Эта генеральная была точно такая же. Больше всех, конечно, нервничала Маша:

— Витя, мы же договаривались, что ты уходишь за кулисы в ту сторону, а не в эту!

— Люда, ты пропустила полсцены! Соберитесь же в конце концов! Такое впечатление, что это первая репетиция, а не последняя!

— Эти слова, Наташа, ты говоришь Королю, а не Принцессе! Неужели так тяжело запомнить?

— Король! Еще не отыграли половину, а посмотри, на что похожа твоя мантия! Курица ощипанная, а не король! Сколько раз тебе говорить — садись аккуратнее!

— Сашка позже всех начал репетировать, а делает лучше нас! Вы что, хотите весь день проторчать на генеральной?

— Тошка! Сейчас ты включаешь фонограмму! Где музыка? Уснул ты там, что ли?

Нет, Антон не уснул. Он просто задумался. Интересно, чем же все-таки занимается спортклуб? Нет, это не следствие! Из-за спектакля на целых два дня оставлять спортклуб в покое! Да за это время они вообще смоются, в другой подвал переедут! Да за два дня что угодно можно успеть!

— Тошка! Быстро включаешь и быстро выходишь на сцену! Ты что, издеваешься?

Антон торопливо нажал клавишу на магнитофоне и выскочил на сцену, чтобы петь песенку про дорогу. Но музыки не было. Не было через полминуты, не было через две.

— Антон! Где музыка?

— Да я включил!

— Шнур, наверное, из розетки выдернулся! — предположила Люда.

— Саш! Посмотри!

— Да нормальный шнур. Индикатор светится.

— Значит, ленту зажевало! На «стоп» нажми!

— Тут же «запись» включена! — вдруг заорал Сашка. — Тошка все стер!

Быстрый щелчок клавиш, и толпа ребят вокруг магнитофона.

— Прокрути назад!

— Чего крутить? Чистенькая ленточка! Никакой фонограммы!

— Что же делать? Там инструменталка! Наташка на пианино играла, Вадька — на гитаре!

— А Вадьки нет! И никто больше на гитаре не умеет!

Молчали только Маша и Антон. Тошка потому, что он был виноват, а Маша потому, что все эти возгласы были бессмысленны. Фонограмма испорчена. Испорчена на очень важном месте. Нужно восстанавливать, переписывать, короче, тратить на нее оставшиеся полдня.

— Маш! Что делать? Гитары нет!

— Будем без гитары, — вздохнула Маша. — С одним фортепиано.

— Опять мне играть! — возмутилась Наташка. — Тошка! Я тебя убью!

— Убивай, — покорно согласился Антон.

— Ты что — дальтоник? Нужно нажать синюю кнопку, а ты красную нажимаешь!

— Я не посмотрел.

— Как это не посмотрел? Первую попавшуюся нажал?

— Ага.

— «Ага»! — передразнила Наташка. — Вот и играй теперь сам!

— Я не умею на пианино!

— А ты первые попавшиеся клавиши нажимай, — ехидно посоветовала Людка.

— Я, конечно, не обижаюсь…

— Еще бы ты обижался! — перебил Сашка.

— Я, конечно, не обижаюсь, — повысил голос Антон. — Но можно было бы и повежливее!

— А ты с нами вежливо? Ты вежливо? Вместо того чтобы отдыхать перед спектаклем, будем теперь фонограмму переписывать, а потом снова репетировать!

— Вредитель!

— Бандит!

— Бестолочь!

Тошка только вздыхал.

— Маш! Скажи ему!

— А чего ему говорить? Пойдемте фонограмму записывать. Потом будем продолжать репетицию.

Девчонки ушли к Наташке писать фонограмму, а мальчишки остались поправлять декорации.

Витька участие в ругани почти не принимал, но сейчас спокойно попросил Антона:

— Тошка, ты уж посиди в сторонке.

— Почему это?

— Потому что декорацию поломать можешь.

— Это точно! — подхватил Славка. — А декорации переделывать — это не фонограмму переписывать! Одного дня не хватит!

Антон обиженно отошел от мальчишек. Он так и проскучал в углу до возвращения девчонок.

Одно фортепиано слушалось, конечно, беднее, чем с гитарой. Но Наташка постаралась. Фонограмма была чистенькая, без единой фальшивой нотки.

