Оба собеседника разразились громким смехом.

— Я уеду завтра утром и вернусь обратно двадцать девятого, — прибавил Угарин. — Приходи вечерком, и я расскажу тебе все, что замечу там.

— Эмилий Феликсович, кончите ли вы сегодня отдыхать? — крикнула в эту минуту Екатерина Карповна. — Идите сюда! Мы составляем партию в теннис, и Ольге Петровне скучно без вас.

Флуреско схватил фуражку и спустился в сад. Угарин последовал его примеру, но только, обходя общество, направился по тенистой аллее и, дойдя до уединенной беседки, бросился на скамейку.

Воспоминание о Тамаре с новой силой ожило в нем. Тонкое и очаровательное лицо молодой девушки стояло перед его глазами, окруженное обольстительным ореолом. Он искал уединения, чтобы без помехи предаться мечтам о ней.

На его глазах развивался характер этой женщины, так резко отличавшейся от массы других, встречаемых им в обществе. Князь припомнил свои первые встречи с Тамарой. Тогда она только что вступала в жизнь, и первое чувство любви, зародившееся в ее чистом и доверчивом сердце, было обращено к нему. Молодая девушка даже не скрывала этого чувства, которое смело и без ложного стыда светилось в ее глазах. Затем что-то такое внезапно загасило или подернуло туманом эту наивную любовь, и перед ним явилась невеста Тарусова — любящая и доверчивая, но без малейшего признака страсти. Потом обрушилось несчастье, со всеми его последствиями, и из этого бурного испытания вышла уже энергичная и деятельная женщина, которая, замкнувшись в своей гордости, искала опоры исключительно в своем таланте, окружив сердце ледяной корой… А между тем — так уж странно устроено женское сердце — под этой ледяной корой таилось горячее чувство истинной любви. Какую глубокую признательность должна была чувствовать Тамара к Магнусу за его бескорыстную любовь, за его желание избавить ее от бедности и унижений, если она, такая красивая, молодая и богатая, решила связать свою жизнь с больным, чтобы заплатить ему свой долг благодарности! Конечно, это будет ей не по силам — в этом Арсений Борисович не сомневался — но уже одна попытка принести подобную жертву делает человека достойным изучения!

На следующий день, выйдя на станции, в шести верстах от которой находилось имение Магнуса, князь Угарин нашел ожидавшую его карету.

— Невеста уже приехала? — спросил он лакея, помогавшего ему садиться в экипаж.

— Нет еще, ваше сиятельство! Они приедут завтра с четырехчасовым поездом, а в семь часов назначено венчание. С ними вместе приедут адмирал Колтовской, баронесса Рабен и госпожа Эриксон.

Магнус радушно принял своего кузена и, обменявшись с ним первыми приветствиями, с улыбкой сказал ему:

— Мое приглашение, вероятно, очень удивило тебя! Тебе и не снилось, что придется быть шафером на моей свадьбе.

— Гм! — сказал Угарин, задумчиво кусая свои холеные усы. — Откровенно сказать, Магнус, я никак не предполагал, чтобы ты решился на подобную штуку; во всяком случае, ты вытянул счастливый жребий: Тамара Николаевна — натура исключительная!

— Со всякой другой женщиной мой поступок, конечно, был бы безумен, но как ни недостоин я выпавшего на мою долю счастья, у меня не хватило духа оттолкнуть его от себя! Надо знать, подобно мне, все богатство души Тамары, все несравненные качества ее ума и сердца, чтобы понять, какое счастье постоянно жить в ее обществе и пользоваться ее доверием!

— Да, я знаю, что ваши вкусы сходятся. Она постоянно защищала тебя с таким жаром, как будто предвидела, что вы, в конце концов, соединитесь брачными узами, — сказал, смеясь, Арсений Борисович. — Однако я замечаю, что ты заново отделал свой дом.

— Да, я кое-что переделал, чтобы достойно принять своего доброго гения. Не хочешь ли ты взглянуть на ту половину дома?

— Конечно, если позволишь.

— В таком случае, будь добр, позови Фридриха.

— Зачем? Я сам могу везти тебя в кресле.

