Я изучала толпу.

— Где Эбони? Я ее не вижу.

— Она ушла после службы. Она такая холодная. Сидела там словно каменная, ни одной слезинки.

— Басс говорит, что она была просто в трансе, когда услышала об этом. Теперь она взяла себя в руки, и это, видимо, больше подходит к тому образу жизни, который она ведет. Были ли они с Олив близки?

— Я всегда так думала, но теперь сомневаюсь.

— Перестань, Эш. Люди по-разному выражают свое горе. Никогда не знаешь, что они чувствуют на самом деле,— сказала я.— Однажды я была на похоронах, где одна женщина смеялась так, что написала себе в штаны. Ее единственный сын погиб в авиакатастрофе. Потом ее госпитализировали с глубокой депрессией, но если бы ты видела ее на похоронах, то никогда бы не подумала.

— Я понимаю.— Ее взгляд блуждал по дворику.— Терри снова звонила эта женщина.

— Лида Кейс?

— Кажется, да. Та, что ему угрожала.

— Он позвонил в полицию?

— Сомневаюсь. Это было совсем недавно, перед тем как мы вышли из дома. У него просто не было времени.

Я заметила Терри, разговаривающим со священником. Как будто заметив мой взгляд, он повернулся и взглянул в нашу сторону. Я дотронулась до руки Эш.

— Сейчас я вернусь,— сказала я.

Терри что-то пробормотал своему собеседнику и бросился ко мне. Смотреть на него было все равно, что глядеться в зеркало: те же ожоги, то же затравленное выражение в глазах. Мы чувствовали после этой катастрофы такую близость, какую испытывают сильно любящие друг друга люди. Никто другой не знал, каково это было в тот момент, когда взорвалась бомба.

— Как дела? — спросил он тихим голосом.

— Эш говорит, что звонила Лида Кейс.

Терри взял меня под руку и увел ближе к выходу.

— Она здесь, в городе. Она хочет встретиться со мной.

— Ерунда. Ни в коем случае,— хрипло прошептала я.

Терри посмотрел на меня в замешательстве.

— Я знаю, это звучит дико, но она говорит, что у нее есть информация, которая могла бы быть нам полезной.

— Ну конечно. По всей видимости, эта информация в пакете и взрывается, как только ты до нее дотрагиваешься.

— Я спросил ее об этом. Она клянется, что не имеет никакого отношения к гибели Олив.

— И вы ей поверили?

— Частично.

— Послушайте, это вы мне рассказали о том, что она вам угрожала. Она до смерти напугала вас тогда, и вот она снова здесь. Если вы не позвоните лейтенанту Долану, я сделаю это сама.

Я думала, он будет возражать, но он только глубоко вздохнул.

— Хорошо. Это единственная разумная вещь, я понимаю. Я был словно в каком-то тумане.

— Где она остановилась.

— Она мне не сказала. Она хочет встретиться со мной в шесть часов, в птичьем питомнике. Вы тоже хотите пойти? Она назвала мне ваше имя.

— Почему мое?

— Не знаю. Она сказала, что вы приезжали в Техас, чтобы поговорить с ней. Но я ей не верю, иначе бы вы рассказали мне об этом тогда.

— Извините. Видимо, действительно, нужно было это сделать. Это было в начале недели. Я пыталась выяснить кое-что про Хью Кейса, понять, каким образом его смерть связана со всем этим.

— Ну и?

— Я пока не уверена. Но я бы очень удивилась, если узнала, что все эти события не связаны между собой. Просто я пока не могу понять, каким именно образом.

Терри скептически взглянул на меня.

— Так и не доказали, что он был убит, верно?

— Да, это так,— сказала я.— Просто маловероятно, чтобы результаты лабораторных анализов исчезли ни с того ни с сего, если только кто-то не пытался скрыть улики. Может быть, теперь это тот же человек, только действует он по другим мотивам.

— Почему вы так думаете? Отравление выхлопными газами уж совсем никак не похоже не взрыв бомбы. Если в первый раз так хорошо сработало, не легче ли было использовать тот, старый способ?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Я бы на его месте сделала так, как было бы удобнее. Нам не следует предпринимать никаких глупостей самостоятельно.

