— Обычно так и бывает.

— Что вы хотите сказать?

— Раз в год мое начальство в Сан-Хосе знакомится с паспортами всех иностранцев. Когда ваш паспорт находился у меня, его запросили. Такое вот совпадение. Здесь я бессилен что-нибудь сделать.

— Вы даже не дали мне расписку, помните?

— В ней нет необходимости. Когда ваш паспорт вернут, я сам его привезу. Вам незачем беспокоиться.

Когда я вернулся к машине, Телма спросила:

— Почему ты так задержался?

— Да опять бюрократические штучки.

— Все в порядке?

— Все в порядке.

Когда мы вернулись, возле дома уже стояла машина. В гостиной нас ждали Тэгг и Пайн в рубашках с расстегнутыми воротничками, и с ними еще человек, которого я раньше не видел; подтянутый, с холодным взглядом и седыми волосами стального цвета. Он держал в руке тонкую сигару. В комнате стояла тяжелая духота, пепельницы были полны окурков.

— Мы ждем вас с самого утра. Последние два дня мы пытались связаться с вами, — сказал Пайн, как только мы с Телмой вошли в комнату.

Тэгг резко оборвал его:

— Все в порядке, Росс. Ничего плохого не случилось. — Затем он повернулся ко мне, показал третьего человека и сказал: — Познакомьтесь с вашим коллегой генералом Ризером…

— В отставке, — добавил человек, быстро и жестко улыбнувшись. — Том Ризер.

Он протянул мне руку.

— Рой Такер, — продолжал Тэгг, — и его жена Телма.

Мы поздоровались с Ризером за руку, и Тэгг продолжал говорить, не выпуская из рук баночки с маслом и медом.

— Прошу прощения за вторжение в ваш дом, миссис Такер, но мы не хотели возвращаться в город и упустить вас. Должен сказать, что со времени нашей последней встречи вас обоих просто не узнать. Вы загорели и отдохнули. Коста-Рика благотворно действует на вас.

— Нам здесь нравится, — ответила Телма, потом повернулась ко мне. — Наверное, вам нужно поговорить о делах. Я пойду прибрать комнату.

Как только она вышла, Ризер сказал:

— Пойдем-ка на веранду.

Пайн все время следил за мной, мускулы его лица подергивались, губы были плотно сжаты. Как только мы вышли на веранду, он сказал:

— У меня уже не хватает терпения, Такер. Если вы до сих пор не поняли, кто здесь отдает приказы, объясняю — мы. Когда мы говорим, что свяжемся с вами, это означает, вы должны находиться здесь, где вас можно разыскать.

Я повернулся и смотрел на него, а он продолжал говорить.

— Вы не делаете нам одолжение, дело обстоит совсем иначе. Для нас вы просто пара рук…

— Пайн, достаточно, — Ризер отрубил, как топором.

— О чем он говорит? — спросил я.

— Не обращайте… — попытался ответить Тэгг.

— Нет, он что-то хочет сказать. Так что он имеет в виду?

— Почему мы должны возиться с этим человеком, как будто он стеклянный? — заявил Пайн. — Если вы сразу не приведете его в чувства…

— Послушайте, вы, сукин сын… — заговорил я.

Тэгг встал между нами.

— Ну ладно, хватит.

— Подождите в комнате, Пайн, — сказал Ризер.

— Что?

— Я сказал — откройте дверь и закройте ее за собой.

— Подождите минуту. Давайте-ка сразу договоримся…

— Спокойствие, Росс. Не забывайте, кто мы и чем занимаемся, — Тэгг повернулся и посмотрел на Ризера.

— Мы все должны об этом помнить.

Он достал пачку сигарет и закурил.

— Итак, — заговорил он. — Мне нужно поговорить с Такером. Лучше всего, если мы останемся наедине. — Он кивнул в сторону двери, ведущей в дом. — Идите, мы скоро придем.

На этот раз никто с ним не спорил. Ризер повернулся, пересек веранду и вошел в дом. Пайн последовал за ним.

Тэгг сел за столик у края веранды, а я — по другую сторону стола. От солнца нас закрывал большой зонт.

