Литмир - Электронная Библиотека

Часть располагалась в лесу. Подернутые желтизной березы перемежались с темными елями, кое-где на пригорках торчали одинокие длинные сосны. А под соснами рос пожухлый кустарник. Только позже, когда мы огляделись, поняли, что это и не кустарник вовсе, а замаскированная техника. Где-то неподалеку громыхали орудия. И если бы не этот грохот, не подумаешь, что ты на фронте. Лес как лес. Только трава примята да земля кое-где нарезана на кирпичики гусеницами танков.

Разгружаться нам не пришлось. Солдаты, с любопытством поглядывая на нас, сняли тюки и ящики с машины. Прикрыли все брезентом. Распоряжался разгрузкой «просто Федя». Сапоги его снова блестели. Но лицо было хмуро.

Подошел какой-то старшина в удивительно ладном обмундировании, совсем новеньком. «Просто Федя» глянул на него внимательно, похмурел еще больше и полез в свою кабину. Старшина представился, взял у Лосика продовольственный аттестат и пригласил нас обедать.

— А вы, товарищ Федя, что ж не идете? — спросила Галя Синицына.

«Просто Федя» крякнул неопределенно, но из кабины не вылез.

— Спасибо. Я машину посторожу. Раскулачат. Мы пошли следом за старшиной.

Столовая оказалась большим замаскированным сеткой навесом, под которым стояли длинные, сбитые из досок столы и мощные лавки. Мы побывали потом во многих частях, питались и в землянках, и просто сидя на расстеленном брезенте с солдатскими котелками в руках. Всяко приходилось. Но одно всегда было общим — фронтовое гостеприимство. Несмотря на сложные условия, нас везде старались принять, как дорогих гостей, и накормить повкуснее. А вкусным считалось то, что было наиболее дефицитным. В то время завезли немного рису и американскую консервированную колбасу, которую ядовито прозвали «вторым фронтом». Так вот, куда бы мы ни приезжали, нас ждала рисовая каша с этим самым «вторым фронтом». И через неделю мы, приходя на обед, стали вздрагивать. Такова неблагодарная человеческая природа. Впрочем, это так, к слову.

Когда мы возвратились к машине, «просто Феди» не было. Лосик ушел договариваться с командованием о месте, где нам можно будет соорудить сцену. Яркие декорации не должны демаскировать часть. Ведь если фашисты заметят их с воздуха, дорого может обойтись спектакль. Актеры отдыхали. Кое-кто даже умудрился поспать. А мне не сиделось на месте. Я считал себя уже обстрелянным солдатом, во фронтовой театр попал после госпиталя. Поэтому ко всему, что видел вокруг, относился с показным равнодушием. Ну, чего, спрашивается, опытному солдату вскрикивать при виде тяжелых орудий Резерва Главного Командования, ахать и охать, как наши девушки, которые попали впервые в прифронтовую полосу? Но я притворялся. Сейчас не стыдно в этом признаться. Потому что здесь я увидел такое, чего не видывал в первые месяцы войны. Я увидел армию во всей ее мощи. Я увидел артиллерию такую, что сердце у меня замирало от гордости. Я видел новенькие танки и «катюши» в брезентовых плащах. Видел солдат — не утомленных, в кровавых бинтах, темнолицых солдат сорок первого года, а новых, каких-то спокойно уверенных, подтянутых, готовых наступать. И я вдруг начинал чувствовать себя таким же, потому что еще не снял полинявшей гимнастерки, и старался поменьше хромать, опираясь на свой проклятый дрючок.

В тот первый день мне не сиделось на месте, и я бродил потихоньку вокруг. И случайно набрел на «просто Федю». Он не заметил меня за стволом дерева. Он стоял перед круглолицым майором, опустив руки по швам, и бубнил:

— Товарищ майор, войдите в мое положение. Я кого вожу? Театр. Артистов. И артисток, между прочим. Одна товарищ Синицына так поет, что душу перевернуть может. А вид у меня? Я же порчу всю, так сказать, ихнюю декорацию.

— Вы не по адресу обращаетесь. Вам надо в свою часть обратиться.

— Так ведь, товарищ майор, мой автобат — где!.. А артисты — вот они. И что люди подумают про нас с вами!

— А я-то тут при чем?

— Так ведь как же, товарищ майор, ведь мы ж с вами и есть армия! И вдруг шофер в таком виде! Вы уж прикажите насчет шинели и пилотки.

Я тихонько ушел, не стал смущать нашего «просто Федю».

