— Пообещай, что не наделаешь глупостей за время моего отсутствия, — умоляюще попросил Кейси, отчаянно желая убедиться, что Белл будет в безопасности, пока он к ней не вернется.

Белл молча смотрела на него. Он схватил ее за плечи и стряхнул довольно сильно.

— Обещай мне, черт возьми!

— Я не могу дать тебе такое обещание. Я сделаю все, что должна, ради Томми.

Огорченный тем, что не может остаться, Кейси начал целовать Белл лихорадочно, снова и снова, пока они оба чуть не задохнулись. Он жадно хотел большего, чем поцелуи, но сейчас было не время и не место заниматься этим. Его дилижанс отъезжал меньше чем через час.

— Я должен идти, Белл, но я непременно вернусь и непременно позабочусь о Томми.

Он поцеловал ее снова. Очень крепко. Потом решительно вышел за дверь не оглянувшись.

Дни, которые последовали за отъездом Кейси, были трудными для Белл. Наоми и Ван Ю всячески старались ее поддержать, но они не могли помочь решить ни одну из ее проблем. Или облегчить сердечную боль. Томми был недостижим, и даже Кейси ее оставил. Казалось бы, его отсутствие не должно вызывать у нее ощущение, будто он ее бросил, однако вызывало непонятно почему. Он употребил ее, предал, а потом еще и бросил. Ох, она отлично понимала, что брат Кейси нуждается в нем, но ничего не могла с собой поделать и продолжала чувствовать себя невероятно одинокой и беззащитной. Господи, как ей был нужен Кейси! Хотя бы только знать, что он где-то поблизости.

Но его не было поблизости. Макалистер по-прежнему удерживал у себя Томми, а ей самой не на кого было опереться. Каждый день она покидала «Салон наслаждений Наоми» и шла к дому Макалистера, надеясь хотя бы мельком увидеть Томми. Она столько раз прошла взад-вперед по этому кварталу, что, наверное, могла бы сказать, сколько травинок проросло из трещин в тротуаре. Какой-то мужчина дважды окликал ее и предлагал зайти в дом, но она не имела представления, кто этот человек, и даже не взглянула на его лицо.

Однажды она решила, что высмотрела Томми в одном из верхних окон, и помахала рукой, однако туманная фигура тотчас исчезла, и Белл уже не была уверена, что это Томми. В другой раз охранник вышел на улицу и прогнал ее от ворот. Обычно она бродила поблизости до наступления темноты, после чего возвращалась домой к Наоми.

Но наконец в один погожий солнечный денек Белл увидела, что Томми выходит из дома в сопровождении своего деда, няни и телохранителя. Мальчика быстро вели по дорожке к ожидавшей их карете.

Белл увидела это с противоположной стороны улицы и бросилась сгоряча через дорогу, чтобы заговорить с ними. Макалистер, заметив ее, приказал кучеру гнать изо всех сил, и тот хлестнул лошадей, пустив их с места в карьер и едва не переехав Белл. Больная нога подвернулась, и Белл упала, выкрикивая имя Томми. Он, должно быть, услышал ее, потому что его бледное личико показалось в окне кареты.

Белл замахала ему, но кто-то немедленно оттащил ребенка от окна, и она его больше не увидела.

Белл лежала на дороге, рыдая так, словно у нее разрывалось сердце. Как смеют они так поступать с ней! Ведь она хорошая мать и не заслужила подобного обращения.

— Вы ушиблись, леди?

Белл подняла голову и встретила взгляд почти бесцветных, но пронзительных глаз худого, уже немолодого, бедно одетого мужчины с поредевшими седыми волосами. Глубокая складка пересекла его лоб, когда он помогал ей встать.

— Благодарю вас за доброту, но я не ушиблась, — ответила она, не слишком уверенно держась на ногах и отряхивая от пыли порванную юбку.

— Почему Макалистер намеренно сбил вас с ног?

— Вы его знаете?

Землистое лицо мужчины приняло задумчивое выражение, глаза его словно затуманили воспоминания.

— Уже нет. Он мог бы убить вас. В чем дело?

— Это долгая история. Уже темнеет, мне пора домой.

— Позвольте вам помочь.

— Со мной будет все в порядке, благодарю вас, мистер…

— Хопкинс. Гарри Хопкинс. Вы уверены, что обойдетесь без моей помощи?

— Уверена, мне совсем недалеко идти.

Белл не имела ни малейшего желания, чтобы мистер Хопкинс сопровождал ее в дом к Наоми. Что он подумает?