Я заметила, что Терри смотрит на что-то за моей спиной. Я обернулась и увидела Басса. Он выглядел постаревшим. Казалось, смерть Олив состарила всех, но на Бассе это было как-то более заметно: глаза у него опухли, складки висели вокруг рта. У него было одно из тех мальчишеских лиц, которые редко выражают собой глубокие чувства. На нем скорбь выглядела словно раздражение.

— Я отвезу домой маму,— сказал он.

— Я буду здесь,— сказал Терри. Басс отошел от нас, и Терри снова повернулся ко мне.— Вы хотите сами позвонить лейтенанту Долану или это должен сделать я?

— Я позвоню,— сказала я.— Если возникнут какие-нибудь проблемы, я сообщу, если же нет, встретимся возле птичьего питомника в шесть часов.

Я была дома в тридцать минут четвертого, но у меня ушел почти час на то, чтобы связаться с лейтенантом, который, конечно же, был заинтересован в том, чтобы побеседовать с Лидой Кейс. Он сказал, что подъедет туда в пять часов на частной машине, подозревая, что Лида с неодобрением отнесется к любым контактам с полицией. Я переоделась в джинсы и достала свои теннисные туфли. Я устала, боль в моих ранах и ожогах вытягивала из меня силы, словно воздух из пропоротой шины. Я чувствовала, что за целый день его осталось совсем немного и я ехала почти на ободах. Частично я разделяла сомнения Терри. Трудно было поверить, что это Лида подбросила пластиковую бомбу к ним домой, не говоря уже о том, чтобы возложить на нее вину за гибель ее же собственного мужа два года назад. Несмотря на ее обвинения и неприкрытую угрозу Терри, она не была похожа на убийцу, что бы за этим ни стояло. Убийцы продолжают удивлять меня снова и снова, и я стараюсь не обещать, но тем не менее. Может быть, она действительно хотела предложить нам информацию, которая будет полезна.

Когда я приехала на условное место, солнце почти совсем зашло. Птичий питомник — это заповедник, расположенный недалеко от пляжа, организованный для того, чтобы представить защиту гусям, лебедям и другой дичи, площадью в сорок три акра. Он примыкает к зоопарку и состоит из лагуны с пресной водой неправильной формы, окруженной полянами, подстриженной травой, через которые тянутся велосипедные дорожки. Здесь есть небольшая автостоянка, недалеко от того места, куда родители приводят маленьких детей, принося в пластиковых пакетах старую кукурузу и засохший хлеб. Самцы-голуби раздувают перья, настойчиво преследуя своих невнимательных подружек, которым удается, важно вышагивая, ускользнуть от неминуемого совокупления.

Я подъехала на стоянку и припарковалась. Вылезла из машины. Чайки кружились у меня над головой в своем замысловатом танце. Гуси ковыляли по берегу в поисках крошек. А утки плавали в спокойной воде, и от них расходились круги по поверхности лагуны. Небо было густого серого оттенка. Серебряная поверхность воды морщилась при налетевшем ветре.

Я очень обрадовалась, когда рядом с моей машиной остановилась машина лейтенанта Долана. Мы поболтали ни о чем, поджидая Терри, и когда он появился, стали ждать втроем. Лида Кейс не пришла. В четверть девятого мы сдались. Терри взял номер телефона Долана и сказал, что свяжется с ним, если узнает что-нибудь о ней. Все мы были разочарованы, потому что подсознательно ожидали приближения к развязке нашей драмы. Терри, казалось, был рад тому, что мы были чем-то заняты весь вечер, и я вдруг поняла, как тяжело ему будет провести этот свой первый вечер в одиночестве. В пятницу он был в больнице, в субботу у тещи, пока полицейские осматривали место происшествия и рабочие восстанавливали обрушившуюся переднюю стену дома.

Моя собственная тоска вернулась с прежней силой. Похороны и наступление нового года — не слишком хорошее сочетание. От болеутоляющих препаратов, которые я принимала, мое мышление было затуманено и мои чувства были как бы оторваны от действительности. Мне нужна была компания. Мне хотелось света, и шума, и хорошего обеда где-нибудь в городе, со стаканчиком доброго вина, и приятной беседы о чем-нибудь, кроме того, как кто-то умер или был убит. Я всегда пытаюсь представить себя как независимое существо, но теперь-то я вижу, как быстро привязываешься к людям.