И все же Нариман родила Фаруку желанного сына, а в 1952 году отправилась с ним в изгнание. Он был вынужден бросить огромную порноколлекцию — «голубые» кинофильмы, эротические журналы, книги, карты, наручные и настенные часы, чьи движущиеся части были украшены… скажем так, движущимися частями.

Власти нового режима выручили за всю эту коллекцию свыше миллиона долларов.

Отставной король Фарук обосновался в Риме и с маниакальным усердием принялся проматывать тающие капиталы. Он стал любимцем папарацци, и газеты наперебой рассказывали о его сенсационных похождениях и богемных пассиях. Но в его распутной и разгульной жизни все-таки нашлось место и для большой любви. На берегу острова Капри, в клубе «Кансон дель Маре», принадлежащем Грейси Филдс, звезде английского мюзик-холла, он познакомился с подающей надежды шестнадцатилетней актрисой Ирмой Минутоло. У нее были большие глаза, большие губы и большие груди — последние особо подчеркивались ее узким бикини.

Фарук заметил Ирму, когда она выходила из воды, и не отводил от нее взгляд. Он оставил своих спутников и неторопливо приблизился к Ирме. На нем был махровый купальный халат, украшенный изображением египетской короны. Он снял темные очки — свой «фирменный» знак, погладил Ирму по светлым рыжеватым локонам и похвалил фигуру. Ее тут же очаровали его синевато-зеленые глаза. Потом она скажет, что необъятная талия, плешь и темные очки делали его облик более королевским, в смысле, менее мальчишеским.

В тот вечер Ирма выиграла конкурс «мисс Капри». Утром Фарук отправил сто пятьдесят роз в гостиницу, где она жила с матерью. Сеньора Капече-Минутоло намеревалась провести на острове целый месяц, но, как только прибыли розы, схватила несовершеннолетнюю дочь в охапку и увезла обратно в Неаполь. Фарука это не обескуражило. Узнав адрес Ирмы, он ежедневно отправлял ей огромный букет цветов. Мать запретила Ирме подходить к телефону, но однажды звонок раздался, когда сеньора Карпече находилась в саду, и Ирма взяла трубку. «Как Вам понравились цветы? — спросил Фарук. «Какие цветы?» — удивилась Ирма. Тогда Фарук перешел прямо к делу: сказал, что влюблен в нее и что она — единственный лучик света во мраке его изгнания.

И вдруг телефонные звонки и доставка букетов прекратились. Ирма очень расстроилась. Она даже школьным подругам не посмела ничего рассказать — до такой степени ее запугала матушка.

Примерно через месяц Ирма вышла из школы и не обнаружила машину, на которой всегда возвращалась домой. В некотором отдалении на улице зеленел изумрудом «роллс-ройс» с египетским флажком на антенне. К Ирме приблизился мужчина в темном костюме, назвался секретарем Фарука и спросил, не согласится ли она пройтись с ним. Он проводил ее к «роллс-ройсу». На заднем сиденье дожидался Фарук в элегантном костюме в тончайшую полоску. Она спросила, где ее машина. «Мы все уладили, — ответил Фарук. — Он вернется только через пятнадцать минут». Фарук погладил ее по голове и снова сказал, что влюблен. «А как насчет тысяч ваших женщин?» — спросила она, вспомнив матушкины нотации. Фарук рассмеялся и ответил, что они для него ничего не значат и что только Ирме удалось завоевать его сердце. Не согласится ли она стать его третьей королевой? У Ирмы брызнули слезы. Она распахнула дверцу машины и убежала. Вскоре обнаружила свое авто и упросила водителя отвезти ее домой. Они договорились: если он ничего не расскажет ее родителям, она тоже будет помалкивать.

В течение двух недель Фарук ничем не напоминал о себе. Однажды на перемене к Ирме подошел школьный сторож и сказал, что ее зовут к телефону. Звонил Фарук. Сообщил, что завтра она получит дюжину роз и что к ним следует хорошенько присмотреться. Назвал адрес виллы «Дасмет» в Гроттаферрата, в горах неподалеку от Рима.

