Металл бледнолицых был прочнее, чем у племени актатль. Их боевые порядки не были так уж безукоризненны, но этого и не требовалось, потому что они могли убивать с тридцати или даже сорока метров из палок, которые назывались «ружья». И письменность их передавала не символы вещей, а звуки, в чем заключалась великая мудрость, и вождь племени актатль это понимал. К людям с более светлой кожей относились лучше, чем с темной, и, как верно сказал шпион, бледнолицые не приносили в дар богам животных или людей, хотя поначалу, увидев статую человека, распятого на кресте, вождь был не вполне в этом уверен.
Он видел, как город Моктезумы пал, а его жители были обращены в рабство, и теперь окончательно убедился, что раз более развитые ацтеки покорены, то и его народ обречен. От него не останется даже воспоминаний.
Бледнолицые из страны, под названием Европа, были воинами-грабителями, и хотя не было ничего необычного в том, чтобы новые племена заселяли старинные земли, эти бледнолицые вели себя иначе: они не разделяли обычаи живущих здесь людей, а навязывали свои. Но их обычаи были лучше, потому что не требовали бессмысленных жертв.
Но он должен был помешать своему народу исчезнуть навсегда.
В лагере бледнолицых было много племен, примкнувших к пришельцам в войне против Моктезумы Один из них узнал вождя племени актатль, пошел к женщине Кортеса и сказал.
— Это не раб, а вождь племени актатль.
И женщина призвала вождя к себе и спросила, почему он пришел под видом раба, ведь как вождю, ему бы оказали радушный прием.
— Ты еще не успела сказать об этом Кортесу? — спросил вождь.
— Я расскажу обо всем перед рассветом, — ответила царица прибрежного племени.
И тогда более прочным и острым ножом бледнолицых вождь перерезал ей горло. Но не взял ее сердца.
Когда кровь на руках обсохла, он отправился к Кортесу и рассказал о чем слышал еще в молодости, будто севернее города Моктезумы есть города из чистого золота. И стены там золотые, и потолки. И даже улицы вымощены золотом.
Кортес поинтересовался, почему раб не сказал ему этого раньше.
— О, великий вождь бледнолицых, твоя женщина спрашивала меня лишь о комнатах, наполненных золотом. А там, в северных городах, никто не держит золото в комнатах. Они делают из него кирпичи и строят из них дома — так много там этого желтого металла.
Рассмеявшись радостным смехом, Кортес приказал снарядить экспедицию. В возбуждении сборов смерть переводчицы, пусть даже царицы прибрежного племени, не была воспринята как большая трагедия. К этому времени появилось много переводчиков.
Пятнадцать дней вел вождь на север Кортеса и его отряд, а ночью шестнадцатого дня, когда они забрались в горы, бежал.
Лишившись проводника, Кортес повернул назад, но еще много столетий спустя его последователи продолжали искать Семь городов Цибола, которые на самом деле существовали лишь в воображении вождя, желавшего увести жадных испанцев подальше от своего народа.
Ночью шестнадцатого дня вождь бежал, забрав с собой лошадь, ружье с порохом и пулями, кремень и много-много книг.
Месяц спустя он прибыл в главный город племени актатль. Он отсутствовал ровно четыре года.
Страной правил теперь новый вождь, и жрецы Уктута, оказавшись в сложном положении, объявили, что один из вождей должен умереть. И тогда новый вождь, сын прежнего вождя, собрал воинов, чтобы принести отца в жертву богам. Однако стоило первому воину приблизиться к нему, как старый вождь достал палку, извергающую огонь, и, ничего не бросив и не метнув, убил нападавшего. Увидев, что события принимают такой оборот, все быстро смекнули что к чему и накинулись на нового вождя, чтобы принести в жертву его, но старый вождь этого не допустил. Он вернулся не для того, чтобы вернуть себе власть, а чтобы сообщить о начинании, которое должен одобрить Уктут.
