— Вы знаете, кто этот человек? — спросил Дувичевский.

— Да.

— И что вы намерены делать? — спросил посол.

— Я намерен задать ему парочку вопросов.

— И?..

— И выяснить, что на самом деле известно этому паршивцу, — сказал Карбенко, широко улыбаясь.

— Но, Смитти, вы же все-таки здесь главный, — сказал Римо. — Из-за вас вот-вот начнется третья мировая война, а вы что делаете? Уходите играть в гольф и оставляете все дела на Руби!

Еле заметный проблеск непривычной для Смита улыбки осветил его лицо на долю секунды.

— Руби — это просто чудо, — признался он. — Не понимаю, как я раньше работал без хорошего помощника.

— Как же, помощник она, — сказал Римо. — Дрянь, вот она что. Занимается только тем, что орет на меня.

— Не так громко, Римо, — сказал Смит. — Вдруг она услышит.

Римо с опаской поглядел на закрытую дверь кабинета, содрогнувшись при мысли, что Руби ворвется внутрь, сверля его барабанные перепонки невыносимым голосом.

— Да, Римо, не надо так громко, — сказал Чиун. — Она может услышать.

Римо перешел на шепот.

— Мне больше нравилось, когда вы были один, — сказал он Смиту.

— Никогда не думал, что услышу это от вас, — заметил Смит.

— Император, — произнес Чиун, — Римо не испытывает к вам ничего, кроме величайшего почтения. Он часто говорил мне, что за такие гроши не стал бы работать ни на кого другого.

Смит понял, что дело кончится просьбой прибавить плату, и быстро сменил тему.

— Вы едете в Англию, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы находились поблизости от русского посла и охраняли его.

— Я думал, вас будет тревожить русский премьер, — сказал Римо.

— Так и есть, но я не могу вас отправить в Россию. У меня нет на это разрешения.

— А для Англии у вас есть разрешение? — спросил Римо.

— Не совсем, но я могу вас туда отправить.

— А еще вы можете отправить нас в Атлантик-Сити, — сообщил Римо. — Почему бы и нет? Там как раз открылось казино.

— Или в Испанию, — сказал Чиун. — В Испании хорошо весной, и к тому же Мастер Синанджу не был в Испании со времен Сида. Мне кажется, испанцы бы к нам отнеслись, как подобает. Испанцы всегда были достойными людьми.

— В Англию! — произнес Смит.

Римо повернулся к Чиуну.

— Ты всегда хотел отправиться в Персию за дынями, — сказал он. — Откуда вдруг взялась Испания?

— Потому что Персия теперь называется Ираном, и дыни там испортились. К тому же мы пробовали работать на персов, они оказались идиотами, — объяснил Чиун. — Я просто решил, что мы могли бы посмотреть Испанию. А Сид был очень достойный человек. Пока Дом Синанджу не пришел к нему на помощь, у него ничего не получалось, но потом мы все поправили, и он изгнал арабов. Мы сделали из него суперзвезду.

— Что-то не верится, — сказал Римо. — Роберт Тэйлор никогда бы не связался с Домом Синанджу.

Чиун оставил это замечание без внимания.

— Мы вручили ему ключи от Валенсии, — заявил он.

— Ну да, — сказал Римо.

— Мы сделали из него то, чем он является теперь, — сказал Чиун.

— Теперь он мертв, — заметил Римо.

— Верно, — сказал Чиун. — Ужасная трагедия.

Римо обернулся к Смиту.

— Это означает, что Сид попытался надуть Дом Синанджу при расплате, и это вышло ему боком. Вам бы лучше проверить, не опоздает ли в Синанджу благословенный груз золота.

— Он всегда приходит вовремя, — отрезал Смит. — А сейчас вам пора ехать в Англию.

— Не поеду.

Смит включил интерком.

— Руби, не могли бы вы зайти ко мне?

Римо заткнул уши.

В кабинет вошла Руби.

— Римо не хочет ехать в Англию, — сказал Смит. — Не могли бы вы убедить его?

Руби приступила к делу. Римо попытался заткнуть уши еще крепче, но это было бесполезно: он был не в состоянии заглушить ее. Засунув пальцы еще дальше и глубже, он проткнул бы свои собственные барабанные перепонки.

Он поднял руки, капитулируя.

