В начале 1211 года граф Тулузский разрывает союз с крестоносцами и начинает организовывать оборону своих владений — от Тулузского края до Прованса. В результате драматической гибели племянника, случившейся спустя три месяца после осады Каркассонна, и торжества Симона де Монфора земли графа остались без прикрытия. Продолжатель повествования Гильема, уроженец Тулузы, именуемый обычно Анонимом, ибо имя его так и осталось неизвестным, безоговорочно принял сторону южан[248]. Он продолжает «Песнь» с того самого места, где его прервал Гильем, то есть с событий сентября 1213 года, когда состоялась печально известная битва при Мюре. Она стала для южан двойным поражением: они проиграли сражение и в нем погиб король Арагонский, в лице которого граф Тулузский потерял своего самого могущественного союзника. Аноним доводит свое повествование до главной победы южан: 25 июня 1218 года при осаде Тулузы Симон де Монфор, согласно преданию, был убит из катапульты, которую зарядила женщина. К одним из последних событий, описанных им, относится также осада Базьежа. В 1222 году «юный граф» Раймон VII, воспетый трубадурами, принимает отцовское наследство. В стане южан возрождается надежда.

Но надеждам южан не суждено сбыться. Эстафетную палочку Анонима перехватывает французский хронист Гильом де Пюилоранс[249], клирик-латинист из окружения Фолькета, который с 1205 по 1231 год является епископом Тулузы. Если верить Анониму, склонному, как и многие его современники, к преувеличениям, бывший трубадур, ставший епископом, а потом и инквизитором, отправил на костер не менее «десяти тысяч» еретиков. Известно, что он благословил французов в битве при Мюре и оплакивал Симона де Монфора. В 1224 году Фолькет присутствует при отъезде сына Симона, Амори де Монфора, отказавшегося воевать за сохранение отцовских завоеваний и передавшего свои права на окситанские земли французской короне. Превратности судьбы не раз подстерегали Фолькета: тулузские консулы, которые уже в 1202 году действовали во имя «тулузской родины», вместе с жителями города четырежды изгоняли его из Тулузы. Когда Гильом де Пюилоранс около 1230 года поступил к нему на службу, епископ вновь держал в руках духовную власть в городе; вскоре он организовал там инквизицию.

В декабре 1228 года в Мо-ан-Бри начинаются переговоры, в результате которых 12 апреля следующего года в Париже, на паперти Нотр-Дам подписывается мирный договор; как и его отец в Сен-Жиле, униженный и «примирившийся» Раймон VII подчиняется церковным властям и французскому королю. За ним временно сохраняются его владения, сократившиеся до размеров тулузского епископата; в этих куцых владениях он обязан разрушить все крепости, все укрепления принадлежащих ему замков. Впоследствии его облагают разорительной контрибуцией; деньги эти пойдут в казну инквизиции, официально установленную в 1234 году, и Тулузского университета, основанного в 1243 году. Раймон потерпел поражение, и не только он сам, но и его потомки: Жанна, его единственная дочь и наследница, еще мала, поэтому она будет воспитываться при королевском дворе до достижения брачного возраста, а потом ее отдадут замуж за Альфонса де Пуатье, брата короля Людовика IX, и земли Раймонденов перейдут к Капетингам[250].

Таким образом, в Окситании устанавливается власть французских королей[251]. Создаются два сенешальства — Каркассоннское и Бокэрское; под контролем сенешаля Бокэрского оказываются бывшие владения графов Тулузских на правом берегу Роны. Соглашение, подписанное в Мо, а затем «ратифицированное» в 1229 году в Париже, признало за папами право на левобережные земли, расположенные к северу от реки Дюранса, в то время как на юге король Арагонский сохранял свои провансальские владения в том же объеме, какими они были в XII веке. Пройдет еще пятнадцать лет, прежде чем в Лангедоке окончательно угаснет надежда на возрождение его былой славы, а в 1244 году будет захвачено последнее пристанище катаров — замок Монсегюр. Только в этой неприступной крепости, построенной на скале в графстве Фуа, и в странноприимных домах Италии и Каталонии катары после альбигойского погрома могли чувствовать себя спокойно; в других местах им сразу же пришлось уйти в глубокое подполье.

