— Мы обдумаем это, мисс Гранвилл. — Он посмотрел на занавеску, разделявшую комнату на две половины, и вдруг ему в голову неожиданно пришла мысль: — Прошу простить меня за то, что упоминаю об этом, но Элейн рассказывала, что вы живете здесь с двумя сестрами. Похоже, одна из вас сегодня останется без постели.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, — ответила Салли. — Мы как-нибудь устроимся.

— Не хочу даже слышать об этом! Давайте разбудим Элейн, и я заберу ее домой. Я скажу ей, что вы придете утром.

— Нет, прошу вас, — умоляюще проговорила Салли.

Неожиданно отозвалась Энн, которая так и простояла молча у окна.

— Все будет в порядке, мистер Данстен. У нас есть пуховые перины, которые мы привезли из дома. Из трех перин получится великолепная кровать на полу, а одеял у нас хватает.

— Вы уверены?

— Абсолютно, — заверила Энн.

— Тогда мне остается только поблагодарить вас еще раз.

Роберт Данстен протянул руку Энн на прощание.

— Я провожу вас вниз, — сказала Салли.

Девушка пошла впереди мистера Данстена по узкой темной лестнице. Дойдя до холла, она включила свет и отперла дверь.

— Спокойной ночи, мисс Гранвилл. Не могу выразить словами, как я вам признателен.

Он пожал девушке руку и вышел. Салли видела, что у машины ждет шофер. Она уже собиралась закрыть дверь, как вдруг, к ее великому удивлению, Роберт Данстен обернулся и сказал:

— Ваша сестра — очень красивая девушка.

— Да, это так, — с улыбкой согласилась Салли.

Она подождала, не скажет ли Роберт Данстен что-нибудь еще, но он только приподнял шляпу, прощаясь, и сел в автомобиль. Салли закрыла входную дверь и побежала наверх.

— Что ты думаешь о нем? — запыхавшись, спросила она Энн.

— Он куда приятнее, чем я думала.

— Знаю, — согласилась Салли. — Это моя вина. Когда ты пошла звонить, я все обдумала и поняла, что намеренно и осознанно сразу противопоставила себя ему и была агрессивна с самого начала. Но ты не можешь не согласиться, что он все-таки внушает ужас.

— Да, возможно, — задумчиво произнесла Энн. — Но в то же время он необычный и довольно изысканный. Я представляла его немного не таким.

— А я даже не хотела взглянуть на него непредвзято, увидеть, какой он на самом деле.

— Он симпатичный.

— А он сказал, что ты красивая. Он сам так сказал только что, когда я его провожала.

Энн промолчала, и Салли не поняла, приятно ли сестре было это услышать. В эту секунду на пороге появилась Мэриголд. Она казалась усталой. Пройдя в комнату, девушка, почти не глядя, бросила шляпку и сумочку на стол.

— Тише! — предупредила Салли. — У нас гость!

— Гость?

Салли вкратце объяснила сестре, что произошло, пока ее не было дома.

— И Роберт Данстен был здесь? — спросила Мэриголд.

Салли утвердительно кивнула:

— Он ушел совсем недавно.

— Везет же мне! — воскликнула Мэриголд. — Знаешь, я ужасно хочу с ним познакомиться.

— Но это же был не светский визит, — рассмеялась Салли.

— Все равно, я хочу познакомиться с ним, — настаивала Мэриголд. — Господи, как я устала!

— Ты плохо провела вечер?

— Ужасно!

— О, Мэриголд, неужели ты поссорилась с Дэвидом?

— Конечно.

— Из-за чего?

— Неужели непонятно? — сердито проговорила Мэриголд. — Все из-за того же. Важны деньги или нет… Подумать только, я провела весь вечер в спорах с Дэвидом вместо того, чтобы познакомиться с Робертом Данстеном!

Салли озабоченно спросила:

— Бедный Дэвид! Ты была нелюбезна с ним?

— Надеюсь, что да! Он нагоняет на меня тоску и к тому же до ужаса упрям. Ну разве найдется другой такой дурак, который будет столько работать за такую мизерную плату?

— Врачи работают не за плату, — тихо возразила Салли. — Они работают, чтобы облегчить страдания людей. Врач выполняет свою миссию, следуя клятве Гиппократа, а не делает карьеру.

— Это самое мне и твердил Дэвид, — раздраженно заметила Мэриголд. — Только, пожалуй, не настолько красноречиво. Какие все-таки глупцы мужчины!

