— На тебе, всех кашей накормили, — произнес старшина. — Смотри, как всех обляпало. На каждом вместо осколка каша. Ну что ж, мы поняли — это не игрушки. Сука злопамятная напомнила, что уважать ее надо. Эх, Егорка, что же ты, дурень? Фрица убить захотел?
В небе появились три истребителя. «Мессеры» попытались уйти, но наши летчики догнали их. В воздухе было полное превосходство, и немцы загнанными зайцами метались в небе. Они пытались отбиться, но ничего сделать не смогли. Два истребителя зашли с двух сторон и почти вплотную расстреляли вражеский самолет из всех пулеметов, что были на борту. Второй «Мессер» несколько минут набирал высоту, затем развернулся и, делая что-то похожее на мертвую петлю, также попал под огонь истребителей. Один подбитый «Мессер» упал около ДОТа, а второй долго парил, оставляя за собой хвост дыма, и разбился где-то за пределами видимости.
Раненых тут же увезли в госпиталь, а убитых отнесли к похоронной команде. Комбат построил батальон и приказал идти вперед.
Через два часа бойцы батальона подошли к минному полю, дальше шли окопы и стояли орудия врага.
Еще через час началась артподготовка и продолжалась два часа. Сразу после этого батальон пошел в атаку.
Три роты майора Киселева были не единственными. Григорий посмотрел вокруг и увидел, что большое количество людей со всех сторон двинулись вперед. Из небольшой лесополосы выехали танки и, прикрывая наступление, на полном ходу помчались к окопам.
Все эти траншеи с пулеметами и немецкие орудия даже не считались рубежом. Следующий, второй, рубеж находился на окраине города. И отступающие немцы шли к нему. Но Красная армия набрала мощь и скорость, солдаты, не останавливаясь, шли вперед, приближаясь к городу. Два раза немцам удалось положить солдат, прижать их к земле, но это произошло лишь на отдельных участках. На остальной линии фронта бойцы не останавливались. Немецкая армия предпринимала все, что могла. Солдаты Вермахта отстреливались, но все их усилия были тщетны. Красная армия единым ударом отбросила все остатки немецких войск к городу.
На горизонте появились первые дома — окраины города. Это придало новых сил бойцам. Приблизившись вплотную, освободив последний перед городом окоп, бойцы залегли в нем. Небольшая передышка была нужна каждому. Начался другой бой. Немцы из каменных укрытий, ДОТов и минометных точек стали давить огнем. Балтийская артиллерия продолжала бомбить сам город, но окраины оставались целыми. Все боялись попасть в своих. Киселев вызвал по рации штаб и скорректировал огонь. До семи вечера наши батареи не умолкали. Немцы продолжали вести огонь в ответ, но с каждым часом он слабел и каждый солдат чувствовал, что фашисты задыхаются. Танки и САУ также стояли вдоль окопа и обстреливали окраины города. Киселев связался со штабом и получил приказ наступать. Рядом, с левого фланга, войска 43-й армии уже сломили сопротивление и вошли в город. Нужно было их поддержать и расширить созданный прорыв. Комбат разложил карту и приказал собрать всех командиров. Прибывшие из резерва офицеры рвались в бой. Они стояли в запасе и со стороны смотрели, как другие проливают кровь, добивая немцев. И теперь, получив приказ и прибыв под командование Киселева, хотели внести свой вклад в Победу. Те, что служили с Киселевым раньше, после первого рубежа погибли: ротный Ваня, замполит Суворов и многие другие сложили свои головы, выбивая из окопов врага.
Выбрав широкое место в окопе, Киселев стал рассказывать офицерам о плане действий:
— Так. Вот эта широкая улица! — начал он. — Идем по ней до третьего перекрестка, дальше третий рубеж обороны города, но мы на перекрестке свернем направо. Улицы не называю, все равно не запомните. На третьем перекрестке — направо, запомните. Дальше — по прямой до конца. Выходим к железнодорожной станции. Наша задача взять ее и перерезать железную дорогу Кенигсберг — Пиллау. С другой стороны туда же будут наступать бойцы 39-й армии. Вот мы совместными усилиями должны взять станцию и отрезать отход немцам. Все понятно?
— Это вон та улица, что за двумя трехэтажными домами начинается? — спросил худой, небольшого роста лейтенант Саленко и показал на окраину города.
— Да, она. Сейчас поднимаем батальон и все в одно место. Пусть солдаты используют укрытия: дома, заборы, деревья. В открытый бой не лезьте. Там наверняка в окнах автоматчики засели. Снайпера есть? — спросил комбат
— Да, — с акцентом ответил командир роты Георг или, как все его называли, Жора. Этот высокий плечистый грузин внимательно всматривался в карту, а потом долго разглядывал начало улицы своими жгучими черными глазами. Услышав вопрос комбата, он сказал, что в его роте есть три хороших снайпера. Все — сибиряки, из одной учебки. Молодые ребята, доказавшие, что они не только белкам в глаз попасть могут.
— Хорошо. К каждому поставить три-пять человек для прикрытия, а они пусть самых опасных автоматчиков и пулеметчиков снимают, — объяснил комбат.
