Богатые имеют собственные ванны, однако большинство смертных, живущих в городах, посещают публичные бани. До XV века бани были смешанные, потом религиозные власти запретили совместные купания в банях мужчин и женщин. К банным помещениям относились теплая комната-предбанник, зал для помывки, ванны, а иногда и еще одна обогреваемая комната, где вымывшиеся отдыхали после банных процедур. В бане можно сделать эпиляцию, пройти курс лечения, дабы восстановить былые силы, утраченные во время крестовых походов. Для поддержания белизны кожи прислужница в бане очистит и смягчит ее пемзой. Белизна кожи, как и белокурые волосы, является составной частью канона женской красоты, воспеваемой поэтами. Однако в чести и собственно мытье. На миниатюрах можно видеть чаны, скрепленные железными обручами и выстланные внутри простыней, которые служат как для мытья, так и для стирки. Позднее такие чаны появятся в крестьянских домах.

Трубадуры любят описывать купание своей дамы; дама может купаться в быстрой реке, в пруду или в садовом водоеме; в последнем случае купание скрыто от посторонних глаз, ибо сад, примыкающий к неизменно великолепному дворцу, всегда обнесен высокой глухой стеной; впрочем, некоторые предпочитают воспевать даму, сидящую в собственной комнате за туалетным столиком:

Купание открывает доступ к желанному обнаженному телу дамы, предмету эротических мечтаний возлюбленного. Созерцание этого тела доставляет чувственное наслаждение, оно символизирует радости веселого и теплого месяца мая, этой своеобразной прелюдией к любовным играм. Именно такое значение придает купанию Жербер де Монтрей, автор французского «Романа о Фиалке», написанного в первой четверти XIII века; для оживления повествования он включил в свой текст множество песен трубадуров. Фиалка — родимое пятно, имеющее форму и цвет этого весеннего цветка; пятно это замечает на груди у прекрасной дамы мужчина, который, спрятавшись за занавеской, наблюдает за ее купанием. Подсматривающий заключил пари с возлюбленным дамы: он утверждает, что сумеет пробить брешь в броне ее добродетели[206]. Художник, выполнивший миниатюры к рукописи, хранящейся в настоящее время в Санкт-Петербурге[207], позволяет ясно разглядеть фиалку на обнаженной груди дамы, устроившейся в ванне. В «Фламенке», самом прекрасном любовном романе, написанном на окситанском языке в XIII веке неизвестным автором, бани также становятся местом любовных свиданий. Для диалога влюбленного рыцаря, переодетого клириком, и прекрасной дамы создатель «Фламенки» использовал стихотворение трубадура Пейре Роджьера[208]; диалог этот в романе происходит буквально под самым носом у ревнивого мужа дамы.

Прекрасная златоволосая Фламенка, подобно современной курортнице, решает принимать ванны, дабы избавиться от своих хворей. Красавец Гильем, увидев очаровательную даму, влюбляется в нее и, узнав, что она собирается посещать бани, принадлежащие местному трактирщику, приказывает рабочим прорыть подземный ход из своего жилища в гостинице до самых бань. Трактирщик и одновременно владелец и управляющий банями, будучи человеком предусмотрительным, развесил на стенах бани указания, что прок от ванн будет только в том случае, если принимать их в полной мере, «по числу недужных дней». И целых четыре месяца, со 2 августа и до праздника святого Андрея, то есть до 30 ноября, Фламенка каждый день с наслаждением ходит в бани, где принимает лечение юностью и дарами fin’amor:

Возлюбленная, воспеваемая трубадуром, всегда красива и молода, она свежа, как роза, а кожа ее бела, как лилия. Как заставить отступить неумолимо надвигающуюся старость с ее морщинами и дряхлостью? Во все времена — а женская красота и соблазнительность всегда в цене — женщины умели приготовлять и использовать кремы и различные притирания, дабы с их помощью сглаживать непоправимый ущерб, наносимый возрастом женской красоте. Средневековые женщины, разумеется, не были исключением.

Выдвигая на первый план заботу о хорошем самочувствии и привлекательной внешности, женщина вольно или невольно способствовала созданию эстетического идеала красоты. Та, кому собственная внешность была небезразлична, прекрасно знала, какая пища способствует хорошему цвету лица, что надо делать, чтобы лицо всегда было белым, а на щеках играл нежный розовый румянец, столь ценимый средневековыми мужчинами. Чтобы отогнать блох, женщины душили волосы специальными ароматами — мускусом, гвоздикой, мускатным орехом или кардамоном; эти же запахи заглушали запах пота. Той, которая хотела иметь легкое дыхание, советовали, помимо мытья зубов тряпочкой, жевать анис, семена укропа, тмина или кардамона. Все мечтали иметь «зубы — подобие маленьких льдин» как у «донны Ланы», «Дамы без изъяна». В реальной жизни «донну Лану» звали Матильдой Саксонской, она была сестрой Ричарда Львиное Сердце и однажды на одном из пиров оказалась за столом рядом с трубадуром Бертраном де Борном; трубадур мгновенно был ею околдован[210].

Красота дается человеку от природы, христиане рассматривают ее как создание Творца. Ева согрешила, человек стал смертным и теперь в конце жизни его ожидает старость; ее когти, впиваясь в женское тело, делают его дряхлым; взглянув на него, мужчина лишь горько усмехается: некогда столь желанное, оно более не влечет его к себе. Монах Монтаудонский, монах-трубадур из Оверни, написал шутовскую сатиру, направленную против женщин, злоупотребляющих косметикой:

Этот вымышленный диалог с Господом вполне мог бы стать основой для проповеди какого-нибудь сельского священника. Действительно, почему бы святому отцу не вообразить, что он попал на Небо, где видит, как статуи святых приносят жалобу Господу. «Раскрашенные» женщины взвинтили цены на косметику, потому что им самим этой косметики требуется слишком много! Они лишают нас причитающейся нам доли белил и румян — жалуются статуи. Господь поручает монаху стать Его посланцем и от Его имени заклеймить порочный обычай злоупотреблять косметикой. Тогда монах вступает с Господом в дискуссию. Ведь дамы уже привыкли краситься, «для донн красоваться — закон», поэтому пусть статуи приспосабливаются, иначе донны и вовсе лишат их румян! Аргумент весом, однако он вызывает праведный гнев Господа. Как же так: Его творение дерзает приукрашивать себя без Его дозволения?

Наказание будет ужасно! Монаху весело, однако жестокая реальность налицо: в «краски», в косметику, изготовленную на основе отваров из трав, добавляют различные минеральные вещества, и среди них серебро и свинец, непременные компоненты свинцовых белил, которые превосходно разглаживают кожу и одновременно разрушают организм… Монах усмехается, Господь и статуи удовлетворены: организм старых кокеток отравлен, и они вскоре умрут от своих притираний.