— Вот, оказывается, как все легко. Просто работали, просто взяли и пригласили!.. Что-то я не помню громких газетных публикаций, в которых бы сообщалось, что вы были ранены, защищая какого-то высокопоставленного чиновника, или совершили какой-нибудь другой подвиг. — Бриджет пыталась заставить его разговориться и, таким образом, перейти к более доверительной беседе. В результате ей было бы легче перейти на свои проблемы.

— Нет, нет, — замотал головой Эндрю. — Ничего такого драматического не было. Скажем так: я просто оказался в нужное время в нужном месте. Когда у моего шефа истечет срок пребывания на посту, который он занимает, меня переведут в другое место или другое подразделение.

— И вы не будете работать при новом премьер-министре? — удивилась она.

— Никто не станет интересоваться моими намерениями. Расстановка сил при смене кабинета не меняется, но каждый приходит со своими людьми. И я, признаться, не слишком расстроюсь. Работа, связанная с проблемами безопасности государства, — вот что меня интересует. Политика и тем более политические деятели — все это меня не вдохновляет. Я хочу служить стране, а не конкретным людям. Впрочем, хватит обо мне. А вы сами, почему оказались в штабе Кларка?

Она не успела ответить, так как подошел официант с бутылкой вина — подарком от заведения, наполнил их бокалы и принял заказ.

— Приятая мелочь, — сказал Эндрю, пододвигая Бриджет бокал. — Даже если мне придется заплатить за нее. Нам не разрешается принимать подарки, вы же знаете. Хотя я мог бы уже привыкнуть к этому. Так вы собираетесь отвечать на мой вопрос?

— Роберт Кларк будет прекрасным премьером, — сказала Бриджет и состроила гримасу. — Ладно, не в этом причина, хотя он действительно отличный человек. Но иметь отношение к судьбе страны, даже занимая самую маленькую должность, это... Вы знаете, о чем я говорю. Кто бы не хотел этого?

— О, да! Пятнадцатичасовой рабочий день, постоянно срочные дела, опасения утечки ценной информации, поддержка политиков, которые часто преследуют личные интересы... Мечта, а не работа!

Вернувшийся с заказом официант уставил тарелками стол, быстро по одной сняв их с подноса. Оба они сразу же принялись за еду, продолжая начатый разговор.

— Все-таки я думаю, что вы не долго оставались бы на государственной службе, если б вам это не нравилось, — пожала плечами Бриджет.

Эндрю Боттомли не ответил, а поднял бокал в ее честь. Ответить было нечего, она попала в точку, он служил, потому что ему это нравилось...

К тому времени, когда они доели ростбифы, Эндрю чувствовал себя расслабленным, причем настолько, что задал вопрос, который не должен был задавать.

— Вы когда-нибудь были в посольстве Далмации?

Ему казалось, что она побывала везде и знала каждого либо через родителей, либо через господина Кларка. Кроме того, ее приглашали на все банкеты.

Она откинулась на спинку стула и закатила глаза.

— О, посольство Далмации!.. Прекрасный особняк в Белгрейвз!

— Я не могу согласиться с вами, поскольку ни разу не видел его сам.

Это была абсолютная правда. Письмо, в котором сообщалось, что он, наряду с другими Боттомли, наследует дорогой особняк в Белгрейвз, пришло только вчера.

— Вы даже не видели эту усадьбу? Она заслуживает того, чтобы хотя бы раз побывать там. Правда, я сама не имела чести осматривать внутренний интерьер здания, а там, говорят, божественные сады, цветники... Но и снаружи все выглядит просто потрясающе. Такие прекрасные газоны. Мы там фотографировались с женой господина Кларка.

— Я, к сожалению, только слышал о них.

— Хотя сады — это не самое главное. Особняк действительно уникальный. Семнадцатый век, красный кирпич, миллион окошек, каминные трубы, черепица, внутри отделка из дерева... Это часть нашей истории, наше национальное достояние. А сейчас там находится посольство Далмации. — Она задумалась, затем сказала: — Наверное, так и должно быть. Лучшие архитектурные памятники сейчас играют политическую роль. Это цена, которую приходится платить за то, что мы являемся государством, участвующим в решении мировых проблем. Кто знает, что было бы с этими прекрасными зданиями, если бы они не выполняли этой функции. Отданные нерадивым наследникам, они, может быть, давно бы обветшали и разрушились.

