Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Глициния немного успокоилась.

— Молния, — сказала она. — Ты меня напугал. Вот и все. Она поднялась ему навстречу, влекомая его странной, неуловимой красотой и страхом перед его неукротимым нравом.

— Где ты был?

— Отлучался, — коротко пояснил он, еще сильнее сведя брови. — Нужно было кое о чем позаботиться.

Он не любил отчитываться, Глициния это знала.

— Прости, что спросила, — повинилась она. — Просто тебя не было целый день, а я боюсь оставаться одна.

В соседней комнате началась драка; послышались удары, грохот мебели, звон рассыпавшихся монет и громкие подбадривающие крики.

Молния рассмеялся:

— Ты в большей безопасности, чем прошлой ночью.

Глицинии очень хотелось ему верить. И хотя она находилась далеко от комнаты, где был убит правитель Мицуёси, жизнь за воротами Ёсивары была полна опасностей. Полиция уже наверняка начала ее искать. И теперь, сбежав от хозяина борделя, она полагалась на милость Молнии, получившего это прозвище за то, что никто не мог предугадать его стремительных действий, пока не становилось слишком поздно.

— В чем дело? — Он подозрительно посмотрел на Глицинию. — Тебе здесь не нравится? — отшвырнув сверток, подошел к ней Молния. — Или компания не та? Скучаешь по красивым комнатам и модным друзьям?

— Нет, здесь хорошо… — Глициния отпрянула, услышав угрозу в его голосе. — Я счастлива, что нахожусь здесь, с тобой…

— Ты знаешь, что было бы со мной, если бы меня поймали, когда я вывозил тебя из Ёсивары? — Он схватил ее за запястье, и она вскрикнула от боли. — Меня бы арестовали, избили, а может, и убили. Я рисковал ради тебя жизнью, и ты обязана довольствоваться тем, что я тебе даю, и не жаловаться.

— Я всем довольна! — поспешила Глициния успокоить Молнию. — Спасибо за все, что ты для меня сделал. — Затрепетав ресницами, она соблазнительно улыбнулась и перешла на хрипловатый шепот. — Такие сильные и смелые мужчины, как ты, удовлетворяют меня во всем.

Годы практики научили умиротворять мужчин, и когда она провела кончиками пальцев по его щеке, гнев в глазах Молнии сменился вожделением.

— Так-то лучше, — проворчал он.

— Пожалуйста, позволь мне выразить свою благодарность, удовлетворив тебя. — Глицинии не требовалось изображать страсть, поскольку прикосновение Молнии, его сила и горящий взгляд разбудили в ней неодолимое желание быть с ним.

Его сардоническая улыбка показала, что он сознает свою власть над ней.

— Позже. — Он отпустил ее запястье, опустился на корточки и открыл сверток. — У меня тут еда, а я голоден. Давай поедим.

Он вытащил вареный рис, копченого угря и лосося, маринованные овощи, креветки, поджаренные на решетке, приготовленные на пару пельмени и сладкие лепешки. Большую часть дня Глициния проспала, а остальное время так нервничала, что ей было не до еды, но теперь при виде и запахе снеди в ней проснулся зверский голод. Они с Молнией сели на пол и принялись поглощать пищу, запивая ее большими глотками саке. Это был ее лучший обед в жизни: не нужно было следить за манерами, как положено таю, и хозяин борделя не шпионил за ней, увеличивая сумму долга. Голова закружилась, и Глициния, смеясь, положила кусочек лосося в рот Молнии. Тот усмехнулся и облизал ей пальцы.

Когда они покончили с едой, он бросил ей на колени маленький сверток.

— Это подарок.

Глициния развернула его и обнаружила внутри кимоно из красного атласа, богато расшитое плавающими в волнах карпами, выполненными радужной металлической нитью.

— Какая красота! — радостно воскликнула она.

— Это точно, — гордо улыбнулся Молния, но в его голосе прозвучало недоверие. — Гораздо красивее того, что дарили тебе другие мужчины… не так ли? — Он ревновал ее к высокородным любовникам, которые подносили ей дорогие подарки.

— Да-да, — поспешила заверить его Глициния. Поглаживая кимоно, она не стала спрашивать, где он его достал — понимая, как он зарабатывает на жизнь, об этом не трудно было догадаться. Однако это ее не волновало, потому что отныне кимоно принадлежало ей, как обещание прекрасного будущего.

