Рядом заскрипел снег. Разведчики, как по команде, повернули головы. К землянке подходил Отто. Он шел сутулясь, настороженно поглядывая на разведчиков, будто ждал, что его кто-нибудь ударит. Но разведчики смотрели на него без злобы. Немец подошел к двери землянки и постучал:

— Мошно?

— Да!

Отто спустился вниз в полумрак, остановился, напряженно вглядываясь в фигуры людей.

— Что вы? — спросил комиссар.

— Я прошу меня извинить… Я есть волнованный… Как Серьёшка?

Комиссар посмотрел на бледное лицо Отто, пожал плечами:

— Плохо… Если бы вы были врачом…

Отто печально покачал головой:

— Я не есть врач…

— Его может спасти только немедленная операция, — жестко сказал комиссар.

— Их ферштее… Здесь нужен доктор Краммер.

— Кто?

— Доктор Краммер, — повторил Отто. — Это есть очень… доктор в госпиталь Ивацевич. Эр ист гроссе арцт… Большой доктор…

Комиссар махнул рукой и отвернулся…

— Слушай, Отто, ты знаешь, где он живет? — вдруг спросил Петрусь.

— Что?

— Ну где его квартира, дом?

— Во ист ирен хаузе? — переспросил по-немецки Отто. — Я-а… да-да… Я знаю.

— Товарищ комиссар. — Петрусь наклонился к комиссару. — Давайте мы его привезем.

— Кого?

— Доктора этого… Пусть делает операцию или — в расход.

— Да ты в своем уме?.. Так он и поедет!

— А мы привезем, — сказал Петрусь. — Выкрадем, что ли…

— Чушь!

— Не чушь, товарищ комиссар. Брали же мы языков! Отто, хочешь спасти жизнь Сергею?

— О-о да… Он был мой друг. Он брал меня в лагерь и не расстрелял на месте, как это… будет по-русски… сукинова сына… Я… Он есть хороший шеловек…

— Тогда помоги нам привезти сюда вашего доктора.

Брови Отто поднялись:

— Доктор Краммер?

— Да…

— Абер, ви?.. Как?..

— Не знаю еще. На месте увидим. Поможешь?

Отто помолчал. Потом спросил:

— Я имею один вопрос… Будет доктору Краммер сохранен жизнь?

— А на кой она нам нужна, его жизнь? Нехай делает операцию и катится на все четыре стороны. Еще сала дадим, как говорится, за визит.

— Это есть слово партизан?

— Слово партизана.

— Тогда я буду помогать… Это не есть военный вмешательство. Такой шеловек — Серьёшка не должен умирать.

Петрусь хлопнул Отто по плечу.

— Ты настоящий парень, Отто, хоть и фриц. Разрешите, товарищ комиссар?

Комиссар молчал. Заманчиво было заполучить хорошего хирурга. Но имел ли он право посылать людей на такой риск?

— Ведь умирает Сергей! — тихо, с силой сказал Петрусь.

Комиссар поднял голову. Петрусь, Отто, девушки напряженно смотрели на него, ждали ответа. Он с силой хлопнул ладонями по коленям:

— Ладно. Разрешаю. Пусть идут добровольцы — двое, трое. — Он повернулся к Отто: — Вы понимаете, что в случае провала Вайнер вас не пощадит?

— Яволь… Это я понимаю.

— И не боитесь?

Отто пожал плечами.

— Имейте в виду, мы вас не принуждаем. Вы можете отказаться.

— Понимаю… — Отто посмотрел комиссару прямо в глаза: — У вас есть неверный понятие о немецкий душа, герр комиссар. Я поеду за доктор Краммер. Я буду спасать жизнь Серьёшки. Только я не буду вооружаться и стрелять немца.

— Хорошо, Отто. Вы поедете без оружия. Можете идти.

Отто по-солдатски повернулся и вышел.

— Петрусь, последи за ним. На всякий случай.

Петрусь молча кивнул и направился к двери, но комиссар остановил его.

— Кстати, тебе лучше не появляться в Ивацевичах. Все собаки знают.

— Я — артист! — важно сказал Петрусь. — Я надену форму обер-лейтенанта и буду вовсю ругаться на чистом русском языке. Немцы будут только глазами хлопать. Или нет. Я буду раненым, перебинтую себе башку — родная мама не узнает. Пусть Отто везет меня в госпиталь, а по дороге мы заедем за этим самым доктором.

— На чем поедете?

— Хорошо бы на автомобиле… хотя б на грузовике. В крайнем случае возьмем в селе лошадь.

