Королева оставалась в Кентербери только одну ночь. Оттуда она отправила гонца Джона де Нонтеля «в пределы Франции» с письмами к брату Карлу и «ко многим другим вельможам и дамам этой страны».{287} Она возвратилась через Осприндж, Ситтингберн, Рочестер и Дартфорд, где 18 октября закупила вино у «Джорджа, содержателя гостиницы». Снова оказавшись в Элтеме 19 октября, она «с великой срочностью» отправила письмо графу Сюррею.
Видимо, Изабелла снова пыталась наводить мосты для короля. 27 октября она писала своей подруге Изабелле Вески, а 28 октября — королю в Виндзор, снова «срочно». Еще через день она отправила письмо вице-канцлеру Адаму Осгодби.{288} В книге ежедневных записей упоминается еще о многих письмах, разосланных королевой в течение недель, предшествовавших Рождеству; часть из них явно касалась простых хозяйственных дел, но другие, учитывая имена адресатов, вероятно, были связаны с текущим политическим кризисом.
Тем временем Эдуард направил послов к королю Филиппу с просьбой о поддержке против «учредителей».{289} Ради того, чтобы угодить Филиппу и «утешить» Изабеллу, он около 29 октября навестил королеву в Элтеме{290}, а в конце этого месяца и в начале ноября подарил ей поместья Боурн и Дипинг в Линкольншире, а также и сам Элтем вместе с прилегающими землями в Кенте.{291}
Теперь дворец в Элтеме, где Изабелла останавливалась до и после паломничества, принадлежал ей, поскольку епископ Бек умер, завещав поместье королю, а тот сразу же отдал его королеве.{292} В течение нескольких следующих лет Изабелла, при финансовой помощи мужа, сделала там ряд усовершенствований и изменений. В 1312 году были закуплены свинец, «estricheboard» (возможно, дранка) и алебастр для незначительных ремонтных работ. Затем, в мае 1315 года, Изабелла приказала возвести новую каменную стену с пятьюдесятью шестью опорами вокруг и рвом, на что было израсходовано 305 фунтов, 15 шиллингов и 7 пенсов; правда, качество работы оказалось весьма низким, и стену пришлось разобрать, а три лондонских каменщика, отвечавшие за это, были отданы под суд Казначейства и брошены в тюрьму.{293} Однако в 1317 году, после того, как они заручились надежными гарантиями и приготовили все необходимое для перестройки стены, их освободили, и работы были успешно завершены. В северо-западном углу Большого двора до сих пор сохранились основания этой стены.
Примерно в то же время деревянный подъемный мост заменили каменным. В 1315 году произвели полную перестройку королевских апартаментов; по-видимому, строение имело каменный фундамент и стены фахверкового типа, и располагалось на высоте не менее сотни футов над уровнем моря, так как Изабелла могла видеть из окон шпиль собора святого Павла. Апартаменты состояли из двух или более залов, часовен для короля и королевы, «длинного зала, примыкающего к покоям короля» и «банного домика».{294} Теперь разросшееся здание окружало все три двора — внутренние Верхний и Нижний, и наружный Зеленый, за которым начинался охотничий парк, больше похожий на лес.[43]
* * *
Возможно, Изабелла хотела отблагодарить короля за подарки или действовала по его просьбе, когда 29 октября писала адресату в Понтье «о делах графа Корнуолла»{295}, что означает либо ее согласие дать приют Пирсу в своих владениях, либо намерение передать ему деньги через своих служащих.
Благосклонность, выказываемая Эдуардом Изабелле, принесла плоды, так как Филипп согласился, если потребуется, дать Гавестону охранную грамоту для проезда по Франции.{296} В ноябре Джон де Нонтель возвратился из Франции с ответами на письма Изабеллы, а в декабре королева вновь связалась с отцом через другого гонца, Джона де Муань{297}, который уже оправился от болезни. Этот постоянный обмен гонцами свидетельствует, что королева держала Филиппа IV в курсе событий, происходящих в Англии, и получала от него советы. Возможно, именно ее сообщения о недавних проявлениях щедрости мужа повлияли на решение Филиппа выдать охранную грамоту для Гавестона.
3 ноября Гавестон под охраной покинул Англию. Он проплыл вниз по Темзе{298} на корабле, вероятно, направлявшемся в Брабант.[44] На следующий день в Вестминстере собрался Парламент, и Ордонансы были обнародованы. Королева приехала в Вестминстер 6 ноября и оставалась там девять дней. Соответственно, она присутствовала на заседании, когда ее друзей, Генри де Бомонта и Изабеллу Вески, а с ними еще нескольких служащих короля и ее собственных, отставили от двора в соответствии с Ордонансами.{299} Оба Бомонта были уволены за то, что давали королю плохие советы; леди Вески, которой теперь предстояло вернуться к себе домой в Йоркшир, обвинили в содействии незаконной выдаче письменных распоряжений.
Затем лорды потребовали, «чтобы друзья и сторонника Пирса покинули двор, дабы они не могли побудить короля снова призвать к себе Пирса. Гнев короля был безмерен, и он, из ненависти к графам, призвал Пирса, поклявшись божьим именем, что впредь будет судить сам, по собственной воле».{300}
Гавестон явился немедленно — уже в конце ноября он тайно вернулся в Англию. Ехал он «через Фландрию, поскольку опасался короля Франции. Но хотя Франция и могла быть для него опасна, Англия вскоре оказалась намного опаснее».{301} Слухи о том, что его видели то в Тинтагеле и других местах на западе, то в Уоллингфорде, расползлись уже к 30 ноября. Говорили также, будто он прячется в королевских покоях в Вестминстере. Поэтому бароны заставили короля организовать поиски.{302} На следующий день Эдуард вновь запросил поддержки у Филиппа, а 18 декабря в приступе ярости уехал в Виндзор, горько жалуясь, что «лорды-учредители» обращаются с ним, как со слабоумным.{303}
Изабелла, приехавшая в этот замок раньше, стала свидетельницей его гнева. Она и сама, наверное, злилась на «учредителей» из-за увольнения Бомоптов. Возможно, ее возмущение выражалось в письмах, которые она отправила 27 ноября на имя отца, троих братьев, дядюшек Эвре и Валуа, «и многих разных знатных господ и дам в стране Франции».{304} В домовой книге также отмечено, что 26 декабря она заплатила клеркам королевской канцелярии 27 шиллингов за копию Ордонансов для личного пользования.{305} Уж не искала ли она способы как-то обойти их?
К 21 декабря король и королева прибыли в Вестминстер, где намеревались провести Рождество. В этот день Изабелла писала королеве Маргарите; вдовствующая королева готовилась к Рождеству в Беркхемстсде, который был весьма политично возвращен ей Эдуардом. В канун Рождества Изабелла распорядилась, чтоб ее казначей и хранитель Гардероба Уильям де Будон выдал Эдуарду 100 шиллингов для игры в кости.{306}
