Агамемнона, опасался он Александра, угадывая в нем соперника, который рано или поздно вмешается в дела Эллады, к коим стал теперь прикосновенен благодаря браку; вот почему он созвал всех остальных женихов Елены и объявил, что всё они оскорблены, а честь Эллады попрана и что они лишились лучшей из женщин, выданной замуж в варварскую страну, как будто среди них нет никого, достойного быть ей мужем».

Закончив психологическую подготовку, Агамемнон переходит к делам сугубо материальным, обещая, каждому из героев солидную долю из троянских богатств, ибо о несметных сокровищах Азии уже тогда катилась слава.

Последний довод был, наверное, самым убедительным, потому что если бы на Елене женился Менелай, то других конкурентов это нисколько бы не опечалило: ведь не может же одна, пусть даже самая прекрасная, женщина достаться одновременно всем соперникам, — но тут они сразу же загорелись ненавистью к Парису, и каждый полагал, что невесту украли именно у него.

Так начался этот поход, получивший впоследствии название Троянской войны.

Добавим только, что еще одним косвенным (а может быть, и самым прямым) доказательством правомочности размышлений Диона является тот непреложный факт, что даже и после смерти Париса, сраженного отравленной стрелой, Елена не только не вернулась к Менелаю, но тут же вышла замуж за своего деверя Деифоба, храброго сына Приама и Гекубы.

И никто в Трое, даже Кассандра, не был против этого брака.

Само собой разумеется, что Кассандра была далеко не единственной прорицательницей своего времени. История оставила нам достаточное количество имен, начиная с самого Аполлона, чьи оракулы были разбросаны не только по территории Древней Греции, но и по близлежащим областям.

Главное святилище Аполлона находилось в Дельфах. Древнегреческий географ Павсаний посвятил этому оракулу почти всю десятую книгу своего труда «Описание Эллады».

Храм находился, как и сам город, на южном склоне Парнаса, на вершине которой обитал и бог Аполлон со своими музами.

Он неоднократно перестраивался, становясь с каждым годом крупнее и богаче. Сюда стекались бесчисленные сокровища — приношения греческих государств и пожертвования частных лиц.

Причем пожертвования шли даже из чужих земель. Известно, например, что знаменитый лидийский царь Крез, чье имя давным-давно стало нарицательным, просто завалил Дельфы баснословными по ценности дарами, чей длинный перечень и описание приводит еще Геродот.

В чем же причина такой любви древних греков к пришлому, по сути, богу?

Понятно, что Аполлон — бог света, покровитель искусства и так далее и тому подобное.

Но главное в нем — его способность пророчества. Он не только сам обладает даром прорицания, но и награждает им других. Иными словами, все прорицатели той эпохи были любимцами Аполлона, носящего также культовое имя Феб.

Понятно, что к прорицателям из Малой Азии он (по праву землячества) относился гораздо лучше, чем к собственно грекам. Однако не обижал и противную сторону. Так, получил от него грозный дар и главный прорицатель ахейского войска Калхас.

Калхас, или Калхант, был прежде всего птицегадателем. Эта категория вещунов делала свои предсказания на основе наблюдений за полетом различных птиц (орлов, ястребов, соколов, воронов и голубей), за их пением и поведением.

Во время одного из таких гаданий и получил Калхас дар предвидения. Это подтверждает и Гомер в первой книге «Илиады»: