«Пожалуй, хотя бы за это мне следует быть благодарной», – думала она, поднимаясь в изящное белое ландо.[7] Оно было нанято специально ради такого случая, чтобы показать обитателям Шилборо, что сэр Артур отныне становился силой, с которой следует считаться.

Люсия смотрела, как с негромким ворчанием завелся двигатель «роллс-ройса». Интересно, подумала она, каково это – оказаться за рулем авто? И так же волнительно, как, например, сидеть верхом на Старлайте, когда он галопом мчится по пологим холмам?

Обратный путь в Бингем-холл пролегал через деревню. Если счастливые новобрачные надеялись, что улицы будут заполнены празднично одетыми и приветствующими их цветами и улыбками жителями, то их ожидало разочарование.

Несколько угрюмых мужчин наблюдали, как авто с негромким урчанием катилось по центральной улице. Многим было любопытно посмотреть на самодвижущийся экипаж, поскольку в здешних краях зрелище это было редким. Детвора вприпрыжку бежала за автомобилем, крича от восторга, но малыши были единственными, на чьих лицах появились улыбки.

«Они все уверены, что мама совершила глупость», – подумала Люсия, обеими руками держась за борта открытой коляски.

А Бингем-холл с самого утра гудел, как потревоженный улей. Слугам пришлось довольствоваться минимумом сна или же не спать вовсе, поскольку приготовления к роскошному банкету, который должен был состояться в бальной зале, начались заранее.

В саду был разбит шатер, дабы гости могли выйти на свежий воздух и полюбоваться нарциссами и примулами. Люсия с горечью вспоминала, какое наслаждение доставляли ей цветы еще прошлой весной, до того, как ее прежний мир разлетелся вдребезги.

После похорон лорда Маунтфорда ее мать слегла с заболеванием, вылечить которое доктора оказались не в силах.

Медицинские светила с Харли-стрит один за другим перебывали в Бингем-холле, выписывая счета на внушительные суммы.

Люсии помимо воли пришлось заняться их оплатой, но эта процедура оказалась для нее внове, и она решительно не понимала, как заниматься бухгалтерией.

Ей казалось неправильным, что она ведет дела с отцовским банком, и когда оттуда пришло письмо, уведомлявшее ее о том, что они более не примут к оплате ни одного чека, пока на счет не будет внесена достаточная сумма, она попросту не знала, к кому обратиться за помощью и советом.

К счастью, свое надежное плечо вновь подставил Генри Урвин, а вскоре и мать начала демонстрировать симптомы выздоровления. В это время, тянувшееся невыносимо долго, сэр Артур сделался в Бингем-холле частым гостем.

Поначалу Люсия никак не могла поверить, что мать принимает его по доброй воле, но, когда сэр Артур заявил, что желает обсудить деловые предприятия отца, ей нечего было возразить.

Она прекрасно помнила о письмах из банка, которые теперь благополучно переадресовывала мистеру Урвину.

Внутренний голос подсказывал ей, что дела идут далеко не блестяще, но вплоть до того дня, когда о том же самом ей заявил мистер Урвин, она старательно гнала от себя подобные мысли.

– Люсия, ты сегодня замечательно выглядишь.

Отвлечься от невеселых мыслей Люсию заставил голос Джеффри Чарльтона, брата одной из ее ближайших подруг, Эммелин.

Он взял ее руку и поцеловал.

– Какая холодная у тебя ладошка! – заметил он. – Пожалуй, прогулка в ландо в середине марта была не самой лучшей идеей!

Люсия расхохоталась.

Она была очень привязана к Джеффри, хотя для нее он всегда оставался всего лишь непослушным, озорным младшим братом Эммелин.

– Да, я немного замерзла, – призналась она. – Пожалуй, надо попросить Мостона принести мне накидку потеплее.

– Служба была превосходна, не так ли? А твоя мама выглядела просто прелестно.

– Джеффри, обычно ты не отличаешься таким тактом.

– Это не в моем стиле – комментировать столь поспешное замужество, – злорадно добавил Джеффри.

– Ты только что сделал это, – возразила Люсия. – А теперь проводи меня в бальную залу, пожалуйста. Иначе я стану легкой добычей кого-либо из приятелей сэра Артура.