Молодые люди вышли из гостиной, и Магнус показал своему кузену большой кабинет, служивший в то же время и библиотекой, роскошный будуар, отделанный голубым шелком и наполненный цветами и произведениями искусства.

Этот будуар предназначался для его будущей супруги.

— Все очаровательно, но за этой портьерой, вероятно, скрывается святилище Психеи. Можно взглянуть на него или вход туда воспрещается для всех непосвященных?

— Ну, наши законы не так строги, и ты можешь, если желаешь, войти туда, — ответил с улыбкой Магнус.

Князь Угарин с любопытством приподнял портьеру и заглянул в соседнюю комнату, оказавшуюся спальней.

Она была вся обтянута розовой шелковой материей. Кружевные занавески задрапировывали кровать и трюмо. Это был восхитительный уголок, но Арсений Борисович подумал в глубине души, что для любовных грез молодой баронессы скорее подошли бы темные цвета, чем это розовое раздушенное гнездышко.

На следующий день князь долго проспал. Видя, что Магнус необыкновенно молчалив, он приказал оседлать себе лошадь и сделал большую прогулку, рассчитывая вернуться к четырем часам. Но он опоздал немного и, вернувшись домой, узнал, что невеста и ее друзья уже приехали. Поспешно переодевшись, Угарин прошел к своему кузену, которого застал разговаривавшим с несколькими мужчинами. Магнус представил их ему: это были местный старик доктор, лютеранский пастор и какой-то соседний помещик.

Церемония должна была совершиться в маленькой церковке, прилегавшей к дому и выстроенной последней владелицей имения. Магнус реставрировал ее по случаю своего бракосочетания с Тамарой.

Когда все собрались в церкви, князь Угарин с любопытством устремил глаза на дверь, откуда должна была войти Тамара. Он не видел ее с того самого дня, когда она упала в обморок в мастерской сеньора Бельцони, а с тех пор сколько произошло перемен! Скоро молодая девушка вошла под руку с адмиралом, задумчивая и с опущенными глазами, но очаровательная в своем простом костюме новобрачной.

С необычайным интересом, причину которого он сам себе не мог объяснить, Угарин всматривался в каждую черту лица новобрачных. Тамара была серьезна и спокойна. Она с благоговейным вниманием следила за священной церемонией.

Что же касается Магнуса, то он страшно волновался и был бледен, как смерть. Когда он надевал кольцо на палец невесты, рука его так дрожала, что Тамара заметила это. Повернув голову, она посмотрела на него таким добрым и полным доверия взглядом, что к молодому человеку тотчас же вернулось все его хладнокровие, так что даже прочувствованная речь пастора, благословлявшая их после венчания, не взволновала его.

По окончании двойного обряда Магнус представил свою жену гостям, которые не были еще с ней знакомы. Когда подошел Угарин и поздравил их с законным браком, барон с улыбкой заметил:

— Я знаю, что вы знакомы, но мне неизвестно, насколько вы расположены друг к другу! Поэтому предлагаю вам восстановить доброе согласие, приличное таким близким родственникам.

— Без сомнения, друзья моего мужа — мои друзья, — ответила любезно Тамара, между тем как князь поцеловал ее маленькую ручку.

После обеда, прошедшего необыкновенно весело, все собрались в гостиной, где тотчас же составилась партия в вист. Только Тамара и князь не приняли участия в карточной игре. Сев около мужа, молодая женщина стала следить за игрой, как вдруг Магнус обратился к своему кузену:

— Арсений, не согласишься ли ты показать парк Тамаре и покатать ее по озеру? Вечер чудный, и я не хотел бы, чтобы она скучала в первый же день, проводимый ей под моей кровлей, — прибавил он с любовью.

— Я буду счастлив сопровождать баронессу и постараюсь развлечь, если только она удостоит меня чести быть ее кавалером, — ответил князь, быстро вставая с места и предупреждая отрицательный ответ, готовый сорваться с губ Тамары.

Не желая вызывать никаких объяснений, Тамара утвердительно кивнула головой.

— Если князь не боится соскучиться, то я охотно беру его проводником по моим новым владениям.

Встав с места, она крикнула: «Персиваль!» Великолепная собака барона с радостным визгом бросилась к ней: