Автобусы тоже. Новый контрольный пункт. Неизвестно, какая по счету проверка паспортов. У всех все в порядке. Слава богу! Дорога бежит на север. Наш караван, состоящий из «железных коней», плывет по пустыне. Испокон века этот узкий проход как пуповина связывал Мекку с Сирией и Палестиной. У нас в горле все пересохло от жажды. Вот очередная остановка. Бараки, скверная харчевня, порядком надоевшее меню: неизбежный жареный цыпленок с рисом. Верующие бросаются к туалетам. От невыносимой жары першит в горле, робкий бриз с севера приносит дыхание Медины. Мы уже преодолели половину коридора, связывающего колыбель пророка с его могилой. 447 километров молитв, многословных разговоров, коротких остановок для отдыха.

Кондуктор, не стесняясь, требует со всех бакшиш. Собрав его, он возвращается на свой пост. Вновь начинают мелькать гребни гор. На охровом, испещренном пятнами, ржавом песке вдоль по склону видна скудная растительность. Деревни спят. Смотри-ка! На дюне расположились автофургоны для кемпинга. Сушится белье. За облаком пыли исчезает «лэнд-ровер» — вот они, «новые бедуины». Две горные стены постепенно понижаются, пересохшее русло расширяется, горизонт вновь уходит вдаль.

Светозарная Медина. Только для мусульман. Платный мост. Мы всего в четырех километрах от города. Именно здесь паломники из Мекки вновь облачаются в ихрам. Но вход в Медину не обусловлен какими-либо сакральными обрядами. Посещение его настойчиво рекомендуется улема, но не является при этом канонической обязанностью. Мечеть с могилой пророка — это живое, бьющееся сердце оазиса, куда стягиваются все дороги. Установление границ мединской территории, запретной для немусульман, не было никогда четко определено. Имам Абу Ханифа,[97] создатель одной из религиозно-правовых школ суннитов, родом из Ирака, утверждает, что убежище пророка не является Харамом. После того как Саудиды прибрали город к рукам, они стараются отсоветовать паломникам посещать его. Они всегда считали и продолжают считать по сей день, что паломничество к могилам (зияра) — это языческая практика, «варварская некрофилия». Под давлением обстоятельств король Абдель-Азиз, которого привлекали доходы от паломничества, смирился и разрешил посещение могилы пророка, уточняя, правда, что он разрешает верующим молиться в мечети при условии не приближаться к могиле Магомета.

На город опускается голубой покров ночи. Вспыхивают и застывают потоки огня. Четко виднеются минареты, устремленные к небесам, как ракеты. Въезжаем в оазис. Дорога петляет, огибая вереницы зданий, и наконец упирается в невообразимое столпотворение автобусов. Обязательная остановка. Никто не двигается с места. Водитель выходит из автобуса, держа в руках большую сумку с паспортами. Проверка документов. Ставят очередной штамп. Молодые скауты входят в автобус. Сияя своими детскими улыбками, они раздают пакетики с финиками. Впереди возвышается красивый фасад из обтесанных камней, прорезанный высокими, искусно облицованными стрельчатыми окнами. Над дверями развеваются флаги: марокканский, турецкий, алжирский. Здание своей архитектурой очень напоминает османскую архитектуру Дамаска. «Это бывший вокзал железнодорожной линии Хиджаза», — объясняет нам один из саудовских подростков. Ирония истории: он используется сейчас как вокзал для турецких автобусов.

Медина не знала мутаввифов. Между тем, как и в Мекке, специальные компании предлагают свои услуги «братьям по вере», совершающим паломничество. Есть такие, что проводят отдельные экскурсии (музавирун), и те, которые предоставляют общего гида (адилла) для верующих. Первые могут подсказать посетителям, какие слова и молитвы надо произносить в тех или иных святых местах, вторые заботятся о проживании паломников. Все они подразделяются на более мелкие корпорации, куда обращаются мусульмане той или иной национальности.