На другой день Ирму снова позвали в сторожку. Прибыли розы. Девушка осмотрела их и обнаружила, что одна — искусственная. В бутоне прятался рубиновый перстень, инкрустированный бриллиантами. Дрожащей рукой она набрала номер Фарука. Сначала пришлось объясняться с тремя секретарями. Наконец она услышала голос экс-короля и сказала, что не надо было покупать ей такого дорогого подарка. «Что ты! — воскликнул он. — Конечно, надо было». — «Но почему — мне?» — удивилась девушка. «Потому, что ты не такая, как все. Потому что ты дитя. Потому что ты чиста. Потому что я тебя обожаю», — последовал ответ.

Затем он взял с нее обещание, что она ежедневно будет думать о нем по часу, пока он через две недели не вернется в Неаполь. Она перевыполнила обещание — думала о нем по двадцать четыре часа в сутки. Жадно читала все, что печатали о нем итальянские газеты и журналы, с болью разглядывала фотографии, на которых он позировал в ночных клубах в окружении артисток и шведских блондинок.

В те же дни Фарука видели в компании роскошной восемнадцатилетней шведки Бригитты Свенберг, бывшей любовницы Лаки Лючано — американского гангстера, депортированного в Италию в 1946 году. Лючано с Фаруком уже встречались в «Кансон дель Маре» у Грейси Филдс. У них было много общего — обоих изгнали с родины, оба узнали вкус большой власти и оба любили красивых женщин. Лючано защитил приятеля от многочисленных покушений — Насер, всегда боявшийся, что западные державы попытаются вернуть Фарука на трон, хотел его ликвидировать. Лючано знал в Италии каждого киллера, о любом заговоре ему мгновенно становилось известно, и Насер, как ни старался, переиграть его не сумел.

Лючано познакомился с Бригиттой вскоре после того, как ее облюбовал американец сицилийского происхождения, пообещав работу в Нью-Йорке. Этот джентльмен дал ей билет до Нью-Йорка с остановкой в Буэнос-Айресе, а ее паспорт забрал на хранение. Лючано объяснил Бригитте, что ей «посчастливилось» встретить торговца белыми рабами, и Буэнос-Айрес оказался бы вовсе не промежуточной, а конечной станцией. Его стараниями Бригитта получила паспорт назад.

Фарук раза два видел Бригитту с Лючано, а затем обнаружил ее в римском ресторане в обществе молодого приятеля из американского посольства. Экс-король представился, и они провели час за разговором, а потом он подвез ее до дома на пуленепробиваемом «мерседесе». Затем Фарук договорился с Лючано, и Бригитта перешла в его руки. Бригитта любила Фарука за «милые глаза» и за власть над двадцатью с лишним миллионами человек. А он ее — за то, что она, по его словам, напоминала ему Нариман.

Фарук старался не попадать вместе с Бригиттой под объективы, но в такой борьбе папарацци всегда одерживали верх. Бригитта любила находить в газетах свои фото, чего нельзя сказать об Ирме. Кроме того, Ирме было обидно за жену Фарука, всегда прозябавшую на заднем плане. Но история Нариман вселила в нее надежду, так как, когда Фарук познакомился с Нариман, она тоже была шестнадцатилетней светловолосой и девственной простолюдинкой.

По возвращении Фарука в Неаполь Ирма ушла из школы, не дожидаясь конца занятий, и на электричке добралась до Посилипо, рыболовецкого порта. Она встретилась с экс-королем в отдельном кабинете ресторана. Расставаясь, Фарук вручил ей письмо с душевными излияниями. Дома Ирма снова и снова его перечитывала.

Затем опять наступила долгая пауза. Внезапно в марте 1953 года в прессе поднялась шумиха из-за того, что Нариман бросила Фарука. Она собралась улететь в Каир, развестись по исламскому закону и добиться, чтобы четырнадцатимесячного сына Фуада отдали ей на воспитание.

В крушении этого брака Фарук обвинил новых правителей Египта. Они применили «самое сильное оружие на свете — тещу», сказал он репортерам. Он заявлял во всеуслышание, что мать Нариман — «самая ужасная женщина в мире».

Несомненно, разрыв Фарука с женой был только на руку революционному египетскому режиму, ведь Фарук был смещен, но монархия еще не уничтожена. Так что маленький Фуад, по сути, был королем Египта и Судана, а по законам ислама мать имеет неоспоримые права на ребенка, пока ему не исполнится семь лет.

Через несколько недель Фарук снова позвонил Ирме в школу. Попросил пожить у него. Для Ирмы это было равносильно предложению руки и сердца.