Так вот, все эти меры предосторожности, как оказалось. Вполне оправданны и продиктованы печальным опытом из практики Рустика Асланбекова.

Восемь месяцев назад забора с «егозой» и емкостными датчиками не было и в помине. Не было также и сторожки с парным суточным постом в четыре смены. Отловленные заложники жили в летней кухне, расположенной во дворе, и никто и специально не охранял — и без этого за каждым движением «неверных» следили десятки пар враждебных глаз домочадцев

Руслана и его приближенных, кроме того, во дворе Русланова дома всегда торчал кто-то из его людей при оружии — на всякий пожарный.

Однако правильно гласит народная мудрость: на всякую старуху бывает проруха. Угораздило как-то раз Руслана прихватить на российской земле одного хилого на вид «нового», за которого он надеялся получить солидный выкуп. А «новый» оказался старой закваски: в одну ненастную ночь благополучно смылся и пропал — как в воду канул.

Но самое обидное не в этом — смылся так смылся — нового «нового» поймаем… Только заложник попался какой-то некачественный, с явно выраженной предрасположенностью к прогрессирующей клептомании. За время вынужденного безделья он ухитрился всесторонне изучить расположение апартаментов хозяина — наверно, не раз звонил по одному из многочисленных телефонов своим коллегам, торопя их с выкупом. Изучил, запомнил, — срисовал, короче. И перед тем как удрать, во мраке ночи забрался хищно в дом «благодетеля», вскрыл его персональный сейф (ай, маладэць, бляд!!!), утащив из штанов Руслана ключи, и выгреб всю наличку ни много ни мало на сумму в шестьсот пятьдесят штук баксов! Вот так ни фуя себе — получили выкуп (а выкуп просили — четыреста штук)… Так и пропал бесследно с деньгами хилый на вид мужичонка — и семафорная почта не помогла…

На этом, однако, история не закончилась. Вредный «новый» изъят был из Краснодарского края. Так вот, вскоре после его неприятного исчезновения в славном городе Краснодаре местные крутые вроде бы ни с того ни с сего принялись активно изничтожать чеченское семя, не вдаваясь в подробности: чечен — получи! По всей видимости, парниша имел некоторый авторитет в определенных кругах, а патологической склонности к всепрощению не имел. Вот как оно вышло-то…

С тех пор, неукоснительно следуя принципу «обжегшись на молоке, на воду дуют», Руслан возвел в своем дворе вышеупомянутый концлагерек, а личности всех кандидатов в заложники при помощи его российских сексотов предварительно изучаются не хуже, чем, скажем, параметры претендентов в отряд космонавтов…

Вот такую занимательную историю нам поведал в первый же вечер пребывания в плену тутошний завсегдатай майор ФСБ Игорь Братский, чрезвычайно обрадовавшийся обретению приятной компании.

Майор мне понравился с первой же минуты знакомства. Знаете, бывает такой тип людей, которые располагают к себе каждого встречного: этакие всепогодные обаяшки, способные в рекордные сроки затащить в постель самую несговорчивую даму и выпросить внеочередной отпуск у любого начальника, внешне одержимого самой лютой формой социопатии и пиплофобии (то бишь — человеконенавистничества). Вот-вот, Братский как раз принадлежал к данной категории. Был он рус, упитан и розовощек, имел равномерный загар приморского оттенка, беспрестанно лучился обворожительной белозубой улыбкой (нохчи за суетой как-то не удосужились выбить зубы) и, слушая кого-то, весь обращался во внимание — независимо от характера подаваемой информации — ну разве что рот не разевал от усердия. Сами понимаете — любому собеседнику такое отношение чрезвычайно льстит: в наше время трудно найти благодарного слушателя, если ты не Юрий Шевчук или Задорнов (не тот, что в Думе, а который на эстраде). Наверно, в ФСБ специально культивируют таких вот обаянчиков — в иных структурах силового характера они встречаются чрезвычайно редко. Вот, например, все мои прежние знакомые по войскам, сколько помню, страшно прямолинейные, грубые и в нестандартных ситуациях, как правило, норовят без «базара» влупить собеседнику по черепу, а при случае и ногой. И члены моей команды мало чем отличаются — специфика производства такая. Так что майор, сами понимаете, здорово выигрывал в этом плане на фоне склонного к хроническому киллеризму вечно голодного Лося, отпетого хулигана Джо и конченого негодяя Мента. Вот только глаза у него были немного не того… Нет-нет, бельма там не было и в помине, и катаракты тоже. Глаза у Братского были холодные, одновременно шалые и какие-то чересчур умные. Как будто он знал неизмеримо больше, чем положено знать сотруднику ФСБ его ранга, но вынужден был тщательно скрывать это от остальных. А еще такие глаза бывают у буйнопомешанных в краткие периоды передышки между припадками… Но, с Другой стороны, от человека, который столько времени проторчал в плену и неоднократно подвергался риску быть расстрелянным под горячую руку своенравными нохчами, трудно было требовать нормального выражения глаз.