Гид входит в автобус и называет водителю адрес гостиницы. Пустынный перекресток, гомон базара, затем — сухой скрип тормозов, толчок, резкая остановка. Улица, на которой мы высаживаемся, не асфальтирована, дома практически развалились. Люди спят на газетах прямо на земле, в пыли. Откуда-то доносятся звуки транзистора. Все выходят из автобуса, всем хочется спать, но нужно дождаться раздачи паспортов. Паломники из Алжира могут идти отдыхать. Их проживание оплачено заранее. Те, кто приехал из Европы, должны платить. Сколько? «Тысяча риалов в неделю, — небрежно бросает йеменский чичероне. — Ах, это для вас слишком дорого! Тогда можете дрыхнуть под открытым небом, вот за это платить не придется». Но мы знаем «сезам», открывающий на Востоке все двери. Мы не хотим платить хозяину, но хотим отблагодарить нашего гида. Он улыбается с понимающим видом. Хороший бакшиш лучше плохой ссоры.

Стены, выкрашенные масляной краской, низкий потолок, пол, выложенный плитками, намертво закрытое окно, неисправный кондиционер и десять человек, лежащие рядком на кроватях, — вот наша комната. Из кранов, видимо, вода текла лет десять назад — они сухи, как стебли осеннего камыша. Выключатель треснул. Неоновые лампы дневного света невозможно выключить, что вполне оправдывет эпитет Медины — «светозарная». Мы добрались до Медины намного быстрее, нежели Мухаммед со своими спутниками. На верблюдах подобное путешествие займет по меньшей мере неделю. Жители Ясриба, который позже стал называтся Мединой, поверившие посланию пророка, со дня на день ожидают его прихода. Они мечтают открыть ему свой город, как уже открыли ему свои сердца.

Полдень 24 сентября 622 года. Ослепительное небо, горячий воздух, обжигающий легкие. Оазис Ясриб застыл в оцепенении, накрытый колпаком удушающей летней жары. Кто-то прячется от нее в прохладных глинобитных домах, кто-то стремится укрыться в тени своих фруктовых садов. К югу от пальмовой рощи, в поселении Куба крестьянин-иудей закончил работу в огороде — пора отдохнуть. На горизонте появляется едва различимая черная точка. Мираж? Силуэты становятся все четче и четче, все явственнее проступают в ослепляющем мареве пустыни. Это трое измученных людей и два верблюда, спешащие поскорее добраться до спасительной тени деревьев. Мухаммед, Абу Бакр и их проводник еле живы. Крестьянин бросает лопату и бежит предупредить мекканских сторонников пророка о его прибытии. Весть быстро распространяется по всему оазису: так искра бежит по бикфордову шнуру. Все моментально оживляются. Преисполненные восторга, люди выбегают навстречу посланнику, приносят воду, молоко, хлеб, финики. Под ослепительным небом они встречают его возгласами: «Полная луна восходит для нас…» — славословие, которое потом разнесется по всему свету и станет песней объединения миллионов и миллионов душ.

Наступает решающий этап в жизни посланника, исторический перелом в его проповеди. Новая эра открывается для человечества. Для бесчисленных поколений мужчин и женщин часы времени начнут свой ход именно от этого душного, ленивого дня, от этой прерванной сиесты.

Иудеи отсчитывают время от сотворения мира, христиане — от Рождества Христова, мусульмане же — с этого дня истины, подобного звену, соединяющему прошлое (что теряется в «варварских» веках языческого невежества (джахилия) и настоящее, которое становится доверчивой самоотдачей или покорностью (как переводится слово ислам) Богу. Так окончательное переселение Мухаммеда стало началом времясчисления уммы. Арабское слово хиджра, означает не «бегство», вопреки столь привычному и частому переводу, который вызывает гнев у верующих, но выражает идею разрыва — неважно, идет ли речь о родственных связях, дружественных, коммерческих или сексуальных отношениях. Развод, расставание. Новый религиозный календарь не начинается точно с даты его прибытия в оазис Ясриба, но с первого дня лунного года, который, как полагают и как это принято считать, совпал тогда 16 июля 622 года с новым годом — годом милости.