— Теперь ты можешь показать мне свою благодарность, — позволил Молния.

С горящими от вожделения глазами, он сдвинул в сторону остатки их пира и сорвал с нее одежду. От холода ее кожа покрылась мурашками, но Молния распахнул халаты и прижал ее к своему горячему телу. Глициния, охваченная желанием, застонала. Двадцатичетырехлетний Молния был ее сверстником в отличие от большинства мужчин, на десятки лет ее старше, которые могли позволить себе услуги таю. Лаская его, Глициния наслаждалась ощущением мужского тела, такого крепкого и сильного, а не жирного или чахлого, как у ее обычных клиентов. Руки Молнии на ее груди, ягодицах и в паху вызывали удовольствие, а не отвращение. Когда он оседлал ее, его член был уже напряжен, не то что у тех утонченных, богатых импотентов!

— Я хочу чувствовать тебя внутри себя… — Глициния, задыхаясь от страсти, обхватила ногами его спину. — Возьми же меня!

Молния отпрянул с неожиданной злостью.

— Значит, ты нетерпеливая? — Он освободился из ее объятий. — Я буду говорить, когда и как, не ты!

Охваченная страстью. Глициния забыла, что он не терпит, когда ему указывают, что делать.

— Прости, — быстро проговорила она. Прошлая ночь обнаружила его противоречивый характер и показала ей, что диктовать ему свою волю опасно. — Пожалуйста, прости меня!

Его лицо горело звериной яростью и желанием, он тяжело дышал, тело покрылось потом, и на холоде от него шел пар. Он грубо перевернул Глицинию на живот и рванул вверх ее бедра. Ткнувшись лицом в пол, испугавшись и одновременно возбудившись от его грубости, Глициния вскрикнула.

— Не смей мне сопротивляться! — крикнул Молния, а из игорного зала послышались подбадривающие крики и хохот. — Ты принадлежишь мне, и я буду делать с тобой все, что захочу!

Пристроившись сзади, он поддернул к себе ее ягодицы; его член так плотно вошел в нее, что оба застонали.

— Правитель Мицуёси так брал тебя? — тяжело дыша, спросил он и начал двигаться сильными, глубокими толчками. — С ним тебе нравилось?

Грубые доски пода царапали Глицинии колени и локти. Ее гордость восставала против такого обращения, мысль, что игроки знают о ее падении, вызывала отвращение. Но она изнемогала от возбуждения, рожденного болью и наслаждением.

Молния резко вышел из ее тела. Не в силах вынести остановки, Глициния оправдала его ожидания:

— Нет! Нет! — закричала она, зная, что он ненавидит Мицуёси сильнее, чем других ее клиентов, и изогнулась, подалась назад, в надежде вновь ощутить его в себе.

— Ты хотела правителя Мицуёси? — Переводя дух, Молния сам дрожал от страсти, но удерживал Глицинию на расстоянии. — Ты любила его?

— Я не хотела его! Я не любила его! — зачастила Глициния, всхлипывая от неодолимого желания продолжения. — Пожалуйста…

Он вновь вошел в нее, и она восторженно взвизгнула.

— Скажи, что любишь меня, — выдохнул он.

— Я люблю тебя! — В этот миг, чувствуя, как он движется внутри ее, а весь мир сжался до них двоих, Глициния и в самом деле любила Молнию, страстно, искрение, преданно.

— Скажи, что я единственный мужчина, которого ты всегда будешь любить.

— Ты единственный! — крикнула Глициния. Закрыв глаза, она неслась к вершине блаженства, не чувствуя больше шершавого пола, холода и близости чужих людей.

Вонзаясь в нее все сильнее, Молния рычал, как дикий зверь.

— Если кто-то осмелился взглянуть на тебя, я убью его. И если ты попробуешь когда-нибудь сбежать от меня или изменить — если обманешь меня хоть в чем-то, — я и тебя убью!

Его угрозы пугали Глицинию, ведь она понимала, что он говорит правду. Страх усилил возбуждение, и она забилась в экстазе, закричала. Молния, достигнув пика наслаждения, торжествующе взревел, и она почувствовала, как в ее лоне горячо пульсирует его член. Они упали на пол в полном изнеможении, и душа Глицинии скользнула в черный провал страдания.

14
{"b":"195238","o":1}