Братский парился здесь вот уже второй месяц и начал было звереть со скуки — по вечерам громко орал похабные песни из репертуара Круга и завывал наподобие волка, пугая часовых, которые обещали его за такие штуки пристрелить вне графика. По графику Игорька должны были вывести в расход еще две недели назад: его начальство всячески затягивало переговоры и не могло собрать требуемую бандитами сумму — триста тысяч долларов. Чрезвычайно тормозило развитие процесса то обстоятельство, что переговоры велись неофициально: ну не может могущественное ведомство торговаться с бандитами! А потому торговались втихаря и тянули резину…

— Ну и когда теперь тебя расстреляют? — вежливо поинтересовался я, когда наш коллега по несчастью утолил первую жажду общения и на некоторое время примолк.

— Не говорят, — Игорь неопределенно пожал плечами. — Да мне уж глубоко до лампочки. Мне уже не важно, отпустят или расстреляют — лишь бы побыстрее все кончилось. Наостое…ло все тут — мочи нет…

В плен Братский угодил обычным порядком: приехал в Грозный под благовидной легендой — расследовать какие-то махинации наших чиновников — и встретил на базаре знакомого чеченца, который был в курсе, кто он есть на самом деле. А дальше все пошло по накатанному сценарию. Ночью ворвались в гостиничный номер товарищи в масках, скрутили, утащили и предъявили обвинение в шпионаже в пользу имперско-реваншистской России. И выдвинули альтернативу: либо через две недели к трем столбам под черным крепом на центральной площади, либо триста штук баксов — тоже через две недели. Игорь долго думать не стал и к утру уже обживал пустующий по случаю концлагерь семейства Асланбековых. Грустная история, что и говорить…

Выяснилось также, что в том гадском доброводском кабаке, толкнувшись наугад в поисках «крутого чечена», мы, сами того не ведая, угодили точно по адресу. В семействе Асланбековых именно Руслан заведовал отловом и содержанием заложников, а также утряской всех вопросов по части выкупа. Хотя, если не вдаваться в подробности, мы в любом случае угодили бы в одну компанию с майором, как того желал славный парень Зелимхан, стремясь к наиболее популярному среди чеченцев обоснованию грядущей резни (происки российских спецслужб, несомненно!), уже лишь только потому, что все отловленные заложники содержались в усадьбе Руслана.

Таким образом, пока все шло очень гладко, без сучка и задоринки, что само по себе должно было радовать любого индивида, склонного к быстрой и результативной работе. Меня, однако, эта гладкость слегка настораживала. Не люблю, знаете ли плавных и безболезненных операций. Когда успех достается тебе с потом и кровью, ценой зверских усилий и полного напряжения сил, это вполне закономерно: ты пашешь и получаешь результат. А когда результат вырисовывается вроде бы сам по себе, при незначительном старании, это всегда означает, что где-то на определенном этапе предприятия тебя ожидает какой-нибудь нехороший сюрприз. Сколько себя помню, я всегда занимался такими вот предприятиями — исключений пока не было…

«Время в плену тянется медленно. Каждая секунда кажется вечностью, каждый час наполнен мучительной жаждой долгожданного избавления…» Когда я в юношестве читал приключенческие романы, там главные герои, по недомыслию угодившие в плен, примерно таким вот образом характеризовали свое вынужденное бездействие. Типа того, что они страшно мучаются из-за невозможности бороться за справедливость и мочить злодеев напра-налево и с невыразимым томлением ждут, когда же судьба подбросит им на блюдечке какой-нибудь подходящий шанец, чтобы чудесным образом освободиться и надрать задницу вышеуказанным злодеям.