— Отойди от меня, — в шутку говорит она Марго. — Рядом с тобой я выгляжу ужасно.
— Рядом с ней все так выглядят, даже не беременные, — говорю я.
Марго отмахивается и скромничает, но знает, что это чистая правда. К счастью, она к тому же еще и самая обаятельная из нас, так что никто не держит на нее зла, даже самые что ни на есть непривлекательные беременные.
Мы с ней встречаемся взглядами, и она присоединяется ко мне, Джулиану и его жене Хиллари за расшатанным столиком в задней части бара. Хиллари как раз надумала произнести восторженную речь о том, как она восхищается решением Энди оставить мир больших корпораций. Я уже не первый раз за вечер слышу эти слова от недовольных адвокатов и радуюсь за Энди — все-таки не зря мы уезжаем.
— Семь лет собираюсь уволиться, — говорит Хиллари, смеясь и без конца поправляя светлые, собранные в длинный хвостик волосы. — И все никак не могу собраться.
Джулиан качает головой:
— Если бы каждый раз, когда она это говорит, я получал доллар, мы бы оба давно ушли на заслуженный отдых! А она вместо этого…
— Что? — хором спрашиваем мы с Марго.
Джулиан хлопает жену по плечу и гордо говорит:
— Взяла и стала партнером в своей конторе!
— Не может быть! Почему ты нам не рассказал? — восхищаюсь я, толкая Джулиана в плечо.
— Мы только вчера узнали, — признается он.
Я думаю: а ведь сколько будет обстоятельств в его жизни, мелких и не очень, о которых я ничего не узнаю, потому что мы больше не будем вместе работать. Мы пообещали друг другу оставаться на связи, и, наверное, изредка будем переписываться по электронной почте или созваниваться время от времени, но это совсем не то же самое! Страшно представить, что Джулиан, Сабина и Оскар перейдут в категорию друзей, которым раз в год посылаешь открытку на Рождество.
Однако я дала себе слово не расстраиваться! Поворачиваюсь к Хиллари, поздравляю ее.
— Энди говорит, в большой фирме стать партнером почти невозможно!
— Особенно для женщины… — согласно кивает Марго.
Хиллари смеется:
— Ну, думаю, это ненадолго. По крайней мере, надеюсь… Вот залечу и сразу же возьму отпуск по уходу за ребенком!
Я говорю:
— Что ж, дело решенное!
— А у вас скоро будет свой? — спрашивает меня Джулиан.
Этот вопрос нам с Энди постоянно задают с тех пор, как мы объявили о переезде, поэтому я уже успела придумать и отрепетировать ответ.
— Ну, не прямо сейчас, — неопределенно улыбаюсь я, — хотя вообще-то скоро…
Хиллари и Джулиан улыбаются в ответ. Кажется, в моем ответе друзьям больше всего понравилось, что я сказали «скоро». Больше всех этому радуется Марго, которая прижимается ко мне и берет за руку, обдавая запахом духов. Она объясняет:
— Мы с ней хотим, чтобы наши дети были примерно одного возраста.
Хиллари говорит:
— Ой, в самом деле! Это будет так здорово! Хотела бы иметь кого-нибудь, с кем вместе можно пройти через рождение ребенка и все такое прочее. Но все мои друзья уже обзавелись детьми, так что теперь отправляют их по детским садам, а это совсем другое дело… Вам так повезло, что вы будете жить рядом!
Мы с Марго хором отвечаем, что да, мы знаем, как нам повезло, и в этот момент я с удовлетворением осознаю: это чистая правда. Понятно, невозможно идеально рассчитать время. Может, я не вполне готова уехать из Нью-Йорка и мои дети будут на несколько лет младше ребятишек Марго, но это все мелочи, ведь все в целом получается просто чудесно. Моя дружба с Марго, мой брак с Энди, наш дом в Атланте — все это и в самом деле здорово.
Только я успеваю об этом подумать, как в бар врывается мой агент Синтия. Она окидывает взглядом помещение и несется ко мне. Как бывшая модель и театральная актриса, Синтия обладает невероятно роскошными формами и необычным чувством стиля, и когда она проходит мимо, все оглядываются на нее и гадают, не знаменитость ли это. Как они мне однажды рассказывала, ее часто принимают за Джину Дэвис, и иногда она даже дает за нее автографы и отвечает на вопросы о съемках в «Тельме и Луизе» и в «Битлджусе». Она походя приветствует Энди поцелуем в обе щеки и покровительственно ерошит ему волосы, а потом целенаправленно движется ко мне, увлекая его на буксире.
— Только взгляни, что у меня есть! — начинает рассказынать Синтия. Спустя мгновение они подходят ко мне.
— Спасибо, что пришла, — говорю я, и тут у меня падает сердце. В приступе нарастающей паники я понимаю, что она сейчас раскроет мой секрет прямо на прощальной вечеринке.
И точно — ее полные, пурпурного цвета губы изгибаются в торжествующей улыбке, из своей белой с бахромой сумки она вытаскивает большой журнал и раскатисто заявляет собравшейся толпе:
— «Платформа»! Только что из типографии!
— Я думала, он выйдет не раньше чем через месяц, — говорю я, ощущая полную растерянность, потому что перед глазами у меня стоят не фотографии Дрейка, на которые я потратила столько времени и сил, а строка с именем автора статьи.
— Ну да, ты права, он не появится в киосках еще пару недель, — говорит Синтия. — Но я поколдовала и заполучила сигнальный экземпляр для тебя… Ведь это идеальный прощальный подарок, солнышко. — Она наклоняется ко мне и в шутку щелкает меня по носу.
— Вот круто! — Энди потирает руки и зовет к нашему столику своих друзей, в том числе Уэбба.
— Ты же уже видел снимки, — взволнованно шепчу я, как будто этим можно остановить напор Синтии, которая вознамерилась привлечь как можно больше внимания.
— Видел, но не на глянцевой обложке, — говорит он, стоя позади меня и массируя мне плечи.
Проходит еще одна долгая и мучительная минута. Синтия подогревает всеобщий интерес, прижимая журнал к своему впечатляющему декольте и вдохновенно продолжая шекспировский монолог о моей гениальности, о том, как она гордится тем, что представляет мои интересы, и что мне суждено стать великой независимо от того, где я буду жить.
Тем временем я не отрываю взгляд от задней стороны обложки, черно-белой фотографии Кейт Мосс, которую всегда считала лучшей моделью и мечтала сфотографировать. На фото ее губы полуоткрыты, разметавшиеся по лицу волосы частично закрывают правый глаз, и выражение лица одновременно безмятежное и вызывающее. Я смотрю в ее подведенные глаза, и меня охватывает чувство, что на этой обложке она появилась не для рекламы часов от Дэвида Юрмана, а специально для того, чтобы меня изводить. «Тебе нужно было раньше им все рассказать, — словно говорит она со своим английским акцентом. — Ты еще несколько недель назад могла это сделать, но лишь ждала последнего вечера в Нью-Йорке, когда все вещи уже упакуют. Отлично сработано».
— Давай же, Синтия! — Возглас Энди прерывает мои бредовые мысли. — Показывай свой журнал!
— Ладно-ладно! — говорит Синтия со смехом. Она разворачивает Кейт Мосс лицом к себе, поднимает журнал высоко над головой и, медленно поворачиваясь, демонстрирует всем Дрейка во всем его великолепии. Несколько секунд небольшая, но восторженная аудитория выражает свое одобрение свистом, криками и апплодисментами, а я переживаю сюрреалистическое чувство удовлетворения, что это все-таки моя обложка. Моя фотография Дрейка Уоттерса.
Но страх возвращается с удвоенной силой, когда Синтия вручает журнал Энди и говорит:
— Страница семьдесят восемь, лапочка.
Я задерживаю дыхание и замираю. Энди садится рядом Джулианом и в нетерпении листает страницы в поисках статьи о Дрейке. Тем временем все столпились вокруг него, охая и ахая над фотографиями, над которыми я столько работала, которые я помню в мельчайших деталях, но сейчас не могу заставить себя даже посмотреть на них. Я не свожу глаз с Энди и чувствую огромное облегчение, как только понимаю, что он немного пьянее меня и не способен сейчас ни читать статью, ни тем более искать на странице какие-то слова. Муж расплывается в улыбке, наслаждаясь одобрительными комментариями моих друзей-фотографов, которые добродушно обсуждают художественные достоинства снимков. Остальные наперебой задают вопросы о том, какой Дрейк в реальной жизни, а Марго в типичной для нее манере просит окружающих быть осторожнее и не помять и не пролить что-нибудь на журнал. Некоторое время продолжается болтовня, журнал передается из рук в руки вокруг стола и, наконец, оказывается перед нами с Марго, раскрытый на последней странице статьи.
