На следующее утро женщины и дети отправились за фруктами и съедобными кореньями. Мужчины же сделали вид, будто готовят копья для лучения рыбы. Они знали, что женщины не одобрят их действий, ведь за уничтожение скота их мужей высылали на далекий остров Палм — место заключения аборигенов, расположенный в двадцати милях к северу от Таунсвилля. Один из мужчин сказал Дану, что они хотят получить причитающуюся им часть добычи. Пришлось вернуться и разделать остатки туши.

Свежие куски мяса доставили огромную радость голодным старикам. Уже несколько недель им не удавалось поймать ни дюгоней, ни черепах. Разделив тушу, мы развели огонь, поджарили грудинку и тут же съели. От коровы почти ничего не осталось. С собой прихватили даже кости. Вскоре мясо, прикрытое песком и корой, тушилось в земле.

Мужчины решили ничего не говорить женщинам — пусть они думают, что в ямах жарится рыба. Когда женщины, весело болтая и смеясь, вернулись в лагерь, мы притворились спящими. Они тотчас же ринулись будить нас. Женщины бранились, называя нас лентяями, и в то же время они интересовались, что же это за рыба печется в земляных печах. Мужчины заверили, что поймали много крупной рыбы, и сказали, что она уже испеклась. Женщины открыли печки и, почувствовав запах мяса, испугались. Они кричали, что теперь-то уж им придется расстаться с мужьями, ведь мужчин сошлют на остров Палм. Я и мои друзья успокаивали их: корову убили мы и возьмем всю вину на себя. Мясо чудесно пахло. Никто не мог устоять перед соблазном. Вскоре все сидели довольные и очень сытые.

Мы пошли в миссию и рассказали всем и каждому, что мы режем бычков. Весть дошла до главы миссии. На собрании, которое устроили в лагере, он спросил, кто охотится на коров. Мы тотчас указали на себя, и преподобный отец сказал, что сообщит протектору аборигенов[30], чтобы нас сослали на остров Палм. Все нас стали оплакивать, и мы почувствовали себя важными персонами. Главное — попасть на остров Палм, а там уже легче будет получить работу и зарабатывать деньги.

Время шло, а нами никто не интересовался. Видимо, дела на войне обстояли плохо, протектору было не до бычков.

Примерно год спустя отделение полиции Берктауна попросило миссию прислать как можно больше молодых людей для работы на ранчо. Большинство скотоводов ушло в армию, и на ранчо не хватало рабочих рук. После стольких лет мы были безмерно рады получить наконец настоящую работу, за которую платят деньги. Кроме того, уехав в Берктаун, можно чему-то научиться, увидеть новое. Мы быстро собрались и на вельботе отправились в Берктаун.

Я получил работу на ферме Таллауанта, отделении фермы Лоррейн. Старшим пастухом здесь был Оскар Бун. Мы с ашм отлично поладили. В первый день он сказал мне:

— Привет, парень. Что умеешь делать? Ездить верхом умеешь?

— Нет. Негде было научиться.

Тогда Оскар дал мне тихую старую лошадь. Вскоре я уже прилично ездил верхом и научился присматривать за лошадьми.

Я освоил работу пастуха — загонял и чистил скотину, ставил клейма и выполнял разные подсобные работы. Сначала было очень трудно, но потом я привык и окреп. Неделями жили мы вдали от усадьбы. Вьючная лошадь и узелок с самым необходимым — это все, что мы имели при себе.

С рассветом начиналась работа. Нас будили птицы. На завтрак всегда был кусок мяса или солонина с лепешкой. Примерно раз в неделю забивали корову. Часть туши отвозили в усадьбу, остальное предназначалось пастухам. После завтрака мы загоняли лошадей во двор, седлали их и отправлялись на работу. Каждый имел дополнительно двух сменных лошадей. Из трех лошадей, которые были в распоряжении пастуха, две предназначались для сбора скота, а одна — для перевозки грузов, отбивки коров от стада и различных работ в загоне.

Собрав стадо, мы отгоняли его в ближайшие загоны и затем устраивали привал, который обычно продолжался часа четыре. Все отдыхали, пели песни, болтали и наслаждались вечерней прохладой. После ужина ловили лошадей и по очереди при свете луны и мерцании звезд всю ночь объезжали стадо.

