Бог

Свойственная дела Божия:

Создатель мира,

Соблюдатель мира,

Спаситель мира,

Управитель мира,

Оживитель всякаго духа и плоти,

Судия живым и мертвым.<… >

Бог. Пределение[6]

Божество пределяется треми ипостасями, сиречь ипостасию Отца и Сына и Духа Святаго.

Бог Отец пределяется от Сына не рожден, а от Духа Святаго непохождением своим.

Бог Сын пределяется от Отца и Духа Святаго рожеством своим.

Бог Дух Святый пределяется от Отца и Сына исхождением своим от Отца.

Второе пределение:

Бог истинной пределяется от богов ложных или идолов несозданием своим. (Далее следует подобное последовательное описание всех терминов таблицы. – А. В.)

1. Как строится иерархия тем проповеднической речи в «материи поучения» Андрея Белобоцкого? Что рекомендуется знать церковному ритору?

2. Как советует А. Белобоцкий не «согрешать» языком (книга 1, глава 10)?

3. Что рекомендует Белобоцкий знать о теме («феме») всякой речи? Насколько универсальны его советы?

4. Что рекомендует Белобоцкий знать о начале всякой речи (поучения)?

5. Каким классическим частям риторики соответствуют первая и вторая «формы риторические»!

6. Каким современным терминам соответствуют «повесть» и «подкрепление»?

7. Каковы определение, цель, части, «роды» риторики?

8. В чем смысл «таблицы» А. Белобоцкого? Насколько совершенна попытка Белобоцкого создать универсальный подход к изобретению речи о разных предметах?

9. Как конкретизирует свою «таблицу» Белобоцкий применительно к описанию слова Бог?

Стефан Яворский (1658–1722) – митрополит рязанский и муромский, местоблюститель патриаршего престола и первый президент Святейшего Синода, один из замечательных иерархов русской церкви при Петре Великом. Окончил Киево-Могилянскую академию, затем учился в заграничных иезуитских коллегиях. После того как «прошел вся учения грамматическая, стихотворская, риторская и богословская», вернулся в Киев, где был подвергнут испытанию, при котором столь искусно слагал стихи латинские, польские и русские, что киевские ученые почтили его титулом poeta laureatus. В 1689 г. Яворский принял иноческий чин и был избран в митрополиты киевские, а в академии назначен преподавателем риторики. В 1691 г. он уже профессор философии и префект академии, а через несколько лет – и профессор богословия.

Судьба Яворского резко меняется в январе 1700 г., когда при погребении боярина Шеина в Москве он столь проникновенно говорил надгробное слово, что присутствовавший среди слушателей государь приказал Яворскому остаться в Москве, а через какое‑то время настоял перед патриархом на поставлении Стефана Яворского в рязанские митрополиты. После кончины осенью того же года патриарха Адриана 42-летний митрополит был назначен местоблюстителем патриаршего престола. Должностью своей Яворский тяготился. Кроме общего надзора за делами русской церкви, митрополиту приходилось управлять делами своей епархии, а также устройством Московской академии, где по образцу Киевской он «завел учения латинския», назначая киевских ученых на должности ректоров и префектов. Так, в течение 16 лет (1706–1722) во главе Академии находился его преданный почитатель архимандрит Феофилакт Лопатинский. Ученый авторитет Яворского был столь высок и известен, что знаменитый ученый

Лейбниц обращался к нему с предложением перевести на «языки инородцев» для распространения христианства «Отче наш», символ веры и заповеди блаженства.

Политическая судьба Яворского складывалась скорее неудачно. Он постепенно разочаровывался в Петре, видя в нем человека не только не радеющего о вере, но даже, пожалуй, друга протестантов. Еще более обострились его отношения с царем, когда ему пришлось противостоять Феофану Прокоповичу и Феодосию Яновскому, которых Петр стал явно предпочитать сохранявшему внешне первенство Стефану Яворскому. Неоднократно Яворский обращался к царю с просьбой освободить его от местоблюстительства, но неизменно получал отказ.

Трогательна кончина Яворского. В завещании он оставлял все свои «сокровища» – книги – Нежинскому Богородичному монастырю, который основал на своей родине. При этом каталог, составленный самим Яворским, был сопровожден словами: «Идите, милые книги, прежде так часто находившиеся в моих руках! Идите, слава моя, мой свет, мое сокровище… Вы, книги и сочинения мои, простите! Приобретенная трудами моими библиотека, прости! Простите, братья мои и сожители! Простите все. Прости и ты, гостиница моя, любезная мать-земля!..»

