Доктор, вышедший из своей комнаты, увидел Франциску и порадовался, что она спустилась с лестницы без особых проблем.

— Молодец, милая. Тебе сегодня получше? Подыши воздухом. Тебе сейчас это очень даже не повредит. Помочь тебе выйти из дома?

— Не надо, я сама. Хорошо, что мы наконец-то услышали о Максе, правда?

Лола присоединилась было к их разговору, но через несколько минут ушла искать Анну.

— Приехала просто, чтобы выразить вам всем, как я рада новостям. А сейчас возвращаюсь в Ньюкасл, — сказала она, широко улыбаясь. — Увидимся завтра... возможно. Еще раз поздравляю всех с хорошими новостями.

— То, что там произошло землетрясение, ее, по-видимому, абсолютно не занимает, — суховато произнес доктор после ухода девушки. — Удивительно, до чего эгоистична эта юная леди!

— Боюсь, ты прав в своих оценках, папа, — отозвалась Франциска. — Даже если мир рухнет на ее глазах, ей будет все равно, лишь бы Макс выжил.

Доктор с некоторым удивлением отнесся к реплике своей дочери, но ничего не сказал в ответ, а только молча наблюдал за тем, как Франциска, прихрамывая, выходит из дома на солнце. Он понял, что между его дочерью и Лолой возникло чувство неприязни и отчуждения.

Следующие два дня прошли относительно спокойно. Макс продолжал писать в свою газету, а они внимательно читали его статьи. В ту неделю его материалы занимали центральное место в газете. Дома радовались этому и еще тому, что он, по-видимому, уже действительно находится в безопасности.

Как-то после вечернего чая — это было уже в конце недели — Франциска вышла погулять. Прихрамывая, она отправилась на пляж. Девушка шла очень медленно, глядя под ноги, чтобы не споткнуться ненароком и не усугубить свое и без того незавидное положение. Наконец она отыскала скамейку. Старый сад наполнял ее душу покоем и удивительно способствовал восстановлению внутреннего равновесия. До Франциски долетал сильный цветочный аромат. Она лениво наблюдала за пчелами, которые усердно собирали мед, перелетая с цветка на цветок. Где-то неподалеку остановилась машина, и хлопнула дверца. У дома, очевидно. Франциска была погружена в свои мысли, и все звуки долетали до нее как бы издалека. Кто-то приехал. Если это Лола, решившая отужинать с ними, то Франциска не желала ее видеть.

Девушка откинулась на спинку старой каменной скамьи и закрыла глаза, так как солнце и вечером светило ослепляюще.

Она стала думать о Максе, и на ее губах непроизвольно обозначилась легкая улыбка. Его миссия в той стране подходит к концу, и он, должно быть, торопится домой. Наверно, это сейчас самый нетерпеливый человек на свете. Милый Макс...

Какая-то тень заслонила солнце, и девушка резко открыла глаза. Человек, о котором она только что думала, стоял прямо перед ней. Трава сделала неслышным его приближение. Франциска не могла отвести от Макса изумленного взгляда в течение долгой минуты. Удивление было глубочайшим и наполняющим душу неудержимой радостью.

Макс упал на колени, чтобы обнять Франциску, ибо она была не в состоянии подняться со скамьи. Из дома доносились звуки тихой музыки. Макс обнял девушку.

— Франциска... любовь моя... — В его голосе слышалась невыразимая нежность.

Он целовал ее и чувствовал, как дрожат ее губы. Макс прижимал ее к себе все крепче и крепче. Франциска отвечала на его объятия и на его поцелуи, стремясь в полной мере выразить, чего ей стоило его долгое отсутствие, чего ей стоила их разлука. Несмотря на все то, что сказала или сделала в последние дни Лола, между Франциской и Максом в эти минуты было великое чувство. Она это знала, ощущала. Оно было подвластно только их пониманию и осознанию. Им не нужны были слова, возгласы радости и изумления... Все, что было вокруг них, не имело никакого значения.

— Милый... — прошептала Франциска изменившимся голосом.

Она притянула голову Макса к себе. Влюбленные замерли в объятии, прислушиваясь к музыке, лившейся из дома. Франциска знала, что с этой минуты вся боль пройдет, испытания подошли к концу. Зазвучала песня, и Франциска узнала ее. Слова ее были полны надежды, а музыка, казалось, впитала в себя печаль всего мира. Эти мгновения содержали в себе такую утонченную радость, что они боялись пошевелиться, чтобы не прорвать тонкую оболочку этого сказочного состояния. Каждый из них в ту минуту осознавал, что любит и что любим, и что готов прожить с любимым человеком всю жизнь, что бы ни случилось.