Вскоре вернулся Лосик с несколькими солдатами, собрал нас всех. Пока мы совещались, как побыстрее и получше оборудовать сцену, солдаты стояли в сторонке, ждали распоряжений и с любопытством поглядывали на нас.

Место для сцены выбрали. Лосик предлагал играть прямо на земле, а сверху над «сценой» и, насколько хватит, над «залом» натянуть маскировочную сетку. Спектакль надо закончить засветло, поэтому времени на постройку помоста не оставалось,

— А большого размеру помост? — спросил кто-то из-за моей спины.

Мы повернулись на голос. Это был «просто Федя». Только мы его сразу и не признали. Потому что на нем были новенькая шинель и новенькая фуражка. «Просто Федя» был очень доволен впечатлением, которое произвел на нас. Лицо его сияло, он тронул двумя пальцами лаковый козырек фуражки и сказал доверительно:

— Между прочим, доски у них тут есть. Я приметил штабелек.

Мы переглянулись. Конечно, на помосте играть приятнее, чем просто на земле. Помост — это уже театр.

— Времени нет, товарищ Федя, — вздохнула Галя Синицына, и теплый грудной голос ее прозвучал печально.

— Найдется время. Мы ж армия, а в армии что хочешь найдется, — возразил «просто Федя» убежденно и снова тронул козырек. — Вы только прикажите. Приказание — все одно что стартер крутнуть.

Объяснение показалось нам несколько туманным, поэтому Лосик сказал:

— Мы приказывать не можем, нам не положено. Мы можем только просить.

— Вот вы у начальства и попросите, чтобы приказали, — улыбнулся «просто Федя».

— Попросить?

«Просто Федя» улыбнулся еще шире:

— А вы мне прикажите. Уж я-то в вашем распоряжении.

Лосик засмеялся.

— Приказываю вам, товарищ Федя, попытаться соорудить помост с помощью местного начальства.

«Просто Федя» посмотрел на него неодобрительно: разве так отдают приказания, со смехом? Но только щелкнул каблуками начищенных сапог:

— Есть соорудить помост. Разрешите выполнять?

— Выполняйте, — сказал Лосик уже серьезно.

И «просто Федя» исчез за деревьями.

Он вернулся минут через пятнадцать, с лицом хмурым и озабоченным. Рядом шагал молоденький, в скрипящих ремнях лейтенант — сапер. Увидев наших женщин, лейтенант почему-то покраснел, поправил портупею.

— Лейтенант Вавилов. Имею приказание построить сцену.

— Отлично, товарищ лейтенант. Идемте, я вам покажу место, — живо откликнулся Лосик.

Мы всей гурьбой, прихватив чемоданы, пошли за ними. «Просто Федя» молча указал солдатам на наши декорации и ящики с костюмами, убедился, что все взято, и неторопливо догнал идущих впереди Лосика и лейтенанта и пошел рядом с нами, вернее почти рядом, отстав на четверть шага, одновременно и соблюдая субординацию и как бы причисляя себя к нашему начальству.

Место для представления было выбрано на редкость удачно. Небольшая поляна, обрамленная густым ельником. Несколько солдат привязывали к елям маскировочную сетку.

— Если можно, повыше, товарищи, — попросил Лосик. — Помост будем строить.

— Есть повыше, — откликнулся забравшийся на дерево сержант и приказал отвязать сетку.

Солдаты притащили длинные доски. Лейтенант стал распоряжаться, как собирать помост. Наш «просто Федя» молча слушал, стоя в сторонке, и недовольно морщился. Потом сказал:

— Поперек бы класть сподручнее. И наращивать не надо будет.

— Есть класть поперек! — откликнулся лейтенант. «Просто Федя» посмотрел почему-то на Галю Синицыну, поплевал на ладони, взял у одного из солдат топор и начал неторопливо, но как-то удивительно споро подгонять доски одну к другой.

Мы не привыкли сидеть сложа руки, когда другие работают, мы были и костюмерами, и осветителями, и реквизиторами, и рабочими сцены, и шумовиками, и гримерами. Каждый умел и делал все.

«Просто Федя» присматривался к нам; ему, видимо, нравилось, что мы не боимся работы, потому что и сам он не мог сидеть сложа руки. Позднее, на одном из спектаклей, в котором Галя Синицына была свободна, «просто Федя», увидев ее в синем комбинезоне, забивающей топором гвозди в откосы, прямо онемел. Снял фуражку, словно перед покойником, и долго стоял так, не отрывая от девушки взгляда. Потом, когда кончился спектакль, «просто Федя» подошел к Гале и протянул ей несколько алых георгинов. Где он их раздобыл в лесу?

50
{"b":"195675","o":1}