— Не могу не согласиться, — кивнул он.

Бриджет склонила голову набок, внимательно и нежно глядя на этого едва знакомого мужчину. Она была не против новой встречи. Ей было удивительно спокойно с ним. Казалось, что все страхи должны исчезнуть, а проблемы разрешиться, едва столкнувшись с обладателем этих крепких плеч, сильных рук, синих глаз... Бриджет остановила себя, не рискуя и дальше оценивать достоинства его телосложения. Кто знает, к чему это могло бы привести? Она лишь сдержанно кивнула.

— Нам действительно есть что обсудить, но здесь слишком много ушей. Расплатитесь за ужин. Поговорим в машине. Но имейте в виду, я вас к себе не приглашаю. Договорились?

Он достал бумажник и вынул из него несколько купюр, не отвечая на последний вопрос. И только когда официант отошел, с сожалением сказал:

— Договорились.

Когда они подошли к выходу, Бриджет расцеловали в обе щеки метрдотель и какая-то женщина, которая вышла из кухни, вытирая руки о передник.

— Вы популярны во всех ресторанах города? Если да, то у нас могли бы сложиться прекрасные отношения. Во всяком случае, до тех пор, пока у меня не иссякли бы денежные запасы, — заметил Эндрю.

— Держу пари, что вы так же популярны во всех спортивных залах города, — засмеялась Бриджет.

Они вышли на улицу, и он попытался открыть перед ней дверцу машины, но Луиджи, опять оказавшийся рядом, опередил его. Усевшись за руль, Эндрю сказал:

— Вообще-то я более известен и популярен в музеях, которые очень люблю.

— Какая неожиданность! Кстати, нам нужно ехать в сторону Бонд-стрит, а там объясню, куда сворачивать.

Мистер Боттомли запустил двигатель. Они поехали и уже через пятнадцать минут оказались на месте — рядом с особняком в викторианском силе, отделенным от тротуара изящной железной оградой.

— Вы тут снимаете квартиру? — спросил Эндрю.

— Нет, это дом моих родителей. Они живут здесь, когда бывают в городе. Мы любим его и никогда не продадим. Правда, моя сестра, приезжая в Лондон, никогда не останавливается тут. Но я — младшая из сестер и могу жить в нем столько, сколько захочу, — сказала она, копаясь в сумочке в поисках ключей, — а теперь вспомните клятву о молчании. Это касается и вас тоже.

— Ну, вы-то меня убивать не будете!

Он выключил отопление, зная, что стекла сейчас запотеют, и станет холодно. И тогда, может быть, последует приглашение на чашку чая. Во всяком случае, он надеялся, что это произойдет. А надежда умирает последней — это был его девиз.

Лобовое стекло быстро покрывалось влагой. Бриджет, нервно перебирая все отделения сумочки, начала рассказывать:

— У меня достаточно много обязанностей в предвыборном штабе. Я имею отношение к пресс-релизам, организую сборы пожертвований, пишу речи, доклады. Иногда даже приходится конверты заклеивать... Словом, делаю все.

— Понятно, — сказал Эндрю.

Он видел, что Бриджет нервничает, и очень боялся, что она передумает посвящать его в свои проблемы.

— Так вот, что касается моих обязанностей, — продолжила она чуть погодя. — Однажды, работая с документами, я наткнулась на несколько имен. Например, встретила ваше имя.

— Но все-таки вы не знали, где я работаю, поскольку пробовали найти меня в старом офисе.

— Надо же, я пользовалась старым справочником! — с досадой сказала она. — Хотя теперь это не столь важно. Главное, что вы имеете хорошую репутацию, Эндрю.

— Я никогда не работал для репутации, — сказал он жестко и тут же понял, что его тон мог задеть ее. — Извините, немного перегнул палку. Не хотел вас обидеть.

— Ладно. Нормально. Я сама путаюсь в словах и смущаюсь. Обычно я говорю достаточно внятно. Но у вас действительно классная репутация. Вы известны, например, как меткий стрелок. Очень лояльны и, безусловно, заслуживаете доверия.

— Ну вот, совсем засмущали.

Она повернулась и продолжила свой рассказ, глядя ему в глаза.

— На прошлой неделе, — сказала она и опустила веки, прежде чем посмотреть на него снова. — Боже, как это тяжело!..

— Просто скажите обо всем быстро, — посоветовал он и взял ее за руку.

Пальцы у нее оказались ледяными. Она была не только взволнована, но и испугана.

— Хорошо. На прошлой неделе, в четверг, я задержалась, потому что нужно было отправить почту. Заклеивала конверты...

Итак, почта, корреспонденция из штаба возможного лидера партии... Эндрю, мысленно забегая вперед, пытался угадать суть проблемы.

— Продолжайте, — подбодрил ее он, поскольку его собеседница замолчала.

— Поймите, мне трудно говорить об этом. Мистер Кларк очень хорошо ко мне относится. Что же касается моего отца, то он просто восхищается этим человеком. Они служили вместе в армии. И я обычно называла его «дядя Роберт». И до сих пор иногда называю его так... — Бриджет едва не плакала.

— Ну, раз уж вы начали, объясните же, наконец, что именно было в том письме, которое вы прочитали? Речь ведь идет об этом, не так ли?

— Да, исходящая почта, — уточнила она и вздохнула. — Должно быть, это какая-то ошибка. Он не мог сделать ничего плохого. Я знаю, он не смог бы этого сделать.

— Что было в письме? — повторил Эндрю, сжимая ее пальцы.

— То... чего не должно было быть у нас в офисе вообще, — сказала она, убирая руку. — Вы знаете, мистер Кларк возглавляет комитет, и они имеют дело с очень важным материалом...

—...И с деньгами, Бриджет. Они имеют дело с огромными суммами. Везде деньги — это власть, а власть — это деньги. Теперь давайте попробуем еще разок... — настойчиво попросил он. — Итак, что было в письме?

— Завтра, — сказала она быстро и открыла дверцу. — Приходите завтра вечером в офис. Около семи. Уже никого не будет, и я вам тогда его покажу.

— Так вы его не отправили?

Она покачала головой.

— Нет. Я не рискнула. Поскольку уверена, что эту информацию нельзя выпускать из штаба. Даже мне не следовало бы ее читать...

— А вы не повредили конверт? — спросил Эндрю.

— Слава Богу, нет. Он был плохо заклеен. И я хотела сделать это как следует, но не нашла банку с клеем. Иногда наш офис превращается в жуткий бедлам. Я решила переложить письмо в другой конверт. Поэтому и увидела содержимое... — Голос Бриджет был очень тих. Эндрю пришлось наклониться почти к самым ее губам, чтобы расслышать слова сквозь монотонный шум дождя. — Я покажу вам все завтра, — выдохнула она и распахнула дверцу, но вдруг повернулась, сказав: — Но вы не должны об этом никому говорить, пока мы не выясним, что происходит. Даже если это была его почта, это не значит, что сам мистер... — с надеждой начала она.

— Мы поговорим об этом завтра, Бриджет, — остановил ее Эндрю, доверительно коснувшись ее руки. — Мы во всем разберемся.

— Я тоже думаю, что это ошибка. На самом деле ничего страшного нет... Спокойной ночи!

— Пока.

Накинув капюшон, и не раскрывая зонта, она побежала под тугими струями вдоль ограды к калитке, потом поднялась на ступеньки крыльца, освещенного двумя фонарями, висевшими по обе стороны массивной двери. Свои ключи в сумочке ей, судя по всему, так и не удалось найти. Пришлось звонить. Дверь открыла горничная. И, прежде чем войти в ярко освещенную прихожую, Бриджет оглянулась и махнула ему рукой.

2

В десять утра Эндрю проследовал мимо разодетой в пух и прах секретарши в респектабельный офис Юджина Боттомли, старшего сына бывшего члена парламента Марка Боттомли.

И это его родственники, надо же! Совсем недавно он даже и не подозревал о том, что богатые, социально и политически значимые люди тоже, оказывается, относились к тому же роду, что и он сам.

Поработав предварительно в библиотеке с газетным материалом, а так же побеседовав с достаточно информированными лицами, Эндрю был в курсе скандала и той трагедии, которая развела шотландский клан по разные стороны баррикад. Вывод его был таков: меньше всего родственникам из той ветви, к которой принадлежал он сам, хотелось иметь дело с Марком Боттомли как в личном, так и в гражданском плане.