9. Каков образ речевого поведения человека Древней Руси? Насколько проявлены эти культурные традиции в нашем современном общении?

Предположительно «Сказание о седми свободных мудростех» было написано в первые десятилетия XVII в. Некоторые цитаты из главы «Мудрость третия. Риторика» проявились в тексте первой русской «Риторики» 1620 г., а сама эта глава из «Сказания» стала первым предисловием к тексту «Риторики».

«Сказание…» – образцовое учебное сочинение Древней Руси. Состав средневековых наук включал «семь свободных искусств» (septem artis liberalis), делящихся на тривиум гуманитарных дисциплин (грамматика, диалектика, риторика) и квадривиум технических дисциплин (арифметика, мусика, геометрия, астрология).

Язык сочинения говорит о том, что оно могло быть написано самостоятельно древнерусским книжником-знатоком и учителем в школьных науках. Каждая из наук представлена в образе прекрасной женщины, говорящей о себе и призывающей к учению.

Текст главы печатается с некоторой редакторской правкой по книге:

Николай Спафарий. Эстетические трактаты / Подгот. текстов и вступ. ст. О. А. Белобровой. – Л., 1978. – С. 144–145. Текст сверен с другими списками «Сказания» и аналогичным текстом в списках первого предисловия к первой русской «Риторике» 1620 г. В предисловиях к «Риторике» этот текст имеет название «О ри‑тории похвала и сказание (повествование)».

Зрят мя убо мнози и не внимают о мне, аз же яко приятель есмь мудр и благ, иже всех добротою люблю и в лепоту желания моего всех призываю, и всем по существу им ся случаю, но вы своея мене, честныя науки, удаляется и навыкнути мене не желаете. Сего ради и нечаянием моего учения или пристроенном некако обычнаго ми нрава по естеству, яко же лепо бывает, но простым умышлением, аки некоим глумлением ко мне всегда присвояетеся, понеже везде и всегда, еже пишете и глаголете, то все мною совершаете и украшаете и удобно мнительством сотворяете. И егда что в письменех, или в стихах, или в посланиях, или в коих беседах и в разговорных речениях без моего риторического пристроения, тогда о том убо разуметися нарицаете и сами неколико в том же ся обретаете и таковые сплетающаго обругаете и осмехаете, понеже свою мудрость мене, риторику, честную науку, презираете и о науце моего учения стужаете; еже могущую вас паче елея умастити, и паче червленицы украсити, и паче злачных цветов и благовонных арамат разум ваш моим учением удивити.

Мною бо и Димостен [Демосфен], иже древний от еллин честен философ, славен ся учинил, той бо мя исперва поиска и обрете, и по нем прочии ритори, иже чюдни разумом в человецах явишася и хитроречию началницы быша, и иже мене и риторику нарекоша. Рисис бо по еллински глаголание или речение толкуется, и иже кто о мне упражняшеся, ритор той нарицашеся не мене ради он, но аз тем, той бо есть существо аки мед и воск, аз же случай, яко зрак и печать, или он и аз аки плоть и румянство, понеже он сый человек, аз же бе наука.

Селение же и удобное совокупление имам, еже и диалектика глаголет, яко та со мною и аз с нею. Похвальная же и златоструйная (златострунная?) грамматика с нама же и начало нама, но сия убо во своих гласовательных трубах да вещают о себе, и аз убо днесь возвещаюся да глаголю. Есмь бо от седмих честна и велика свободная мудрость риторика нарицаюся, сииречь хитороречия источник; тем приимите мя с любовным вожделением.

Аз же дамся вам з быстрым светлоречием, аз бо мудрость есмь сладкогласнаго речения, аз сладость дивнаго чиновнаго сказания, аз доброта неоскудеваемаго богатства, аз сокровище некрадомаго стяжательства, аз велеречие, неотягчевающее ушесам, аз от человек вражды темныя всегда отгоняю и в тоя место светлую любовь в них вселяю, аз гнев пожинаю и брань попираю, благостыню же ввожу и совет составляю, аз лукавая словеса посекаю и ложь обличаю и лесть отсекаю, а целомудрие утверждаю, аз светлая слава и умная сила.

