Вдумчивый, проницательный и хорошо информированный Иоанн XXII, очевидно, понимал, что Изабелла и Мортимер прямиком катятся к катастрофе, потому что в заключение он дал королеве мудрый совет: «Что бы вы ни делали, делайте это с благоразумием, и думайте, чем все закончится; отриньте малые заботы, чтобы великие беды не обрушились на вас».{1776} К сожалению, совет был дан слишком поздно.
Ноттингемский замок изначально был возведен по приказу Вильгельма Завоевателя в 1068 году на высоком песчаниковом утесе, возвышавшемся на 130 футов над городом и рекой Трент; столетием позже его перестроил Генрих II, и к описываемому времени он стал мощной твердыней, «коей не было равных в королевстве». Стены королевских покоев были расписаны сценами из жизни Александра Великого, а в часовне, посвященной святой Екатерине, стены были богато украшены и увешаны картинами, описывающими жизнь этой святой.[147]
Для собрания совета были приняты серьезные меры безопасности, что отражало нарастающую паранойю Мортимера. При нем постоянно находились 180 вооруженных телохранителей, а по всему замку расставили стражу. Королева и Мортимер поселились в самой надежной части замка, в «старом донжоне», как ее называли, и каждый вечер все двери и ворота запирались на ключ и на засов; ключи приносили Изабелле, и она спала, спрятав их под подушку.{1777}
* * *
К этому времени терпение короля истощилось. Казнь дяди, рождение сына и наследника, растущий список обид, причиненных Мортимером, пренебрежение, выказанное любимой жене, известие, что мать беременна и носит внебрачное дитя — Фруассар говорит, что слухи «наконец достигли ушей короля», — и приближение восемнадцатилетия, после которого он станет совершеннолетним — все это оказало глубокое психологическое воздействие на Эдуарда III. Он больше не хотел иметь ничего общего с местническими раздорами и страдал от общих беспорядков, которые стали последствием правления Изабеллы и Мортимера, в нем нарастало раздражение из-за неотступной опеки матери. Пребывание во Франции должно было укрепить в нем убеждение, которое он, несомненно, разделял с большинством своих современников, что женщины не рождены, чтобы править или превосходить в чем-то мужчин. Эдуард мог также слышать пересуды, явно ходившие по Ноттингему, о том, что Мортимер «жаждал уничтожить королевский род и узурпировать королевское достоинство».{1778}
И потому Эдуард сам, как он впоследствии признавал, задумал «тайный план» против Мортимера{1779} лишь после тайной поездки Монтегю к папе[148] — хотя королю, видимо, отчаянно хотелось избавиться от Мортимера по меньшей мере уже год. Теперь же он понял, что откладывать больше нельзя, потому что этот человек становился опасен и, даже если и не собирался посягать на корону, способствовал подрыву репутации монархии.{1780} Впоследствии Эдуард сам известил Иоанна XXII, что поделился своим замыслом только с Уильямом де Монтегю и Ричардом Бери — верными друзьями, в чью надежность он всегда верил.{1781}
Похоже, у Эдуарда не было четкого представления, как осуществить задуманное, но он знал, что любой план нужно защитить от случайностей, поскольку о последствиях неудачи страшно было даже помыслить. На помощь ему пришел Монтегю — он предложил вполне реальный, хотя и рискованный план. Он еще ранее подружился с Уильямом д'Иландом из Басфорда, помощником коменданта замка, который брал на себя все обязанности в отсутствие начальника, лорда Грея из Коднора. Иланд не был другом Мортимера и охотно сообщил о существовании потайного хода, пробитого в старину в толще скалы, на которой был воздвигнут замок;{1782} этот ход существует и поныне, он известен как «Мортимерова дыра»[149], хотя, очевидно, ни Мортимер, ни Изабелла не знали о его существовании. Войти в него можно было через неприметную дверцу неподалеку от гостиницы «Путь в Иерусалим», построенной еще в 1189 году, как раз когда Ричард Львиное сердце отбыл в Третий крестовый поход. Туннель был шириной от 6 до 10 футов (1,8-3 м) и в самых крутых местах подъема снабжен грубо вырубленными ступенями. Он вел в кухню крепости, прилегающую к большому залу. Над ним находились комнаты, занятые королем, Изабеллой и Мортимером. Именно через этот ход Монтегю мог проникнуть в замок.
Чтобы осуществить свою идею, Монтегю заручился поддержкой по меньшей мере двух десятков молодых придворных, на чью верность королю можно было рассчитывать. Среди них были кузены Эдуарда — недужный Джон де Бохун, граф Херефорд, и его братья Хэмфри и Уильям, Ральф Стаффорд, Роберт Аффорд, лорд Уильям Клинтон, Джон Невил из Хорнби, Уильям Летимер, Томас Гертон и Роберт Дигби.{1783}
Многие историки уверяют, будто Ланкастер был вовлечен в заговор, но это маловероятно, он мог разве что тайком оказывать молодежи моральную поддержку. У Ланкастера не было никакой возможности получить доступ к королю, и его имя среди заговорщиков не упоминается. Тем не менее Эдуард должен был понимать, что в свое время он сможет рассчитывать на него как на союзника.
Совет собрался в Ноттингеме 15 октября. Главной темой на повестке дня был отказ Филиппа VI ратифицировать недавно заключенный мирный договор, пока Эдуард III не принесет полный вассальный оммаж, а также вопросы национальной безопасности, требовавшие решения после недавней угрозы вторжения. На этом совете, согласно Бейкеру, Мортимер «весь сиял от тщеславной гордости, как главный советник Изабеллы, чье слово было законом для всех собравшихся».
16 октября в Ноттингем явился Ланкастер и поселился поблизости от замка. К этому времени он практически полностью ослеп и, по Бейкеру, выглядел как старик, хотя ему не было еще и пятидесяти лет. Но Мортимер не считал его безвредным и гневно возражал против его присутствия, спрашивая: «Кто придал ему столько храбрости, что он поселился рядом с королевой?» В результате Ланкастеру предложили другое жилье, в миле от города, вместе с Джоном де Бохуном.{1784}
Кое-кто из придворных короля, почуяв, что надвигаются какие-то события, предупредил Мортимера и Изабеллу, что Эдуард замышляет свергнуть их и что Монтегю открыто утверждал, будто Мортимер велел убить Эдуарда II.{1785} Затем, 18 или 19 октября короля, Монтегю и восемь их друзей вызвали к Изабелле и допросили в присутствии Мортимера, канцлера Бергерша и всего совета.{1786} Мортимер, «злой как черт»{1787}, яростно обвинил короля и его товарищей, что они строят козни против него. Эдуард отрицал это, как и Монтегю, который вскочил на ноги и бросил вызов любому, кто назовет короля предателем, а затем резко заявил, что он лично не сделал ничего против долга подданного. Мортимер бросил в ответ, что когда желания короля противоречат его собственным желаниям, то подчиняться королю не следует.{1788}
После этого, осознавая, что действия Мортимера против них — лишь вопрос времени, Монтегю предупредил Эдуарда, «что будет лучше, если они съедят собаку, чем позволят собаке съесть их»; король, несмотря на некоторые опасения, согласился, что удар нужно нанести немедленно, пока не стало слишком поздно, и под страхом смерти приказал Иланду оставить потайную дверь незапертой. Затем Монтегю и остальные заговорщики покинули Ноттингем, чтобы Мортимер подумал, будто они бежали, спасая свои жизни.{1789}
