— Не волнуйся. Она у меня. Дай мне свои ключи.

Он наклонился в сторону, едва не потеряв равновесия, залез в карман брюк и извлек ключи.

Дейзи взяла их и передала мне, прежде чем повернуться к отцу.

— Я хочу, чтобы ты сел в машину. Я отвезу тебя в травматологическое отделение. Кинси поедет за нами. И не спорь.

— Я и не спорю, — ворчливо проговорил он слабым голосом.

Мы помогли ему подняться на ноги. Он пошатывался от виски и от удара по лицу. Мы проводили его, спотыкающегося, к машине Дейзи, которая была припаркована на улице, к счастью, близко от входа. Она открыла дверь со стороны пассажирского сиденья. Фоли отверг нашу дальнейшую помощь, заявив, что справится сам. Он облокотился на дверцу, подтянулся, а затем со стоном рухнул на сиденье.

— Ты сам виноват, — сердито бросила ему Дейзи. — Убери руку.

Ему удалось убрать руку с дверцы за секунду до того, как она ее захлопнула. Дейзи достала из багажника спортивную сумку, потом снова открыла дверцу и с отвращением бросила отцу полотенце.

— Не запачкай кровью сиденье.

Дейзи указала мне на стоявший на парковке отцовский пикап и, обходя свою «хонду», захлопнула багажник. Пока она заводила машину, я забралась в пикап Фоли. Она подождала, пока я вырулила с парковки, прежде чем выехать на улицу и обойти меня.

Дейзи отвезла отца в травматологическое отделение больницы, где работала. К этому времени Фоли затих, возможно, осознав чудовищность своих грехов. В глазах дочери даже перелом носа не являлся достаточным наказанием, чтобы искупить их. Она записала его в регистрационный журнал и, когда его вызвали, прошла вместе с ним в смотровой кабинет. Я сидела в комнате ожидания, перелистывая иллюстрированный журнал, пока врач трудился над Фоли. Через сорок минут появилась Дейзи и опустилась на соседний со мной стул.

— Как дела? — спросила я.

— Он будет в порядке. Они вызвали отоларинголога, чтобы вправить ему нос. Доктор также направил его на компьютерную томографию, поскольку у него была короткая потеря сознания. Они сказали, что вызовут меня, когда закончат.

— Они оставят его на ночь?

— Вряд ли, — сказала она, вставая. — Я хочу посмотреть, нет ли здесь телефона-автомата, и позвонить пастору. Я не смогу отвезти его к себе домой.

Она взяла сумочку и направилась в вестибюль. Меньше чем через пять минут она вернулась.

— Да благословит Бог этого человека. Он задал лишь несколько вопросов, а потом сказал, что будет ждать папу, когда бы его ни выпустили из больницы. Дом пастора находится рядом с церковью, и он сказал, что папа может оставаться его гостем на все время, пока ему нужна будет помощь. Не представляю, что бы мы делали без этого человека.

Вечером в пятницу в приемном покое «скорой помощи» врачи стоят на ушах. Сюда непрерывно поступают пациенты с травмами, ранами, болями, в состоянии, близком к смерти. Привезли ребенка, у которого в носу застряла горошинка. У женщины, больной гриппом, был жар и сильный кашель, а у мужчины с вывихом лодыжки нога распухла до слоновьих размеров. У мальчика большой палец руки был сломан дверцей машины и выглядел так ужасно, что я чуть не упала в обморок.

Дейзи вынула из прически шпильки и собрала волосы в аккуратный пучок, прежде чем заколоть их снова. Обвинение Фоли насчет связи Джейка с Виолеттой словно повисло в воздухе между нами.

— Все, что я могу сказать, — это поблагодарить Бога за то, что там не было Тэннье.

— Она все равно услышит об этом, — сказала я, отодвигая в сторону журнал. — Вы думаете, Виолетта действительно спала с ним, или ваш отец это выдумал?

— Он не отличается богатым воображением. Мать Тэннье тяжело болела два года. Она страдала и женскими болезнями, так что вполне возможно, что их сексуальная жизнь прекратилась. — Дейзи покачала головой и глубоко вздохнула. — Был ли такой мужчина, с которым моя мать не спала? Она была просто половым гигантом.

— Да, но вы не несете ответственности за то, что она делала.

