— Так что не катит твое предложение. Да и не сможешь ты уйти, даже если и выберешься из галерей, — люди Рашида сидят перед Сарпи и за Сарпи: мышь не проскочит. Так что…

— Значит, не получается у нас консенсуса, — подытожил я.

— Нет, не получается, — подтвердил Икрам, решительно тряхнув головой. — Можешь сразу меня пристрелить, это дохлый номер… Лучше пойдем, отдадим деньги Зелимхану. Через полчаса они заподозрят неладное и пойдут сюда — проверять. Может, много народа пойдет… Давай отдадим бабки и…

— И он тут же заколбасит меня и моих парней, — закончил я. — А то, что пойдут проверять, — это сто пудов. Это ты правильно мыслишь. Нет, мы поступим несколько иначе…

Небрежно вытряхнув доллары на пол, я упаковал половину пластита в рюкзак, вторую половину сложил в мешок из-под саперного инвентаря. Затем развязал Икраму конечности и заставил его водрузить один мешок за спину — второй пришлось взять на себя. Рассовав детонаторы по карманам куртки, я пристроил «провокаторов» в накладной карман на саперном рюкзаке, а бухту с ДТП нахлобучил Икраму на шею, сообщив ему:

— Ты уж будь поосторожнее, дорогой мой! Стукнешь сильно этой штукой о камни — и привет…

Спустя сорок минут мы пробрались к начальной точке подземного путешествия и остановились в пятнадцати метрах от выхода на южный склон. Сгрузив экипировку на пол, я вновь спеленал Икрама репшнуром и двадцать минут потратил на установку взрывной системы, распределив пластит таким образом, чтобы при срабатывании надежно закупорилось метров пятьдесят узкого хода. По мои расчетам, этого должно было хватить на пару недель изнурительной работы для целой бригады недропроходимцев.

Установив один «провокатор» на сто двадцать минут, я показал цифры на табло Икраму, тщательно замаскировал устройство в стене и включил фотореле. Второй я не стал замазывать глиной — установив его на пять секунд при выключенном фотореле, оставил в выемке так, чтобы Икрам мог видеть цифровое табло.

— Все, братишка, — сообщил я Икраму. — Ты видел, что я хорошо поработал — теперь расскажи об этом Зелимхану.

— Если я туда выйду, он меня убьет, — уверенно заявил Икрам.

— Не надо выходить — будешь кричать отсюда, — смилостивился я и вкрадчиво добавил по-чеченски:

— О том, что ты собираешься показать мне запасной выход, рассказывать не надо. Договорились?

Икрам удивленно вытаращился на меня и довольно долго молчал — слов не было от изумления.

— Ты… ты… А? — наконец родил он.

— Я довольно сносно владею вашим языком, что тут такого? Ты же говоришь по-русски! Вот и я тоже. Давай скажи ему следующее… — Я кратко проинструктировал Икрама на предмет декларации ультиматума и, приставив к его горлу тесак, скомандовал:

— Давай!

— Зелимхан! Ай, Зелимхан! — заорал Икрам. — Иди, что скажу!

Спустя несколько секунд световое пятно у выхода померкло — показались расплывчатые очертания крупной фигуры.

— Стой! Ради Аллаха, стой! — испуганно заверещал Икрам — фигура замерла на месте. — Он тут все заминировал! Тут тонна взрывчатки!

— Ну, допустим, не тонна — от силы пятьдесят кило пластита, — послышался приглушенный голос Зелимхана. — Что — перетащил сюда все, что было возле мешка с деньгами?

— Ты откуда знаешь? — удивился спелеолог и тут же подтвердил, понукаемый тычком тесака в кадык:

— Да, перетащил! Установил!

— Молодец, Иван, — резюмировал Ахсалтаков и неразборчиво выругался. — Ай, какой молодец! Я был прав… Султана и Шапи он убил голыми руками, а тебя взял в заложники. И теперь требует гарантий для себя и своих людей. Я прав?

— Ты все знаешь, — подавленно согласился Икрам. — Мне даже нечего тебе сказать. Но я сделал все, что мог! Верь мне, я не хотел…

— Я знаю, дорогой мой, знаю, — успокоил его Зелимхан. — Твоей вины нет тут — я ожидал что-то подобное… Слушай, как это получилось? Он же был привязан за ногу, его должны были страховать двойным порядком… Как получилось, что мои парни так облажались?