Антон тоже теперь старался. И слова не забывал, и песню про дорогу громче всех пел.

Ребята быстренько прошли оставшуюся часть спектакля, и Маша напоследок сделала вывод:

— Отвратительно! Все просто отвратительно.

— Не расстраивайся! Это всегда так, — успокоила ее Люда.

— Будем надеяться, что завтра мы сыграем лучше.

Спектакль прошел отлично. Так хорошо ребята еще не выступали ни разу. Даже Антон, который вечно что-нибудь путал или забывал слова, на этот раз ничего не забыл и не перепутал.

Ребята выступали на лестничной площадке четвертого этажа. Квартиры Маши и мальчишек служили кулисами. Они располагались очень удобно, друг напротив друга.

В зале, на лестничном марше. Маша сразу разглядела домоуправа Аллу Алексеевну. Она приветливо улыбалась ребятам.

Участкового не было долго. Он появился только под конец спектакля, сразу пробрался к Алле Алексеевне, о чем-то с ней переговорил, широко улыбнулся и успокоенно присел на свободный стул.

— Пригнитесь, молодой человек, — шепотом попросила его тетя Лариса. — Не видно ничего.

Его длинная фигура перекрывала зрителям сцену.

— Ох, извините, — участковый быстро снял с головы милицейскую фуражку и пригнулся.

По окончании спектакля в подвал пошли все: ребята, Алла Алексеевна, участковый и родители.

И домоуправ, и участковый быстро и охотно дали добро на выбранный ребятами отсек. Алла Алексеевна даже пообещала недельки через две прислать слесаря врезать замок, а участковый согласился предупредить о театре парней из спортклуба.

Ребята были в восторге и уже по-хозяйски, весело рассматривали свое новое помещение. Только родители хранили недовольное молчание. Им подвал не понравился.

— Лучше бы вы в квартирах репетировали, — сказала Машина мама. — Ни к чему все это.

— А у нас так всегда, — улыбнулся дядя Андрей, папа Антона и Славки, — все лучшее — детям. А что лучшее в нашей стране? Конечно, подвалы.

— Вы бы лучше детям нормальное помещение выделили, — поддержала его тетя Лариса, обращаясь к Алле Алексеевне.

— Это очень даже хорошее помещение, — немного обиделась домоуправ. — Знаете, сколько платит за аренду спортклуб? А ребятам домоуправление предоставляет площадь бесплатно.

— И вам на том спасибо, — нахмурившись, вздохнула тетя Лариса. — Кстати, что это за спортклуб у нас объявился?

— Обычный спортивный клуб «Сокол». Недавно открылся.

Больше Алла Алексеевна ничего о спортклубе не знала.

— Хотите узнать больше, познакомьтесь с ними, — посоветовала она тете Ларисе.

— Да я уже знакома. Поэтому и не хочу, чтобы мои сыновья сталкивались с ними каждый день.

— А зачем им сталкиваться? Театр будет находиться в одном конце подвала, а спортклуб — в другом. Так что соседи они дальние, — успокоила ее домоуправ.

Маша уже забыла о том, что недавно голосовала «против». Она радовалась. Это было первое настоящее репетиционное, помещение. И ее радость не могли омрачить какие-то парни из спортклуба. Поэтому она охотно поддержала Аллу Алексеевну:

— Не волнуйтесь, тетя Лариса, мы сними ссориться не будем.

На следующий же день ребята занялись обустройством своего помещения.

Девчонки сметали мусор, мальчишки делали скамейки. Доски для скамеек отдал дядя Андрей.

Когда-то он хотел мастерить из этих досок стеллаж для книг, но столяр из него получился плохой. Он только испортил две-три доски, отшиб себе молотком палец и чуть не уронил на голову тете Ларисе предполагаемую полку, примеряя ее к стене.

После нескольких неудачных попыток подступиться к стеллажу доски были вынесены на балкон и забыты, а теперь вот пригодились.

Вадик, как заправский столяр, держал во рту гвозди и молча сбивал доски. Антон сидел рядом, давая советы. Вадик наконец не выдержал, выплюнул гвозди и сказал Тошке:

— Займись чем-нибудь полезным. Не стой над душой.

Антон обиделся и пошел давать советы девчонкам, но те только демонстративно подняли пыль своими вениками и с хохотом проводили закашлявшегося советчика.