— Но я несу ответственность за то, что все это разворошила. Мне следовало оставить все как есть.

Большие настенные часы показывали 22.16. Я встала, не в силах больше выдержать ни одной минуты среди всего этого медицинского хаоса.

— Пойду посмотрю, нельзя ли здесь выпить кофе. Вы не хотите?

— Нет. Мои нервы достаточно крепкие.

Флюоресцентные лампы в коридорах ярко отражались на полу, покрытом блестящей виниловой плиткой. В большинстве отделений, мимо которых я прошла, было темно: административный корпус, кардиология, отделение ЭКГ и ЭЭГ. Я повернула за угол и двинулась дальше по коридору, пока не дошла до главного вестибюля. Вывеска указывала, что кафетерий находится этажом ниже, но когда я дошла до лифта в цокольном этаже, то обнаружила, что там темно, а дверь заперта. Объявление сообщало, что кафетерий работает с семи утра до семи вечера. Я опоздала на несколько часов. Появился уборщик со шваброй и большим ведром. Мы вместе подождали лифт, который остановился на первом этаже.

— Здесь есть где-нибудь автомат?

Он отрицательно покачал головой.

— Если бы был, я бы купил сейчас плитку шоколада.

Двери лифта открылись, и мы вышли. Когда мы оказались на первом этаже, я посмотрела налево и заметила Лайзу Клементс, сидевшую в вестибюле. Она выглядела бледной, а ее джинсы и футболка — мятыми. Я окликнула ее и направилась в ее сторону.

— Что вы здесь делаете? — спросила я.

— Несколько минут назад родилась моя внучка. Я жду, пока ее искупают. Кевин наверху с Марси, и ее родители тоже там. Шесть фунтов и шесть унций. Сказали, что она очень красивая.

— Замечательно! Поздравляю!

— Спасибо. Я здорово переволновалась. А как вы? Я не ожидала увидеть здесь знакомое лицо.

Я в нескольких словах сообщила ей о разбитом носе Фоли, тщательно опуская подробности о том, как его вышвырнули из «Луны».

— Здесь можно выпить чашечку кофе? — спросила она.

— Сейчас нет. Я пробовала. Возможно, мы сумеем найти здесь фонтанчик с питьевой водой, но это все.

Мы посидели с ней в главном вестибюле за неимением лучшего места. Это было маленькое мрачноватое помещение, здесь явно не подумали о больных и их родственниках. В отделении неотложной помощи по крайней мере стояли телевизор и несколько растений в кадках.

— Вы слышали о машине? — спросила я.

— Об этом все говорят. Я не сомневаюсь, что это ее машина.

— Вряд ли другая машина могла быть закопана на том месте, где в последний раз видели машину Виолетты.

Лайза заерзала на стуле.

— Я могу кое в чем сознаться, но только обещайте не кричать на меня.

— Даю слово скаута.

— Дело в том, что я видела Фоли на территории владения Тэннье в ту пятницу вечером.

— И что он там делал?

— Возился с экскаватором, стоявшим возле дороги. Я слышала, как он его заводил.

— Вы уверены, что это был Фоли?

— Не могу поклясться, что это был он, но кто еще там мог быть?

— Кто угодно, — сказала я. — Кстати, что вы сами там делали?

— Мы с Таем уходили из ее дома. Это было единственное место, где мы могли уединиться. Мы были в спальне на втором этаже, когда услышали шум подъезжающей машины.

— А вы что… курили травку?

Она закатила глаза, заправив прядь светлых волос за ухо.

— Ах бросьте! Никто из нас в то время не курил травку. Мы занимались любовью, если хотите знать. Когда та машина подъехала, мы подумали, что это охранник собирается проверить дом, так что мы спрятались за домом и ждали там, пока не услышали шум работающего экскаватора. Тай решил, что он перекроет шум нашего джипа, и мы уехали.

— И вы не видели лица этого человека?

— Да, но дело в том, что если это был он, у него хватило бы времени для того, чтобы выкопать яму.

— А какая у него была машина? Я думаю, что вы бы узнали «бель-эйр».

— Конечно. Как правило, я не могла отличить одну машину от другой, но знала, что это не «бель-эйр». Было достаточно лунного света, чтобы ее увидеть.