— Как сон... — прошептала Франциска.

— После долгих испытаний... Кажется невероятным... — Макс чуть отстранился и заглянул в бледное лицо девушки. — Что я слышал! Какой-то несчастный случай во время прогулки верхом? Ты же могла убиться!

Франциска рассмеялась каким-то неровным смехом. Голос изменил ей.

— Примерно то же самое я могла бы сказать о твоей командировке, но не буду.

Она ощутила дрожь, которая пробежала по его телу. Макс выглядел вконец измученным и был не способен скрыть это от нее даже в малой степени. Он был горд и не любил показывать свои чувства, но сейчас раскрылся, как никогда прежде.

— Я просто ожила, Макс! Ну, как ты? Выглядишь очень усталым.

— Устал, верно, и еще как! — небрежно признал он. — Со времени нашей последней встречи я толком ни разу не поспал. Теперь завалюсь в постель на неделю. Ты читала мои репортажи?

— Да. Я так рада, что ты вернулся домой, милый. Мне было... одиноко без тебя. Первое время мы очень беспокоились за тебя. Представляю, как счастлива твоя мама. Когда ты приехал?

— Несколько минут назад. В общем, приехал достаточно давно для того, чтобы отыскать свою любовь. — Макс тихо рассмеялся. — Тебе здесь понравилось, Франциска? Понравилось?

— Да. Только все испортило отсутствие всяких известий о тебе. Мы волновались. А теперь ты приехал... Все сразу изменилось. — Франциска попыталась рассказать ему о несчастном случае в шутливом тоне, но неожиданно для самой себя проговорила с горечью: — Э, да что там! Лола пыталась убить меня, Макс. Никакой это был не несчастный случай!

Глава седьмая

Испуг и изумление становились в глазах Макса все выразительнее по мере того, как Франциска говорила. Его потрясло то объяснение, которое она дала относительно злосчастной верховой прогулки.

— Нет! Ты не можешь, не должна так думать! Лола не пошла бы на это. Безумие — думать об этом так, как думаешь ты. — Макс поднялся с колен и стал оживленно расхаживать перед Франциской взад-вперед. — Это... Это смешно! Когда человек изводит себя долгими размышлениями по поводу какого-либо пустяка, этот пустяк в его глазах приобретает большое значение. Так всегда бывает.

Франциска устремила на него взгляд, исполненный решимости.

— Я говорю серьезно, Макс.

— Лола эксцентрична, со странностями, согласен, но она никогда не пойдет на то, чтобы причинить тебе зло, — резко проговорил он.

— Это был не несчастный случай, — настаивала Франциска. — Поначалу я и сама была склонна так думать, но потом поняла, что она нарочно... хлестнула мою лошадь плетью. Я в этом уверена. Зачем она это сделала, как ты думаешь?

Лицо Макса побледнело и заострилось.

— Она не пошла бы на это. Она не посмела бы...

— Ты когда-нибудь был с рей близок? — слабым голосом спросила Франциска.

— Никогда. Что она тут тебе наболтала?

— Она сказала, что хочет еще раз попытаться... выйти за тебя замуж. Она сказала, что сделает это, если я уеду. Она думала, похоже...

Почувствовав слабость в ногах, Франциска опять бессильно опустилась на скамью. Разговор теперь развивался в совершенно другом направлении. Нежность и понимание исчезли без следа.

— Послушай, Франциска... Между мной и Лолой никогда ничего не было. Я уже говорил тебе об этом. Несколько лет назад, — очень давно, — возможно, и было что-то вроде увлечения, но с этим давно покончено. Клянусь. Я мог бы жениться на ней уже давно, но не сделал этого. Почему, спросишь ты? Потому что я никогда не любил ее и не люблю. Лола — человек со странностями, она импульсивна, во многом привлекательна, непредсказуема же во всем. Я рос вместе с ней. Мы ходили порой на танцы, гуляли, но во всем этом я видел только проявление дружеских чувств, и ничего больше. Независимо от того, что она тебе наговорила, верь мне. Родди был ее тенью в течение многих лет. Я надеюсь, что у них все будет хорошо, и они вскоре поженятся. Это ее усмирит.