«Совершенные», мужчины и женщины, прячутся в домах простых «верующих», которым с тех пор, как передвижной трибунал инквизиции ведет расследования и выносит приговоры, приходится скрывать свои убеждения: каждый день изображать добрых христиан, а по воскресеньям покорных прихожан[252]. Инквизиция хватает тех, о ком ходят подозрительные слухи, на кого поступит донос от почтенных и достойных доверия граждан; доносы обычно рассматривает сам епископ[253]. Доносчики получают солидное вознаграждение: по две марки серебром в течение двух лет, а тому, кто схватит еретика, будет выплачиваться пожизненная рента в одну марку серебром (одна марка весит примерно двести сорок пять граммов). С теми, кто отрекается от своей веры или кто выдает другого еретика, обходятся менее сурово: имущество их конфискуется, их отлучают от Церкви, налагают покаяние, им предписывается пришить на одежду крест и уплатить большой штраф; однако им сохраняются жизнь и свобода. Наиболее непреклонных ожидает «тьма», то есть временное или пожизненное заключение с особо суровым режимом содержания. Для неукротимых же готов костер.

Сначала вести расследования доверяют соратникам Доминика[254], братьям-проповедникам, которые впоследствии станут зваться доминиканцами. Затем инквизиция начинает назначать судей из мирян, которые станут вести следствие под руководством епископов и надзором монахов из нищенствующих орденов: доминиканцев или францисканцев; орден францисканцев был основан святым Франциском Ассизским[255]. Инквизиторы тащат на костер даже старцев, хватая их на смертном одре, выкапывают трупы умерших катаров или тех, кто по слухам исповедовал катарскую веру; подобное надругательство глубоко возмущает южан. Избыточное рвение и злоупотребление властью вредят общественному порядку и процветанию, а следовательно, величию государства и церкви. Начиная с 1247 года Людовик IX активно вмешивается в дела Юга, с конца XIII века южными делами начинает столь же активно интересоваться папа Климент V; король предпринимает шаги по удовлетворению жалоб и возвращению неправедно конфискованного имущества, папа старается умерить ставшие уже бессмысленными репрессии.

Тем временем «усмирение» продолжается, а побежденные, но не сломленные южане пытаются оказывать сопротивление. Сын виконта Раймона Рожера, Раймон Тренкавель-младший, нашедший пристанище при дворе короля Арагонского, в 1240 году прибывает в Руссильон, затем в Корбьер, а оттуда отправляется осаждать Каркассонн, который защищают сенешаль и епископ Тулузский; во время осады погибают тридцать католических священников. Затем виконт со своими людьми запирается в Монреале. Он рассчитывает на поддержку жителей, выразивших свою солидарность с гонимыми катарами, и рыцарей-файдитов*, у которых отобрали их замки; также он пытается вступить в контакт с английским королевским войском, которое поддерживает сеньор Лузиньянский. Раймон VII вступает в антифранцузскую коалицию, во главе которой становится граф де Фуа. Бывшие враги — Тренкавель-младший и Раймон VII вынуждены примириться. В мае 1242 года один из племянников Раймона сообщает отряду файдитов (faidits), прибывших из Монсегюра под предводительством бывшего сеньора Мирпуа, что в Авиньонете, в графском замке остановились на ночлег инквизиторы и сопровождающий их отряд солдат, всего человек десять; и все десять были убиты, а записи их уничтожены. Мятежники возвратились в Монсегюр, а сенешаль Каркассонна начал готовить карательную экспедицию. Однако понадобится больше года, чтобы захватить неприступную крепость, которую укрепляли и обороняли не только проповедники-катары, но и обученные военному делу рыцари и наемники. Монсегюр капитулировал 2 марта 1244 года. Рыцари и их семьи получили прощение, около двухсот катаров — те, кто не смог бежать, — были сожжены, а Монсегюр разрушен[256]. Падением Монсегюра завершилась война против альбигойцев.