Рано утром первым делом мы ловили и клеймили телят и скот, еще не имевший тавра. Затем отделяли производителей и молодняк от забойных быков и направляли их на пастбища нагуливать вес. В окрестностях одного колодца мы пасли стадо в течение трех или четырех дней, а потом переходили в район другого. В то лето была страшная засуха. Скот сильно отощал и требовал большой заботы.

Мы часто видели, как колонны армейских грузовиков, поднимая облака пыли, шли в район залива, где был большой лагерь. Мы гордились тем, что помогаем снабжать продовольствием сражающихся солдат. Ведь среди них были такие же аборигены, как и я. Было приятно смотреть на стада, вытянувшиеся длинной линией по дороге на юг, к товарной станции в Каджабби.

Контракт мы подписали на год. За работу платили мало, но еды и табаку давали достаточно. Это было лучше, чем жить в миссии или добывать пропитание в лесу и на рифах. Через год я поехал домой на рождество. Я плыл на «Коре», принадлежавшей Джону Бэрку, и чувствовал себя счастливым. Впервые в жизни у меня в кармане были деньги — сумма небольшая, но в то время мне она казалась значительной.

На Морнингтоне мы застали суматоху. Миссионер объяснил нам, что на северо-восточной оконечности острова потерпели аварию два больших американских самолета и туда готовится спасательная партия. Работая пастухами, мы научились хорошо ездить верхом, поэтому нас также включили в нее, дали по две лошади и велели побыстрее собираться.

Уже совсем стемнело, когда мы были готовы тронуться в путь. Моя мать плакала — ведь я только что приехал и в первую же ночь снова покидал дом. Мы же были возбуждены и спешили скорее присоединиться к спасательной группе. Ехали всю ночь и лишь на рассвете прибыли к месту происшествия. Днем раньше сюда на катере прибыла группа механиков с базы ВВС в Карумбе, расположенной в устье реки Норман.

Самолеты лежали на мелководье близ берега. В прилив над водой виднелись лишь кончики их хвостового оперения. Четверо американских пилотов оставили о себе сведения прямо на фюзеляже. Они написали фамилии и сообщили, что отправляются в Австралию на резиновых лодках.

Поисковая летающая лодка «Каталина» обнаружила их примерно в ста милях от острова Валлаби. Все четверо сидели в одной лодке. Другую они оставили на мысе Ван-Димен. Вода у них кончилась — положение стало критическим. На «Каталине» летчиков доставили в миссию, накормили и переодели. Вскоре за ними прибыл самолет, и они улетели.

Оказывается, они летели из Таунсвилла на остров Четверга. Маршрут был новый, и их инструктировали в полете держать Австралию слева от себя, двигаясь так до оконечности мыса, где и расположен остров Четверга. По-видимому, они проглядели мыс Кейп-Йорк, обогнули его и добрались до побережья пролива. Над Морнингтоном у них кончилось горючее.

С нашей помощью команда из ВВС построила большой плот. Его подтянули к самолетам, и в течение нескольких дней каждый раз, когда начинался отлив, мы занимались разборкой машин, снимая все, что можно было использовать. Детали отвезли в Карумбу на катере. Почти двадцать лет спустя, когда я работал у Рега Ансетта в Карумба Лодж, я увидел там все эти детали. Сложенные в большую кучу, они ржавели в старом сарае.

Остовы двух самолетов иногда попадаются нам на глаза, когда мы охотимся в той части острова. Они обросли кораллами и похожи на большие скалы.

Уже после войны на моем родном острове Лангу-Нарнджи разбился другой самолет — маленький «Москито». Его пилот — некий мистер Холл, решил побить какой-то рекорд на трассе Новая Зеландия — Англия. Мистер Холл и его спутник погибли. Людям с фамилией Холл у нас почему-то не везет.

Об этой аварии мы сначала услышали от старика по имени Большой Барни. Со своей семьей и еще одной супружеской четой он жил на острове Сидней. Погода стояла плохая. Сквозь шум дождя Барни и его соседи ночью услыхали гул низко летящего самолета. Через несколько мгновений раздался сильный взрыв. Затем воцарилась тишина.