ЛА-ЛИНЕА — это испанский городок перед английской зоной Гибралтара. А «карлы»…

О «карлах» надо сказать отдельно.

Огромные 600-миллиметровые «мастодонты» с боевой массой 126 тонн были разработаны в 1940 году фирмой «Рейнметалл». Изготовленные в количестве шести экземпляров, все они имели имена собственные: «Адам», «Ева», «Тор», «Один», «Локи» и «Сив». Два первых напоминали о Библии, остальные были взяты из скандинавской мифологии (Один — верховный бог, златовласая Сив — жена Тора-громовержца, у которой злокозненный бог Локи срезал чудную прядь волос).

На короткие расстояния эти «библейско-божественные» супермортиры могли передвигаться самостоятельно благодаря самоходным гусеничным лафетам. На дальние расстояния их перевозили на специальных 10-осных железнодорожных платформах.

Бетонобойный снаряд имел массу 2170 килограммов, улетал на четыре с половиной километра и пробивал бетонную плиту толщиной два с половиной метра или броневую — в 45 сантиметров. Фугасный снаряд весил 1700 килограммов и улетал почти на семь километров.

13 октября вся эта действительно почти божественная сила обрушилась на Гибралтарскую скалу.

И могла ли она устоять против них?

А ЗА ДОБРЫЙ десяток тысяч километров от мыса Европа — на Японских островах — происходили тоже важные события.

Япония богата толковым и работящим людом, но не очень-то богата ресурсами. В то же время её промышленное развитие приобретало немалый размах. Выходов было два: или расширение экономических связей с континентальными соседями — СССР и Китаем — и с тихоокеанскими странами, или…

Или подчинение их себе путём силы.

Второй путь — всегда скользкий путь. Особенно когда ты серьёзно зависишь от внешних поставок стратегических материалов. Но экономический путь в Азию был для Японии блокирован Америкой и Англией. Они давно заняли на Тихом океане ключевые пункты и ключевые позиции в экономике и потесниться ради Японии — каким бы справедливым это ни было — не желали.

Кроме того, имелась обширная Голландская Индия, где нефти, например, добывалось до 8 миллионов тонн (при годовой потребности Японии в 5 миллионов тонн, из которых она сама добывала лишь десятую часть). 25 октября 1940 года японский кабинет принял «Программу экономического развития Голландской Индии». Она была выгодна индонезийцам, но никак не могла понравиться голландцам в далеких Нидерландах.

Япония всё активнее внедрялась и во французский Индокитай, но кроме администрации правительства Виши, связанного с рейхом, там имел вес и генерал де Голль, связанный с англосаксами.

Многим в Японии хотелось договориться со всеми мирно. С другой стороны, не всем англосаксам улыбалось иметь Японию в качестве прямого военного противника. В конце ноября 1940 года в Японию прибыли два влиятельных священника-янки — Драут и Уолш для тайных переговоров с управляющим главным казначейством промышленного союза Игава Тадао. Впрочем, Игава и его святые гости были только промежуточными звеньями цепи. Заканчивалась же она премьером Коноэ с одного конца и президентом Рузвельтом — с другого. А переговоры в Токио сменились переговорами в Вашингтоне, куда приехал уже Игава.

11 февраля 1941 года туда же прибыл и новый японский посол адмирал Номура Китисабуро, лично знакомый с Рузвельтом. Через три месяца, 12 мая 1941 года, Номура передал государственному секретарю США Корделлу Хэллу меморандум с названием «Проект достижения взаимопонимания между Японией и США». 21 июня Корделл Хэлл передал Номуре ответный меморандум с названием «Проект достижения взаимопонимания между США и Японией».

Несмотря на практически одинаковые названия, суть в двух документах была прямо противоположной: японцы настаивали на необходимости важных изменений, а янки — на сохранении выгодного для них статус-кво.

Развитие событий в Европе не сняло напряженности на Тихом океане. Японцы вели себя все более наступательно, а янки не могли им в этом помешать. Впрочем, 1 августа 1941 года американцы приняли на себя командование филиппинской армией и усилили поддержку Чан Кайши.