Из сочинений Яворского наиболее известен «Камень веры» – полное систематическое изложение православного вероучения в тех пунктах, где оно расходится с протестантским. Здесь имеются обширные трактаты об иконах, мощах святых, евхаристии, священном предании, благих делах и других богословских вопросах.

«Риторическая рука» Стефана Яворского написана в 1705 г. и переведена на русский язык Феодором Поликарповым. Сочинению предшествует посвящение боярину Иоанну Алексиевичу Мусину-Пушкину, где автор сравнивает военное величие России («завоеваны грады, покорены царства») и бедность «мус, жилищ ученых» – здесь‑то «московский орел врожденную себе ясно показа остроту,… к солнцу премудрости немизающия водрузи зеницы». И в наступившей после «толиких мразах» «преблаженной весне» Яворский представляет себя «вертоградарем», который вручает своему господину «во единой руце риторической – снопик».

Затем следует краткое предисловие, посвященное памяти, из-за «немощи памятной» и предлагается запоминать 5 частей риторики, словно заключенные в «крепчайшей» риторической руке. Определение риторики записано на запястье, названия частей науки – на пальцах.

Пять частей «Риторической руки» последовательно представлены в главах: изобретение (описаны общие места – внутренние и внешние), расположение (кратко – о малых и больших словах, и виды хрии), витийство или краснословие (развернутое описание видов тропов и фигур с присовокуплением «аффектов» или учения о страстях – поскольку средний перст «должае» остальных, то и эта часть самая продолжительная – она занимает более половины текста всего сочинения), память и произношение с краткими наставлениями. После текста следует краткий конспект с основными определениями и перечислением терминов.

Мы публикуем текст «Риторической руки» по списку РГБ, собр. Вяземского, X, воспроизведенному в Изданиях Общества любителей древней письменности, 1878, № XX. Текст сопоставлен со списком РГБ, собр. Вяземского, О. 28. Для публикации избраны: посвящение И. А. Мусину-Пушкину, предисловие, глава 1, глава 2 (начало), глава 3 (начало, фигуры, приложения), главы 4, 5.

Тишайшаго и непобедимейшаго царскаго пресветлаго величества сенатору и советнику разумнейшему, велъможнейшему боярину господину Иоанну Алексиевичу Мусину и Пушкину, долголетнаго пребывания и всегдашняго благополучая.

Аще бы ону, юже Бог преблагий и превеликий природе твоей вдаде остроумия высоту и еже ведети рачителство от мягких ноктей художество украсило (художество бо природу навершает), имела бы (ничим сомнюся) Москва своего Димосфена или Аристотеля, прочим народом к смотрению. Но увы сиротства сея страны, никогда доволно оплакуемаго, ея же между толикими величии, ими же прочим царствам или равна есть, или превосходит – и сие едино, но и лучшее отсутствует. Сиречь заматерелое грубости чудо, всех ужасных видов ужасное убивати сие свойственно есть Геркулесу, всех веков устнами хваления достойному. Имееши обое во едином царе благополучие, треблаженная толиким монархом Россие. Аще бо внеуду посмотриши, нагромаждены неприятелским трупом бугры, завоеванны грады, разрушены крепи, покорены царства узриши: Марса новорожденна тебе восприятствовати имаши. Аще же внутрь тебе самыя очеса обратиши и воздвиженныя мусам жилища ученых, соборы юных, ко учению горячесть усмотриши, во истинну и Овиша (из его же мозга рожденна Паллада), – ужаснешися. Зде, наконец, московский орел врожденную себе ясно показа остроту: иде же к солнцу премудрости немизающия водрузи зеницы и заматорелую грубости старость в любезную преобрази юность. О, дабы к царскому образу весь круг сложился российский, о дабы к перваго двизателя движению обратилися звезды! И уже видим благое прежеланнаго преображения начало, егда по блистателных тишайшаго российскаго солнца лучах тако сладостная весна просияла есть. И по толиких оледеневших грубости мразах, благодейственым небес смотрителством цветы на земли нашей явишася. О радости, о веселия неизреченнаго! Тем же к нарицанию возцветающия премудрости весны, аз вертоградарь быти хощу, от онюду же и пространнейших ветийства ветров, особный во единой руце риторичестей тебе, велможный господине, вручаю снопик. Приими им же лепотствует доброхотным смыслом малый сей моего усердия дарец, и от всея руки (души), юже тебе подаю, прелюбезный мой, к тебе залог познавай.