Старый вождь собирался взять пятьдесят женщин, десять юношей и десять девушек и уйти с ними. Но жрецы не хотели его отпускать, потому что это означало существование двух вождей и могло прогневить Уктута.
— Сменится всего нескольких поколений, и Уктут перестанет существовать, — заявил старый вождь. — И этот город перестанет существовать. Не будет языка, на котором мы говорим, забудется ритуал, согласно которому жрец приветствуют вождя, вождь — жреца, а простые люди — своих господ. От племени актатль не останется ничего.
Его спросили, значит ли это, что в священном видении ему являлся сам бог, и, чтобы им было понятно, он сказал, что об этом поведал ему Уктут.
Известие очень обеспокоило жрецов, и они велели каждой семье приготовить по жертве, чтобы Уктут согласился и с ними поговорить.
Когда жертвоприношение было закончено, на камне возле колодца было невозможно стоять — он был насквозь пропитан кровью.
Кровавые лужи застыли в щелях и трещинах ступеней, ведущих к камню Колодец, питавший Уктут, стал красным от крови, а сам камень распространял вокруг себя нестерпимую вонь.
И тогда пришло прозрение. Старый вождь может осуществить свой замысел, но все, кто уйдет с ним, должны стать жрецами Уктута и узнать настоящее имя камня, и, если предсказания вождя верны, дать клятву выполнять обязанности жрецов, чтобы защитить Уктут.
И в этой клятве, в недрах цивилизации, обреченной на гибель, на цветущих зеленых холмах между Мексикой и Южной Америкой было заложено семя, которому суждено было прорасти более чем четыре столетия спустя. И росток его питала человеческая кровь, и ничто в этом новом мире, способном отправить человека на Луну, не могло защитить от потомков тех, кто воспринимал светящийся в ночи желтый круг как божество.
Старый вождь привел свою новую семью в необитаемую долину, которую присмотрел во время путешествия. Он произвел на свет большое потомство и дал всем домашнее образование. Каждый освоил язык, письмо, счет и другие примитивные знания западного мира. И когда рожденное от него новое поколение достигло взрослого возраста, он разделил своих детей на группы и отправил искать бледнолицых завоевателей, но не для того, чтобы их убивать — ибо к тому времени их было уже несметное количество, но чтобы спариваться с ними, а затем, выбрав лучшего из своих детей, рассказать ему, что он актатль. Даже если у него будут белокурые волосы, все равно он актатль.
Ибо вождь понял, что единственный способ для его народа выжить — это подделаться под других, кем бы они ни были.
Лишь одно беспокоило его: он не мог заставить их порвать с Уктутом, этим дурацким куском скалы. Потому что, когда он всему их научил, Уктут и его настоящее имя оказалось единственным, что его детям было известно, а ему нет. И они теперь чтили свое божество даже больше, чем раньше. И чем настойчивее вождь повторял, что это всего лишь пустой камень, тем важнее для них становился Уктут — как символ того, чем они были и что должны сохранить в своей будущей жизни. Так что вождь просто перестал об этом говорить.
Когда умерла последняя женщина из тех, кого он взял с собой, вождь понял, что остался один. Он похоронил ее согласно обряду, хотя громоздить камни один на другой было трудно, ибо он был стар.
Новая деревня была пуста, глиняные таблички, на которых писали слова языка актатль и европейского языка, не использовались вот уже много лет, с тех пор, как ушла последняя группа выучившихся молодых людей. Тем, кто постарше, новый язык и другие предметы давались с трудом, и большинство из них до своей смерти жили с ним, в этой укрытой от посторонних глаз деревне. Но теперь она была пуста, остался лишь старый пес, который едва мог передвигаться и очень долго скулил, когда умер его хозяин, а случилось это много лет назад.
— Все кончено, — сказал последний вождь племени актатль.
Он попытался уговорить собаку пойти с ним, но ему это не удалось. Тогда он собрал столько пищи, сколько мог унести, и открыл для собаки амбар. Хотя теперь, когда здесь не будет человека, она наверняка станет лакомой добычей для какого-нибудь хищника из джунглей.