Не ладились мирные отношения у Японии и с англичанами. Через английскую Бирму по узкой, извивающейся, как огромный бесконечный дракон, горной дороге, проложенной по срезанным вершинам гор, из английской Индии шло снабжение опять-таки Чан Кайши. А фюрер же соблазнял японцев Сингапуром.

Японцы колебались. А ведь надо было учитывать ещё и фактор СССР.

И — новые отношения Гитлера и Сталина.

6 сентября 1941 года Коноэ пригласил к себе посла США Грю и заявил о своем намерении лично встретиться с Рузвельтом. Однако 2 октября Хэлл сообщил Номуре, что эта идея отклонена.

Японцы колебались, и очередной этап разброда и шатания в японском руководстве закончился 16 октября 41 — го года, когда кабинет Коноэ ушел в отставку. 18 октября был образован кабинета Тодзио, а 5 ноября императорская конференция Японии приняла решение начать в первых числах декабря военные действия против США, Англии и Голландской Индии.

Но пока затишье установилось не только в Европе, айв Юго-Восточной Азии.

До окончания 1941 года оставался месяц. И Сталин в Москве говорил собравшимся у него в кабинете Молотову, Жданову и Тевосяну:

— Ну, вот, товарищи! Год почти прожит, и прожит хорошо…

И это было так! Россия в мирный 1941 год очень прибавила по всем статьям! А богатый урожай позволил улучшить не только внутреннюю ситуацию, но и внешнюю. Очень прибавила в этот год и Красная Армия. Расчетная потребность РККА в танках была ранее определена в 16 600 новых боевых машин. К концу 41-го танковые заводы поставили в войска примерно треть этой цифры. К лету 42-го она должна была вырасти не менее чем до десяти тысяч. А на кульманах конструкторов танкового КБ Леонида Духова уже обрастал мощной броней танк «ИС» — «Иосиф Сталин». Ничего подобного никто в мире не имел даже в чертежах!

Общее количество новых самолетов в ВВС тоже стремительно росло, и военные лётчики массово их осваивали. Основу авиации уже сейчас составили дальний бомбардировщик ДБ-Зф, переименованный в Ил-4, советская «летающая крепость» Пе-8 и её младший бомбардировочный «брат» — Пе-2, штурмовик Ил-2, истребители Яковлева, Лавочкина, Сухого, Микояна и Гуревича…

В стране образовывались излишки вполне боеспособной, но морально устаревшей боевой техники. И теперь можно было использовать эти излишки в целях внешней политики — даже от старых русских танков и самолётов в мире не отказались бы многие…

Можно было укрепить — на всякий случай — и Дальний Восток. В новые сибирские и дальневосточные гарнизоны началась переброска танков и авиации. Во Владивосток по железной дороге поехало полсотни торпедных катеров и два десятка подводных лодок «Малютка».

Сталин лично принял японского посла Татэкава Иосицугу и успокоил его:

— Господин генерал-лейтенант, — обратился он к Иосицуге намеренно по званию, — вы человек военный и понимаете, что лучший способ обеспечить мир — быть готовым к войне… Мы заключили с Японией пакт, а после этого совершили такой решительный шаг, как вхождение России в Четвёрной союз. И воевать с вами, угрожать вам оружием мы не намерены и никогда не будем.

Иосицуга слушал с невозмутимым выражением лица, хотя вопросов у него было к Сталину немало. А тот, как бы угадывая их, говорил:

— У нас с вами есть много серьезных разногласий, но все их можно и нужно решить мирно. И мы решим их мирно, но что делать — пока что в мире уважают оружие. И мы хотим, чтобы нас уважали везде…

Иосицуга коснулся щеки — нервное напряжение требовало выхода, но промолчал.

— И ещё одно, господин генерал-лейтенант! На Тихом океане неспокойно… У вас возможен конфликт с Америкой, и не только с ней, но и с Англией. Сейчас трудно загадывать, но, — Сталин повысил голос, — возможно, что Советский Союз поможет Японии в решении её военных проблем. А для этого нам необходимо заранее иметь серьёзные резервы поближе к театру возможных военных действий… Не исключено, что мы передадим часть нашей дальневосточной техники вам, если в том возникнет необходимость. И я прошу вас передать это вашему правительству.