— Я не знаю, клянусь Аллахом, не знаю! — испуганно выкрикнул Икрам. — Он убил их, потом утопил меня… Не до конца утопил…

— Да уж лучше утопил бы до конца, — горько пошутил Зелимхан. — Да, Икрам, я теперь тебе не завидую… Он будет сидеть в пещере, пока я не соглашусь на его условия — и если проголодается, запросто съест тебя, хоть ты старый и жилистый. Можешь мне поверить — я его знаю!

Спелеолог затравленно покосился на меня — я плотоядно ухмыльнулся и успокоил его:

— Шутит! Дядя шутит. Я никого не ем, воспитан не так.

— И чего он хочет? — поинтересовался Зелимхан.

— Он тебе говорил! — крикнул Икрам. — То же самое хочет и сейчас. Он сказал, что если ты откажешься, то он тут все взорвет, а доллары утопит в воде — не найдешь!

— А много там воды? — деловито поинтересовался Зелимхан, в тоне его я уловил нешуточную озабоченность.

— Целая река! — сообщил спелеолог. — Осадки были — уровень воды поднялся. Если захочет утопить — и правда может. Не найдешь. Он говорит, что все равно ты его и его людей убьешь — так, говорит, напоследок сделаю Зелимхану большое говно. Он может!

— Я не сомневаюсь, — мрачно резюмировал Ахсалтаков. — Пусть сам что-нибудь скажет.

— Садам, Зелимхан! — басом гаркнул я. — Мы друг друга знаем не первый день — я тебе ни капельки не верю. Ты в курсе?

— Обязательно, дорогой! Ты думаешь, у тебя что-нибудь получится?

— Конечно, получится! Если не желаешь расстаться со своими бабками, все получится как нельзя лучше. Давай так: у Рашида есть машина с радиокомплексом, та, про которую я тебе с самого начала говорил. Пусть он сгоняет в село и привезет сюда моих людей. Потом с южного склона все отойдут вниз, а ты положишь возле входа бинокль. Я выйду на секунду и посмотрю: машина пусть стоит на дороге, а мои люди помашут мне автоматами — и чтобы возле машины никого не было. Потом она поедет в лес, а я спущусь обратно. Затем ты положишь рацию к дыре, и я буду ждать. Когда мои люди свяжутся со мной и скажут, что благополучно выбрались из ЗОНЫ, я вылезу и отдам тебе бабки. Вот и все. Идет?

— Какой ты настырный, Иван! — упрекнул меня Ахсалтаков. — Я же тебе сразу сказал — будешь выебываться, я буду через каждые полчаса твоего выебона расстреливать по одному твоему человечку. Тебе что — непонятно? Я думал, мы обо все договорились.

— Так это было раньше, Зелимхан, — невозмутимо ответил я. — Раньше я сидел у тебя во дворе, и у меня ничего не было… А сейчас у меня есть мешок с баксами и… и Икрам не сказал тебе — мы тут искупались маненько, и я замерз. За каждого расстрелянного я буду сжигать по пятьсот штук — греться-то мне надо, или где?!

Невнятные ругательства со стороны выхода слышались довольно долго. Затем Зелимхан взял себя в руки и сокрушенно посетовал:

— Слушай, а если Рашид залупится и не даст свою тачку с аппаратурой? Я ему приказывать не могу — он здесь хозяин…

— Если твой Рашид залупится, тогда я сожгу бабки и взорву ход, — пообещал я. — И мне надоело с тобой разговаривать, я тебе все сказал. Сорок минут езды до выхода из Сарпи, двадцать — до Челушей. Пусть Рашид едет и забирает парней. Если через два часа тачка не будет стоять на дороге, я начну жечь бабки. И еще — если вдруг меня снимет снайпер, когда я буду любоваться в бинокль на моих парней, денег ты уж точно никогда не увидишь — я тут кое-что придумал… Все!

Немного помолчав, Зелимхан негромко крикнул по-чеченски:

— Эй, Икрам?

— Я здесь, Зелимхан! — подобострастно ответил спелеолог.

— Другого выхода нет?

— Не знаю! — затравленно воскликнул Икрам. — Ты здесь главный, тебе решать, как поступить…

— Идиот! — мрачно резюмировал Ахсалтаков. — Я тебя спрашиваю про другой выход из галерей… Точно другого нет? Или я не знаю о нем?

Икрам напрягся. Я сильнее надавил острием тесака на кадык спелеолога и скороговоркой пробормотал:

— Не дури, дядя! Как-то оно получится — хер знает! А я убью тебя прямо сейчас — гарантии железные!

— Нет, другого нет! — крикнул Икрам звенящим от напряжения голосом. — Откуда ему быть! Ты знаешь — это единственный…