— В вестерчестерском аэропорту вас ждет самолет, — сказала Руби. — Чем быстрее вы там окажетесь, тем лучше.

— Не Вестерчестер, а Вестчестер, — огрызнулся Римо.

— Называй его как хочешь, самолет ждет именно там. Катись отсюда! Опоздаешь — заработаешь кучу неприятностей.

— Настанет час расплаты, Смитти, — сказал Римо. — Однажды ночью я волью ей в глотку быстросхватывающийся цемент, чтобы не слышать больше ее воплей, и тогда уже придет ваш черед.

— Отлично, — сказал Смит, — но сначала вы отправитесь в Англию и проследите, чтобы с русским ничего не произошло.

Римо и Чиун покинули Фолкрофт на заднем сиденье санаторного автомобиля. Они не заметили человека в сомбреро, сидящего за рулем красного «шевроле-нова» у входа. Но Руби, наблюдавшая из окна за отъездом Римо и Чиуна, заметила. Удивившись, что здесь может делать человек в ковбойском наряде, она вызвала привратника и велела ему незаметно записать номер машины.

И весьма кстати.

Только два пассажира были на борту частного двухмоторного самолета, который сразу же после старта взял курс на восток и с ревом понесся над Атлантическим океаном.

Чиун сидел у иллюминатора и пристально глядел на крыло. Однажды он сказал Римо, что удивляется, как это западный мир смог придать самолету столь удачный внешний облик. Тем не менее он был уверен, что вещь, вышедшая из-под рук белого человека, не может быть вполне качественной, и раз внешний облик хорош, то крылья вот-вот отвалятся. В полете он всегда садился у иллюминатора и смотрел на крылья, словно, пытаясь силой мысли удержать их на месте.

Римо скрестил на груди руки и уселся в мягкое кожаное кресло, запретив себе испытывать от полета всякую радость.

— Как, черт побери, мы собираемся защищать этого русского, если не знаем, сможем ли вообще к нему подобраться, и если непонятно, от кого именно надо его защищать? — пожаловался Римо.

— Это случилось в те дни, когда уже скончался Ванг, первый Великий Мастер Синанджу, — промолвил Чиун.

— Что «это»?

— Великий Ванг добился больших успехов, оказывая нуждающимся услуги Дома Синанджу и собирая золото, дабы помочь слабому и обездоленному населению деревни. Затем он умер, как суждено всем людям, во цвете своих лет: ему сравнялось едва ли восемьдесят весен. Искусство Синанджу тоже было молодо тогда, и все, кто искал помощи у нашего Дома, решили, что секреты Синанджу умерли вместе с Великим Вангом. Они не знали, что каждый Мастер воспитывал преемника. Некоторым улыбается удача, и их ученики полны уважения к своему учителю и послушания. Другие Мастера менее удачливы.

— Ну вот, опять начинаешь ко мне цепляться, Чиун. Это невыносимо! Я ведь к тебе не лезу. А все потому, что в Синанджу не нашлось никого мало-мальски пригодного для обучения, — сказал Римо.

Чиун не обратил на его слова никакого внимания.

— И вот после смерти Великого Ванга не было у нас больше работы, а без работы не было золота и скоро деревню вновь охватил голод. Мы были готовы начать возвращать детей морю...

Римо хмыкнул. Столетиями тяжелые времена в Синанджу сопровождались «возвращением детей морю», когда новорожденных топили в Северокорейском заливе, ибо не могли прокормить.

— Новым мастером стал Унг. Это был тихий человек, более склонный к сочинению стихов.

— Так это его я должен благодарить за то дерьмо, что ты постоянно декламируешь?

— Ты груб и неотесан, Римо. Общеизвестно, что поэзия Унга — одно из величайших явлений в истории литературы.

— Это три-то часа нытья по поводу распускающегося цветка? Так я тебе и поверил.

— Тихо! Слушай дальше и, может быть, чему-нибудь научишься. Мастер Унг, со скорбью в душе отложив перо, решил, что должен сделать что-либо для спасения деревни. И случилось так в то время, что был тиран в Японии, захвативший земли окрестных князей. И этот тиран очень опасался за свою жизнь, ибо много было желавших его смерти. Слухи об этом дошли до нашей деревни, и Мастер Унг отправился в далекую страну. Перед отъездом он продал письменные принадлежности и все свои стихи, чтобы обеспечить деревню едой.