— Смотря какие наследники...

— Это верно. Но мне бы очень хотелось посмотреть на все великолепие, что находится внутри. Хотя бы одним глазком. А почему вы спросили об этом?

Эндрю и так сказал уже слишком много.

— Просто слышал, что это очень красивое место.

Бриджет посмотрела на него, сощурившись. У этой девочки, подумал он, есть чутье, из нее получился бы классный агент.

— Обманщик! — только и сказала она.

— Посмотрите в мои честные глаза. Разве они могут лгать?

Его честные глаза были синими, а иногда они становились стального цвета, о чем он, возможно, и не подозревал.

— О, святой Себастьян двадцатого века! Ваши глаза, конечно же, не могут лгать. Мне вообще не доводилось видеть таких глаз до вашего появления. Я поражена...

— Ладно, ладно, скажу всю правду. Но только потому, что вы приставили мне нож к горлу.

— Разве? Впрочем, стоило бы.

Откинувшись на спинку стула, Эндрю, похожий на мальчишку, которому не терпится поделиться тайной с приятелем, рассмеялся.

— Но... — Он продлевал себе удовольствие. — Прежде всего, вы должны пообещать мне, что будете молчать.

— Естественно. — Девушка подняла правую руку. — Я, Бриджет Винсен, торжественно клянусь, что не пророню ни слова из того, что сейчас мне скажет мистер Эндрю Боттомли. Достаточно?

— Пожалуй, да. Но, боюсь, мне все-таки придется убить вас после всего, что вы услышите.

— Ничего удивительного. Вы же секретный агент. Чего от вас ждать хорошего, в ваших руках все может превратиться в смертельное оружие, даже эта невинная салфетка.

— Ладно, я пошутил, детей мы не трогаем, — засмеялся Эндрю.

— Ну же, не томите душу. Рассказывайте! Что вы можете знать об этом доме, чего неведомо другим?

Он приблизился к ней, перегнувшись через стол, и тихо сказал:

— Этот дом принадлежит мне!

По ее милому лицу, подобно тени, поочередно промелькнули удивление, восхищение, недоверие и, наконец, сарказм...

— Что-что? Принадлежит вам? Вы это серьезно? А мне тогда принадлежит... Биг Бен. Нет, лучше — Тауэр. И я сдаю его в аренду. Очень выгодное дельце, как вы понимаете.

Он улыбнулся и сказал:

— Я знаю, в это трудно поверить. Но теперь дом действительно принадлежит мне. Ну, или, скажем, частично.

— Частично, — повторила она и не заметила, что кладет уже восьмую ложечку сахара в чашку с чаем.

— Пожалуйста, леди, поосторожнее с сахаром. За последствия я не отвечаю, — иронично предостерег Эндрю.

— Не ваше дело, — огрызнулась она, потому что не могла прийти в себя от услышанного. — Лучше попробуйте протрезветь до того, как сядете за руль. По-моему, вы перебрали. Или считаете, что теперь моя очередь быть извозчиком?

— Нет-нет, я в полном порядке. — А она умница, подумал Эндрю.

Ему очень нравилось, как эта женщина говорила. Хотя он хотел бы заставить ее замолчать... поцелуем.

— Если я пообещаю не смеяться слишком громко, может, вы мне сообщите, как умудрились стать владельцем этого особняка? — лукаво поинтересовалась Бриджет.

— Это слишком долгая история, — ответил он. — Мы обсудим это в следующий раз, если вы не против.

— А у нас будет следующий раз? — Она посмотрела ему в глаза.

— Ну-у, если вы не возражаете, то да. А сейчас уже поздно, и у меня назначена деловая встреча. Так что...

—...Мне нужно быстренько объяснить, для чего именно я связалась с вами, — подхватила Бриджет.

— Разумно, — сказал он, усмехнувшись. — Вы можете рассказать мне только часть. Поскольку я сам рассказал вам далеко не все. И тогда при следующей встрече мы будем знать, с чего начинать разговор.

Вы слишком самоуверенны, Эндрю Боттомли!