— Великолепный здесь климат — жаркий и влажный, как раз мне по вкусу, и с давних пор. Я прожил восемь лет в Западной Африке — в Нигерии, Камеруне и Конго, неоднократно пересекал экватор. Это были лучшие годы моей жизни. В жаре у большинства людей реакция ослабевает. У меня наоборот, движения убыстряются. Мозг работает лучше, мускулы свободны и расслаблены. — Он посмотрел на небо. — Солнце нещадно палит, потом дождь льет, как из ведра, и от земли поднимается пар. Это очень хорошо для здоровья, как мне кажется. По крайней мере, моего. Конечно, если человек выспался. В этом климате нужно спать после обеда. — Он задрал ноги на перила, скрестил их и посмотрел на океан через деревья.

— Я хочу вам рассказать про Пайна, — продолжал он. — Это выдающийся молодой человек, один из гениальнейших умов, с которыми мне приходилось сталкиваться. Он видит вещи насквозь. Но он молод — вы сами это видели, и нетерпелив. Между книгой о вкусной пище и самой едой проходит длительное время и большое расстояние. Вот этот факт он никак не может понять. Кроме того, он сноб, сноб-интеллигент. Он считает, что людей, не таких умных, как он, не стоит и слушать. И поскольку вряд ли кто-нибудь так же умен, как он… Вы понимаете, что я имею в виду?

— Мне плевать на то, какой он умник. Я не хочу слушать его болтовню.

— И еще одно — он боится вас. Джеральд Хинмайер, человек, которого вы сбросили с лестницы в Чикаго, — друг Пайна. Узнав о происшедшем, он был потрясен. Пайн вне физического существования, для него весь мир носит тактический характер. Он не способен понять, что человек способен рассердиться и ударить другого. Это его пугает.

Тэгг прикурил новую сигарету от окурка и выбросил его в листья, покрывавшие веранду.

— Здесь не бывает лесных пожаров, — сообщил он. — Здесь пожар невозможно разжечь даже огнеметом. Воздух здесь плотный и сырой, мне это нравится.

Он спокойно сидел в кресле и покуривал.

Потом он продолжил:

— В четыре часа мы улетаем в Калифорнию. Нас уже ждет самолет. Мы полетим прямо в Лонг-Бич.

— Я должен лететь с вами?

— Правильно.

— Сколько времени я там пробуду?

— Точно пока не могу сказать, неделю, дней десять. Может быть, меньше. Мы рассчитываем на то, что когда приступим к работе, обстановка начнет быстро развиваться.

— О какой обстановке вы говорите? Что будет развиваться?

Он открыто посмотрел на меня и сказал:

— Ответить на эти вопросы я могу не лучше вас. Я знаю, что предстоит делать мне, поскольку получаю указания от других. А когда придет время, и вы узнаете, что предстоит сделать, поскольку вам скажут. Но ни один из нас, — он показал на комнату, в которой ждали Пайн и Ризер, — не знает всего в целом. Нам известны только куски.

Я повернул кресло, чтобы мог прямо посмотреть ему в глаза и спросил:

— Возможны проблемы. У меня нет паспорта.

— Почему нет? — спросил он. Выражение его лица ничего мне не сказало.

Я рассказал ему про капитана Руиса. Когда я закончил, он ответил:

— Думаю, речь идет об обычных вещах. Вам не о чем беспокоиться. Мы дали вам этот паспорт, чтобы у вас было надежное удостоверение личности, только и всего.

— Вы хотите сказать, что для поездки в Калифорнию он мне не понадобится?

Он покачал головой.

— И для того, чтобы вернуться сюда, он вам тоже не понадобится. Достаточно будет карточки на въезд. А мы об этом позаботимся.

— Вы хотите сказать, что для въезда в некоторые страны паспорт нужен, а в другие — нет?

— Совершенно верно. — Он погасил сигарету и посмотрел на меня. — Если бы я захотел уехать в Бразилию, например, в Рио-де-Жанейро, паспорт мне понадобился бы.

Я посмотрел на него и все понял. Не понять было невозможно.

Когда мы с Телмой вошли в комнату, Тэгг, Пайн и Ризер замолчали. Наступила неловкая тишина. Я поставил сумки на пол. Посмотрел на Пайна и Ризера, Тэгг подошел ко мне.

— Прошу прощения, — начал он, — я все понимаю. Видимо, это моя вина. Мне казалось, я объяснил все точно, однако, очевидно, ошибся. Мы не можем взять вас с собой, миссис Такер.

— Нет, можем. Если я еду, она едет со мной, — сказал я.

— Прошу прощения. Я понимаю ваши чувства. Будь у нас возможность, мы бы пошли навстречу. Но об этом не может быть и речи.