Сего ради не может мудр быти философ, иже не разумевый мене. Взыскавый же мене не утрудится и обретый мене скоро без печали будет. Аз бо младыя научаю и старыя умудряю и в роды благородия того вселяю, понеже во вся мысли урядство слова извиваю, дабы знал и ведал и умел во всяких вещах детелных и зримых и в судбах земских по обычаю закона государства того, где кто родился, пригодно и угодно, ясно сказати и розсказати, и ко всякому речению светлости словесныя придавати, и сладости исполняти, и слышащих всех удивляти, и о настоящем бы словеси или речении быстростию суда разстропствовати; и в конечном словеси разговором моим и многозримым смыслом не забыти умудрити, и о том, что отчего или откуду приемлются и шествуют укрепления и разрешения изящнаго разсуждения, и чего подобает смотрити и хранитися – в том постановлении здравствуйте.

1. Что говорит риторика, представая в образе прекрасной женщины-мудрости, о целях и содержании своего учения?

2. В каких видах речи обучает риторика правильно говорить и писать?

3. Как объясняется происхождение слова ритор и его соотношение с риторикой? Как представлен первый ритор Демосфен?

4. Как риторика соотносится с другими науками-мудростями: грамматикой и диалектикой?

5. Переведите этот текст на современый язык с сохранением старинных понятных слов. Если у вас есть студенческий или школьный театр, попробуйте написать сценарий праздника, в котором все «науки», которые вы изучаете, рассказывают о себе, представляя сущность своего учения. Сохраняя старинный торжественный стиль, вы можете разнообразить текст выступления наук, одетых в старинную тогу (платье) или иной торжественный наряд, «современными» реалиями вашего вуза или школы.

6. Прочитайте вслух отрывок из речи «Мудрости Риторики», которая в образе прекрасной женщины говорит своим ученикам о результатах своего учения. Здесь все слова русские, только несколько устаревшие. Попробуйте объяснить и прокомментировать их значение: какими современными словами можно их заменить?

Аз же дамся вам с быстрым светлоречием, аз бо мудрость

есмь сладкогласнаго речения,

Аз сладость дивнаго чиновнаго сказания,

Аз доброта неоскудеваемаго богатства,

Аз сокровище некрадомаго стяжательства,

Аз велеречие, неотягчевающее ушесам,

Аз от человек вражды темныя отгоняю и в тоя место

светлую любовь в них вселяю,

Аз гнев пожинаю и брань попираю, благостыню же ввожу и совет составляю,

Аз лукавая словеса посекаю и ложь обличаю, и лесть отсекаю, а целомудрие утверждаю, Аз светлая слава и умная сила.

Первый русский учебник по теории риторики был. написан до марта 1620 г. – этим временем датируется единственный список с начальной редакцией текста (ГИМ, Синодальное собрание, № 933). Он явился переводом латинской «Риторики» Филиппа Меланхтона в переработке Луки Лоссия (издание образца 1577 г. во Франкфурте). Русский переводчик не просто диктовал записывавшим вслед за ним писцам свой текст – к самым трудным и неудобопонятным статьям оригинала он добавлял свои пояснения, причем эти пояснения стилистически сходны с текстом главы «Риторика» из приведенного выше «Сказания о седми свободных мудростех».

После окончания работы в тексте учебника была проведена стилистическая правка тридцати трех слов (частично по тексту латинской книги Меланхтона), а в феврале 1622 г. неизвестный дидаскал (учитель) записал на полях рукописи, переписанной его учениками, свои дополнения к наиболее трудным главам (ГИМ, собр. Щукина, № 941). Эти дополнения потом были перенесены в текст учебника со словами «О том же инако». При создании 2-й пространной редакции дидаскал, видимо, написал также два предисловия, которые вместе с главой «Риторика» из «Сказания…» стали предварять текст всего учебника. В первом из этих предисловий воображением древнерусского книжника создана аллегорическая картина благоустроенного с помощью риторики (!) государства, во втором – риторика сама о себе «глаголет», объясняя свою сущность и вновь, как и в «Сказании…», призывает к изучению своей науки.