Покончив с этим, я направилась к стеллажам и просмотрела тома на левой стене в поисках указателя за 1952 год. Указатель за 1953 год отсутствовал, но я подумала, что в моем случае данные за 1952 год могут оказаться более полезными. Я поставила сумку на пол и села за стол.

Просматривая справочник, я наткнулась на одну из карт, которую срисовала во время первой поездки в Сирина-Стейшн. Я встречалась со многими людьми, которые были тесно связаны с Виолеттой, но не говорила ни с кем, кто просто жил с ней по соседству. При расследовании убийства каждый, кому есть что скрывать, может солгать, постараться сбить с толку, указать пальцем на кого-то другого. Незаинтересованный наблюдатель — лучший источник информации.

Сирина-Стейшн занимала в справочнике две страницы: приводились данные об адресе, имени и роде занятий примерно шестидесяти семей. Я насчитала сорок семь строителей, одиннадцать рабочих на нефтяной скважине, медсестру, бармена (Макфи), сельскохозяйственного рабочего, четырех железнодорожных рабочих, восьмерых чернорабочих, почтмейстера и учителя. Фоли в то время называл себя строителем, а Виолетта упоминалась как домохозяйка. «Голубая луна», прачечная и авторемонтная мастерская — вот и весь частный бизнес в городе. Соседями Салливанов слева были Йон и Бернадетта Эриксен, а на улице позади их дома жила супружеская пара — Арнольд и Сара Тредвел. На один дом ниже от Эриксенов проживала семья по фамилии Эрнандез. Я выписала все это на всякий случай — вдруг что-то пригодится. Я нашла имена Ливии и Чета Креймер, но фамилии Вилкокс и Оттвейлер отсутствовали. Я просмотрела пять страниц, посвященных маленькому городку Кромвелл, в поисках этих имен. Частного бизнеса в нем было намного больше, однако и он умещался всего в восьми столбцах. Я сфотокопировала все эти страницы, чтобы позже изучить их как следует, не возвращаться же сюда еще раз.

Я поставила том на место и достала справочник 1956 года, меня интересовали те же три фамилии — Эриксен, Тредвел и Эрнандез. Две семьи из трех отсутствовали, и это означало, что они либо умерли, либо развелись, либо просто переехали в другой город. Я заметила, что после 1956 года справочник штата был преобразован в справочник города, который охватывал только Санта-Марию и Ломпок и вообще не упоминал Сирина-Стейшн. Я достала телефонный справочник 1986 года и углубилась в него, надеясь напасть на след. Эрнандезов было так много, что я поняла, что никогда не найду тех, кто был мне нужен. С Эриксенами повезло немного больше. Я не нашла Й. и Б. Эриксен, но нашла А. Эриксена в Санта-Марии, возможно, сына или дочь Йона и Бернадетты. Семья Тредвел жила в Оркатте, и хотя первая буква имени не совпадала, я подумала, что между ними могла быть связь. Я записала оба номера телефона и адреса.

Оплачивая фотокопии, я разговорилась с одним из библиотекарей и поинтересовалась:

— Где еще я могу получить информацию о Сирина-Стейшн за 1953 год? Я просмотрела старые справочники.

Он сказал:

— Вы можете заглянуть в «Указатель избирательных участков» для графства Санта-Тереза. У нас, кажется, есть за 51-й и 54-й годы.

— Замечательно.

А может быть, совсем наоборот. Кто знает… Мы вернулись к полкам, и он нашел для меня требуемый том за 1951 год. Я снова села за стол и просмотрела то, что касалось Сирина-Стейшн. Данные включали фамилии, адреса, род занятий и принадлежность к той или иной партии (республиканцев было больше, чем демократов), но вместо адресов давались номера почтовых отделений, которые мне были ни к чему. Я вернулась к страницам, посвященным Санта-Марии, проводя пальцем сверху вниз по фамилиям ее жителей. Но через десять минут сдалась, потому что их было слишком много, и я надеялась, что уже нашла то, что мне было нужно. Я собрала свои записи и спустилась на лифте на первый этаж в поисках телефона-автомата.