В голосе Мэриголд прозвучала такая горечь, что Салли присела с ней рядом и спросила:

— Мэриголд, дорогая, в чем дело?

— Ни в чем! Оставь меня в покое, ради Бога!

Она скрылась за занавеской, а Энн и Салли растерянно переглянулись.

В тот вечер сестры больше почти не разговаривали. Салли устроила себе постель из перин и лишних одеял на полу. Она отдернула занавеску, разделявшую комнату пополам, чтобы было больше воздуха. Салли так устала, что, как только ее голова коснулась подушки, она уснула, но ее разбудили всхлипывания. Сначала ей показалось, что это Элейн, но, прислушавшись, она поняла, что это горько рыдает в подушку Мэриголд.

— Его светлость желает видеть вас в библиотеке, мисс, — объявил Долтон, дворецкий, своим зычным напыщенным голосом, который напоминал епископский в соборе с плохой акустикой.

Энн удивилась:

— Его светлость? Не знала, что он в Лондоне.

— Он прибыл вчера вечером, мисс, и желает вас видеть.

Энн поставила сумку на стол в холле. Во время своего обеденного перерыва она бегала по магазинам в поисках блузки и возвращалась почти бегом, чувствуя, что опаздывает. Сообщение о том, что прибыл герцог и ждет ее, взволновало Энн. Щеки ее запылали, пока она снимала перчатки и шла за Долтоном в библиотеку.

— Мисс Гранвилл, ваша светлость!

Герцог сидел у камина.

— Добрый день, мисс Гранвилл. Сегодня чудесный день, не так ли?

— Да, чудесный! — ответила Энн, с трудом переводя дыхание.

— Не хотите ли присесть?

Герцог указал на стул по другую сторону камина, напротив него. Энн села и вдруг вспомнила, что так и не сняла шляпу. Теперь такая вольность была недопустима в торжественной обстановке библиотеки. Но в измученном, весьма привлекательном лице герцога не было ничего торжественного и важного. Сейчас это был просто человек, который много страдал и наконец нашел тихое пристанище.

— Я хотел поговорить с вами, мисс Гранвилл.

— Да?

— О своей матери, конечно. Я о ней беспокоюсь.

— Беспокоитесь? — повторила Энн, чувствуя, что это прозвучало глупо, но в то же время действительно не понимая, что вызвало беспокойство герцога. Герцогиня чувствовала себя прекрасно и, вероятно, именно поэтому стала доставлять больше хлопот в последнее время и чаще проявлять недовольство.

— Да, — продолжал герцог, — вам это может показаться глупым, но я бы хотел, чтобы моя мать жила тихо и спокойно в ее-то годы. Она хорошо себя чувствует, и мы знаем это, но невероятная живость характера провоцирует ее на разные поступки, вызывающие опасения. Так она вела себя и в более молодые годы. — Он заулыбался, глаза его заблестели. — Много чего случалось, но я не буду сейчас рассказывать обо всем.

— Она чудесно себя чувствует для такого возраста, — сказала Энн.

— Она всегда чудесно себя чувствовала, — поправил ее герцог. — Помню, когда я еще был совсем маленьким, в нашем доме часто устраивались праздники для девочек, вечеринки, какие-то спортивные состязания для всей деревни и графства. Она участвовала во всем, что касалось благополучия каждого в нашем поместье. Казалось, она никогда не уставала. Думаю, она проделывала больше работы, чем весь кабинет министров, но у нее всегда было время для нас и для любого, кто в ней нуждался. Она потрясающая женщина! Сейчас уже таких нет.

— Но что вас беспокоит? — удивилась Энн.

— Я беседую с вами конфиденциально и уверен, вы уважаете мое доверие. Говорила ли вам когда-нибудь моя мать о ее втором сыне, Адриане?

— Да, конечно. Он разбился на машине, не так ли?

Герцог кивнул:

— Он всегда был нерасторопным, но любил скорость. Мы его предупреждали. Его даже лишали прав много раз, и однажды все-таки несчастье произошло. Он ехал домой с вечеринки по Грейт-Норт-роуд. Он любил ночную езду. Должно быть, он ехал очень быстро — больше семидесяти миль в час, как утверждают полицейские. И врезался в стоявший грузовик. У этих грузовиков трудно разглядеть их габаритные огни. Ни он, ни его жена больше не приходили в сознание.