– Он ведь с севера, не так ли?

– Да, из Манчестера, – подтвердила Люсия, когда они уже шли в бальную залу. – Ему там принадлежит фабрика, но также есть инвестиции в Америке и Южной Африке.

– С такой-то фамилией у него в роду наверняка есть шотландские предки.

– Полагаю, что так, хотя и очень дальние. Мама отозвалась на этот счет как-то неопределенно и уклончиво, когда я спросила об этом.

– Клянусь честью, в его бороде видна рыжина, – с кривой улыбкой заметил Джеффри, – и потому он хотя бы отчасти шотландец!

Люсия была очень рада, что Джеффри пришел на свадьбу, поскольку Эммелин вынуждена была остаться дома из-за сильной простуды, которая донимала подругу вот уже целую неделю.

– Джеффри, будь добр, проводи меня к столу, – попросила Люсия, когда они вошли в величественную бальную залу, поражавшую роскошным убранством, на столах в которой стояли серебряные канделябры и вазы с цветами.

– Мама не спала полночи, расставляя их, – сообщила своему спутнику Люсия. – Она настояла на том, чтобы самой составить как можно больше цветочных композиций, хотя и знала, что здоровье ее может пошатнуться. Это одно из ее увлечений.

В эту минуту Люсия подошла к верхнему столу, за которым уже сидели мать и отчим. Мать одарила ее ослепительной улыбкой и похлопала ладонью по стулу рядом с собой.

– Твое место здесь, дорогая, а ты, Джеффри, сидишь за столом с моей сестрой.

Джеффри вежливо улыбнулся ей и распрощался с Люсией, пообещав непременно вернуться.

Она села на стул, с сожалением думая о том, что Джеффри не смог остаться с ней. Вместо него ее соседом по обеденному столу оказался глухой двоюродный дедушка Губерт. Чтобы попасть сюда, ему пришлось проделать долгий путь из Лондона, и он был явно поражен тем, что его племянница выходит замуж во второй раз.

– Мужчине нужна жена! – громыхнул он. – Я сам был женат трижды, но ни одна леди не пожелает теперь взять в мужья такого старика, как я.

Люсия решила, что ему, наверное, никак не меньше семидесяти пяти, и в отсутствие других собеседников даже прониклась к нему симпатией и сочувствием.

– Мне и даром не нужна молодая жена, – продолжал он после того, как было подано первое блюдо. – Я предпочитаю более зрелых женщин.

Люсия вдруг поняла, что улыбается, хотя и понимала, что он вовсе не собирался развлекать ее.

Во время банкета, состоявшего из пяти блюд, Люсия искоса наблюдала за своим отчимом.

Он был высоким и хорошо сложенным мужчиной, не склонным к полноте, а лицо его нельзя было назвать ни уродливым, ни привлекательным. Его каштановые волосы уже начали седеть, и он носил окладистую бороду, делавшую его похожим на настоящего морского волка.

«Какая жалость, что это не он оказался на борту “Титаника”, – кипела она от негодования, глядя, как сэр Артур весело смеется чему-то вместе с матерью. – Неужели мама не видит, каков он на самом деле? Должно быть, он до невозможности счастлив приобрести еще один участок земли для великой империи Мак-Аллистера».

Хотя отчим с гордостью носил титул, Люсия прекрасно знала, что он удостоен всего лишь звания рыцаря. И еще она не сомневалась в том, что, породнившись с семейством Маунтфордов, он рассчитывал возвысить и свое имя.

И тут ей в голову пришла неожиданная мысль. А что будет с ней, если ее мать умрет? Может ли она сама остаться без гроша? Ведь наверняка мама не завещает поместье и те немногие деньги, что у них еще остаются, своему новому супругу?

Раздумывая о собственной судьбе, Люсия погрузилась в угрюмое молчание. Ей отчаянно хотелось оказаться где-нибудь в другом месте, чтобы не улыбаться через силу и не делать вид, что у нее все в порядке, когда на самом деле она чувствовала себя жалкой и несчастной.

Когда невыносимо долгий ужин наконец закончился, Люсия извинилась и поднялась наверх, чтобы переодеться. Горничная, Мэри-Энн, уже поджидала ее с отутюженным бальным платьем наготове.