— А обратно как выберетесь?

— Выберемся, товарищ комиссар. Вы не беспокойтесь. Обстановка подскажет. Девочки, дайте бинтик.

Наталья вытащила из-под нар мешок, достала оттуда бинт, протянула Петрусю:

— На. Только смотри, Петрусь, вместе с доктором прихвати и инструменты. Не забудь.

— «Любимый город может спать спокойно», — вдруг тихо пропел Петрусь, махнул рукой и вышел.

После полумрака землянки снег ослеплял. Петрусь остановился возле разведчиков, зажмурил глаза.

— Как там?

— Неважно, ребята.

Разведчики опустили головы.

— Кто пойдет со мной в Ивацевичи за доктором? — спросил Петрусь.

Разведчики встали, как по команде.

— Нужен один человек.

Петрусь внимательно оглядел всех по очереди. Потом обратился к одному уже немолодому разведчику с одутловатым, испитым лицом:

— По-немецки разумеешь?

— Ни трошечки.

— А как звать?

— Федор.

— Эк тебя разнесло от пьянства.

— Я хмельного в рот не беру, — сердито сказал Федор. — Почки у меня прохудились.

Петрусь улыбнулся:

— Ну, добре. Дело рисковое. Пойдешь?

— Пойду.

— Что ж у нас помоложе нет, что ли? — проворчал молоденький паренек с маленьким носом кнопочкой.

— Не твоего ума дело, — сказал Петрусь. — Ну куда я, к примеру, тебя возьму? В немецкой форме да с этаким носиком! Кто же поверит, что ты немец, ежели от тебя за сто верст русским духом несет! А Федора наряди — и хоть к ихнему фюреру: солдат пил, не отоспался.

Разведчики засмеялись и тотчас притихли, виновато оглядываясь на дверь землянки.

Через час трое немцев шагали лесной тропой. Впереди шел обер-лейтенант. За ним два солдата. Один из них, долговязый, был безоружен, зато у второго, с одутловатым, испитым лицом, за плечами висело два автомата.

Последнее время доктор Краммер плохо спал. То ли давало себя знать переутомление, то ли возраст. Никогда раньше не гляделся он в зеркало, а теперь нет-нет, да и посмотрит на свое осунувшееся, опухшее от бессонницы лицо. Вздохнет, примет порошок люминала, чтобы уснуть, и ложится на узкую жесткую койку. Но сон не приходит. Не помогает даже двойная доза люминала.

И в этот поздний вечер он рассматривал в зеркале свое испещренное множеством морщин лицо, потрогал зачем-то дряблые щеки… Старость. Только одни пальцы не стареют. Он вытянул вперед руки. Пальцы были тонкие, костистые, сильные, живые. Он подвигал ими, сжал и разжал…

Может быть, права фрау Китцен? Пора отдохнуть? Испросить отпуск и уехать домой, в Гамбург… Домой… Он отчетливо представил себе кабинет с тремя дубовыми шкафами, где за стеклом поблескивают холодные хирургические инструменты. Спальню с широкой жесткой кроватью и скелетом в углу. Гостиную, полную книг и ковров, из которых никакими пылесосами не вытянешь пыль… Скука. Лежать на своей широкой жесткой постели в пустой квартире, без сна… Серые улицы. Туман. Море с тяжелыми чугунными волнами… Ну его к черту! Краммер ссыпал три порошка люминала на одну бумажку. Лошадиная доза!..

Где-то коротко постучали. Верно, в наружную дверь. Краммер положил бумажку с люминалом на стол. Прислушался. Стук повторился.

Интересно, проснется этот вечно сонный баварец, денщик?

Снова послышался стук. Наверняка пришли из госпиталя. Кого-нибудь привезли. Краммер сердито засопел и направился через соседнюю комнату в сени. Сбил по дороге ударом ноги ведро. Оно громыхнуло, но спящий в комнате баварец даже ухом не повел.

— Вот спит, подлец! — буркнул Краммер и загремел задвижкой.

В хату вошел долговязый солдат, выбросил вперед руку:

— Хайль Гитлер!

— Хайль, — вяло ответил Краммер.

Лицо солдата было знакомо. Видимо, из госпитальных санитаров. Они часто меняются. Да-да, он не раз видел этого долговязого.

— В чем дело?

— Господин доктор, господин Вайнер просил вас срочно прибыть.

Краммер поджал губы.

— Привезли кого-нибудь?

— Так точно. Говорят, совершенно необыкновенный случай.