Сначала я позвонила по номеру Тредвелов, но потерпела фиаско. Миссис Тредвел, которая взяла трубку, никогда не жила в Сирина-Стейшн, и никогда не знала Салливанов, и никогда не имела родственников в Сирина-Стейшн. Она заподозрила, что я попытаюсь ей что-нибудь продать, и бросила трубку.

Я позвонила А. Эриксен, но попала на автоответчик и оставила следующее сообщение: «Здравствуйте, меня зовут Кинси Миллхоун. Я частный детектив из Санта-Терезы, и меня интересует, не являетесь ли вы той самой Эриксен, которая жила в Сирина-Стейшн в 1953 году. Я буду вам очень благодарна, если вы мне перезвоните». Я назвала свой номер телефона и повторила свое имя. Затем села в машину и направилась к 101-му шоссе.

Я отперла дверь своей квартиры в 17.15. Меня не было дома с утра четверга, и в гостиной было душно, пахло старыми чистящими средствами и горячей пылью. Водрузив на стол свою портативную пишущую машинку, я увидела на автоответчике два сообщения от Чени с просьбой позвонить ему, когда вернусь. Я сразу набрала номер его телефона, но он оказался занят.

Поднявшись по винтовой лестнице наверх, я распаковала сумку. Потом поставила на плиту чайник и приготовила себе чай. Смакуя его, сидя за кухонным столом, я просматривала свои записи. Вполне возможно, что я уже разговаривала с убийцей Виолетты. Мотив мог быть любой — ревность, ненависть, жадность, месть, но одно я знала точно: убийство было хладнокровным, потому что яма была вырыта заранее. Убийца позаботился, чтобы на месте была необходимая техника, он доставил ее туда заблаговременно. Когда Виолетта исчезла, вместе с ней из сейфа исчезли и ее деньги. Очевидно, там было пятьдесят тысяч долларов. Она также одолжила две тысячи у брата и пятьсот долларов у матери в придачу к драгоценностям, которые у нее украла. Так что же стало со всеми деньгами и драгоценностями? Возможно, они будут найдены в машине, но ведь убийца знал о них и скорее всего присвоил, прежде чем засыпать дело рук своих с помощью бульдозера.

Вероятно, он был местным жителем, поскольку хорошо знал о пустующей усадьбе Тэннье и о ремонте Нью-Кат-роуд. Он был уверен в том, что его никто не увидит. У него также должно было быть достаточно времени на рытье ямы. Это означало, что он либо был сам себе хозяин, и в этом случае мог отсутствовать столько времени, сколько ему требовалось, либо находился в отпуске или на бюллетене.

Фоли Салливан в моем списке по-прежнему числился первым подозреваемым. Да, он вызывал у меня сочувствие, но у него были годы на то, чтобы научиться так проникновенно говорить о своей невиновности. Я верила ему, когда он говорил о своей любви к Виолетте, но это не означало, что он не мог ее убить.

Я вернулась к записям, сделанным после разговора с Четом Креймером. Непонятно, что он приобретал, убив Виолетту, но тем не менее он был оставлен в списке. Он не произвел на меня впечатление человека, имеющего большой опыт работы со строительной техникой, но я обратила внимание на случайное замечание, которое он сделал. Он сказал, что всегда можно нанять кого-нибудь для черной работы.

Я подумала о Винстоне Смите, которого уволили из-за Виолетты. Хотя через неделю Креймер взял его обратно, на момент убийства он еще не знал об этом и считал, что она испортила ему жизнь.

Я мало знала о Томе Пэджете, но его тоже стоило проверить. Стив Оттвейлер? Нет. Я поставила галочку возле его имени, но только из желания быть справедливой. Если я подозревала других людей, то должна была включить в число подозреваемых и его. В то время ему было шестнадцать лет, и, с точки зрения Виолетты, как мужчина он, возможно, заслуживал внимания. Однако если между ними была интимная связь, зачем ему понадобилось убивать курицу, несущую золотые яйца?

Я добавила к списку Макфи и Джейка. Меня не покидало ощущение, что я проглядела нечто очевидное, но я не могла понять, что именно.

Я устроила перерыв и сделала себе сандвич с арахисовым маслом и соленым огурцом, использовав вместо тарелки бумажную салфетку и таким образом избавив себя от необходимости мыть грязную посуду. Оставалось только вымыть нож, когда зазвонил телефон.