— Сдэлаем, — спокойно ответил грузин.
— Ну, вот и ладно. Вам полчаса, чтобы объяснить маршрут солдатам, а потом за дело.
Офицеры разошлись. Комбат подождал отмеренное время, связался со штабом, попросил прекратить артобстрел и поднял батальон в атаку. Григорий был рядом, он помнил слова старшины, о том, что рация в любой момент может понадобиться. Так и получалось, комбат часто связывался и с Палычем и со штабом армии. Гриша, выходя на связь, узнавал голоса: это была рыжая Оля, один раз ответила Титова. Девчонки тут же менялись в голосе, узнавая его. Некоторые обращались по имени и в этой напряженной обстановке, когда вокруг все гремело и взрывалось, эти голоса казались такими близкими.
Батальон пошел в атаку, немцы встретили его плотным огнем. Пробежав двести метров, солдаты залегли, и казалось, нет возможности прорваться. Пять укрепленных ДЗОТов и ДОТов вели прицельный огонь. Постарались снайперы из роты Жоры. Они сумели держать три укрепленных точки под постоянным обстрелом. Не успевал новый солдат встать к пулемету, как его тут же убивали. Увидев это, Георг поднял свою роту и рванулся вперед. Снайперы остались на месте, продолжая держать под прицелом опасные точки врага. Киселев поднял остальных. Над позициями противника пролетели наши самолеты и сбросили несколько бомб. Эти взрывы помогли, клубы дыма и поднятая пыль прикрыли наступавших и прижали к земле врага. Нескольких минут после взрыва хватило, чтобы солдаты приблизились вплотную ко второму рубежу. Забросав противника гранатами, они прорвались к городским укреплениям и в упор стали расстреливать немцев.
Противостояние на окраине города затянулось. Немцы, как и предполагалось, засели в домах. Они знали здесь каждый проулок и использовали это. Но уже через час на указанную улицу въехали наши танки. Танкисты не скромничали — рушили дома и выстрелами и гусеницами. Причем стреляли по нижним этажам сразу из двух-трех башенных орудий. Дом рушился со всеми пулеметчиками, засевшими на верхних этажах.
— Первая рота за танками, вторая справа, третья слева под домами! Вперед, — крикнул Киселев.
Григорий был рядом, он посмотрел на солдат и увидел, что все услышали его команду. Радист не понимал, как это у него получается: среди рева танков, взрывов и выстрелов докричаться до каждого. Видно, что-то особенное было в его голосе, да еще сами бойцы помогали, передавая его приказ по цепи. Голос комбата, словно эхом, отдавался посреди гуляющей войны. Позже Григорий понял, что это эхо голоса таких же, как он солдат. Но в тот момент радист держался рядом с комбатом.
Выскочив из-за дома, они, прячась за танком, стали медленно продвигаться по улице. Со всех сторон по ним стреляли. Пули со свистом отскакивали от брони танка. Снайперы не успевали снимать пулеметчиков. Почти из каждого окна и подъезда велся огонь. Через сто метров из тех домов, что остались сзади, выжившие немцы открыли огонь в спины солдат батальона.
— Саленко! Очисти дома! — крикнул Киселев. Молодой лейтенант с взводом бойцов кинулся в подъезд, затем в другой. Он методично уничтожал пулеметчиков, прекращая их выстрелы. Тех, к которым было особо трудно подобраться, забрасывали гранатами. Небольшая заминка в движении собрала отставших бойцов. Все приготовились быстро перескочить через первый перекресток. Вперед пошли танки, но не успел механик высунуть на перекресток дорог полкорпуса, как ему в бок попал «фаустпатрон». Танкисты выскочили. Бойцы батальона прикрыли их огнем. Подбитый танк перекрыл дорогу остальным, но вторая машина сдвинула его в сторону и закрыла видимость со второй улицы. Киселев с первой ротой, используя это укрытие, перебежали через перекресток, и сразу попали под перекрестный огонь из домов. Прячась за одинокими деревьями и углами зданий, они вступили в перестрелку, но два танка сумели пройти дальше по улице. Они расстреляли из орудий дома, и постепенно плотный огонь врага превратился в одинокие выстрелы. Киселев махнул рукой, и бойцы побежали за ним по улице. Саленко с бойцами шел сзади и продолжал обшаривать дома и добивать тех, кто сумел затаиться. Комбат с небольшими потерями пробился ко второму перекрестку. Остался один танк. Второй немцы подбили, бросив из окна несколько фанат. На очередном перекрестке улица была перекрыта баррикадой. Сложенные друг на друга мешки с песком были хорошим укрытием, к тому же немцы оборудовали огневую точку и поставили крупнокалиберный пулемет. Эта адская машина заработала и скосила часть первой роты. Комбат с солдатами укрылись в подъезде трехэтажного дома. Поднялись на второй этаж, выбили дверь и залегли под окнами. Бойцы стали вести прицельный огонь, но успокоить пулемет не могли. Григорий видел двух немцев, сидящих за ним. Он стрелял в этих людей, но они словно заговоренные продолжали вести огонь, расстреливая тех, кто прижался к полукруглой, выложенной из булыжника мостовой.