Она повернулась и захромала прочь, всего один раз оглянувшись через плечо. Гарри Хопкинс уже ушел, исчез так же загадочно, как и появился. По дороге домой Белл решила, что так больше продолжаться не может. Она должна увидеться с Томми.

Белл надеялась проскользнуть в свою комнату незаметно, однако Наоми ее дожидалась. Она встретила ее возле лестницы и чуть не силой увела к себе в кабинет.

— Что, черт побери, с тобой произошло? Ты вся в грязи, платье разорвано, его даже невозможно починить. Кто это тебя так изуродовал?

— Я оступилась и упала, — солгала Белл.

Она понимала, что, если Наоми узнает правду, она непременно ввяжется в борьбу с Макалистером, а тот с легкостью может ее разорить. Она, Белл, должна воевать с Макалистером в одиночку.

— Истинная правда, а я в таком случае почтенная мать семейства, — округлив глаза, сообщила Наоми. — Почему ты не хочешь, чтобы я тебе помогла?

— Ты ничего не сможешь сделать. Мой свекор — очень влиятельный человек.

— Когда вернется Кейси, он непременно найдет выход из положения, — с глубокой убежденностью заявила Наоми.

— Если он вернется, — возразила Белл, подчеркнув слово «если». — Он лгал мне и раньше.

— Не отчаивайся, моя дорогая, вот увидишь, скоро все изменится к лучшему.

— Ты права в одном, — сказала Белл со вздохом. — Что-то должно произойти. Я устала, Наоми. Пойду к себе наверх. У тебя есть дела, а я отрываю тебя от них.

В эту минуту из гостиной донесся беспорядочный шум, и одна из девушек, влетев в кабинет, начала что-то объяснять Наоми. Та посмотрела на Белл, пожала плечами в порядке безмолвного извинения и унеслась в вихре нижних юбок улаживать неприятности. Белл выглянула из комнаты, обнаружила, что в прихожей никого нет, и поспешила плотно закрыть дверь. Подойдя к письменному столу, открыла верхний левый ящик и сразу нашла то, что искала.

Пистолет, лежащий на пачке деловых бумаг, сверкнул зловещим отблеском металла. Наоми прибегала к этому оружию как к угрозе, когда нужно было помочь вышибалам угомонить особо разбушевавшегося клиента. Белл взяла пистолет, проверила патронник, обнаружила, что пистолет заряжен, и сунула его в карман. Потом она спокойно вышла из кабинета и быстро поднялась к себе в комнату, чтобы обдумать план дальнейших действий.

Часами наблюдая за домом Макалистера, Белл узнала несколько полезных фактов. Телохранитель дважды в день делал обход владений — в десять утра и в семь вечера, — и входная дверь тем временем оставалась незапертой до самого его возвращения. Запирал он дверь после вечернего обхода и шел ужинать в кухню. Обход продолжался примерно час, и в распоряжении Белл было достаточно времени, чтобы проникнуть в дом и встретиться с Макалистером. Оставалось только выбрать час, когда Макалистер безусловно находился дома.

Вечером в субботу посетители начали съезжаться к Наоми раньше, нежели в остальные дни недели. К шести часам Наоми была слишком занята, чтобы заметить, как Белл выскользнула из дома в заднюю дверь. Тяжесть похищенного пистолета успокоительно оттягивала ее карман. Ван Ю видел, как она уходила, однако так привык к ее исчезновениям из дома в самое разное время, что не обратил на это особого внимания.

Белл шла со всей быстротой, какую позволяла ей больная нога, и добралась до дома Макалистера около семи часов. Обогнув дом и оказавшись возле заднего двора, она увидела, что лошадь и карета находятся в каретном сарае, а стало быть, старик дома. Тем лучше, подумалось ей. Белл вернулась к главному входу и укрылась за кустами цветущего гибискуса. Теперь ей оставалось только ждать и наблюдать.

Келлерман вышел из дома точно по расписанию. Подойдя к воротам, он окинул взглядом улицу, повернув голову сначала вправо, а потом влево, вернулся к дому и проверил окна фасада, после чего обогнул угол здания и двинулся вдоль боковой стены на задний двор. Едва он скрылся, Белл на удивление быстрыми и легкими шагами подошла к парадному крыльцу. И тут ей пришло в голову, что входить в чужой дом с заряженным пистолетом опасно и глупо. Она достала оружие из кармана и выбросила патроны из магазина прямо на лужайку возле дома. Потом повернула дверную ручку и проскользнула в прихожую, не заметив при этом, что с противоположной стороны улицы за ней наблюдает какой-то сгорбленный человек.