Навстречу шел, приплясывая и жестикулируя, какой-то странный тип в галстуке нараспашку, очень оживленный. Подскочил ко мне с воплем:

– Мы победим, друг! Мы будем чемпионами, дружок!

– А как же нет, да, – поспешил полусогласиться я (как Вы учили реагировать в малопонятных речевых ситуациях – как в игре «да и нет не говорите»). – Каких проблем, друг?

– Никаких! Мы победим! – крикнул он на ходу и, пританцовывая, отправился дальше, вскидывая руки и ноги.

Хорошо, что обошлось так тихо, – я был уверен, что он будет просить деньги на «выпить». Впрочем, по совету Хорстовича десятидолларовая купюра у меня всегда наготове, я их наменял в Мюнхене в банке, где служащий, узнав, что я еду в Россию, сказал, что мы русских должны холить и лелеять, потому что никто, кроме них, не покупает бриллианты и золото за наличные евро, не кладет такие большие деньги в банки и, если б не русские, многие ювелирные лавки и дорогие автохаусы типа «Феррари» давно прогорели бы… На мое возражение, что радоваться нечему, ведь такой вывоз средств ведет к обеднению страны, он ответил типично по-немецки, что это – не его проблемы, а когда я заметил, что от такого воровства в России опять может случиться революция, он отмахнулся: «Это – их проблемы, а сюда революция не докатится, не те сейчас времена, чтобы казаков до Парижа допустить, есть, Gott sei Dank[9], у Запада средства массовой защиты, всякие ПВО, авиация, ракеты, а Сталина у русских нет»…

Перед бюро топтался очередной бритый охранник-бетонник в чёрной коже, похожий на слоняру без хобота. Он недобро посторонился, давая мне протиснуться в дверь. В кулуарах обнаружился десяток китай-монголов и пара белых людей длинной светлой наружности.

– Кто последний? – спросил я, вдруг забыв, как надо правильно говорить – «крайний» или «последний» (оба слова не хороши).

Очередь не ответила – может, она не понимала-поняла вопроса?.. Только один китаец что-то хрюкнул, глаза его свились в щёлочку. Я встал возле него, около стены, и стал исподтишка оглядываться. Человек десять типовых монголоидов, группой. Они совещались, нервно перекладывая что-то по карманам.

В коридоре было несколько дверей. Очередь шла резво. Китайцы входили, чтобы скоро выйти. Я вспомнил, как вчерашний портье сказал про это бюро: «Вашего брата европейца они особо не трогают, зато китайцев чехвостят, будь здоров. Китаец вошел, сказал “злас-тву-те”, бабки положит – “по-за-су-ста!” – и вышел, “до-сви-да-ня”».

Из другой двери показался подтянутый молодой человек в дорогом костюме, с серебряной серьгой в ухе:

– Граждане Евросоюза есть?

– Да, есть, – отозвались скандинавы.

Я тоже сказал:

– Да, мы есть.

– Проходите.

Скандинавы вошли вместе, я остался ждать, но переместился ближе к кабинету. В этот момент китайцы окружили вышедшего сородича, о чем-то заспорили, стали ропотать и топотать. В их щебете я распознал экспрессивную лексику типа «ибиомать» и исподтишка щелкнул кнопкой диктофона, решив зафиксировать, для нашего семинара по сакральным словам, как звучит русская брань в китайском исполнении.

Ропот и лопот нарастали. Один китаец особенно горячился, глаза его скрутились в ниточку, он тряс мятым конвертом и упорно повторял дифтонг «сюка-сюка-сюка», перемежая его китайской трелью.

Скандинавы появились из кабинета гуськом, что-то весело обсуждая на ходу. Я постучал, вошел.

Кабинет был весь сплошь завален бумагами. Кипы и ворохи бумаг – не папок или подшивок, что было бы логично, а просто ворохи печатных листов свисали со шкафов и полок, как шапки снега. Пачками завалены оба подоконника. Бумаги топорщились неровными колоннами в углах кабинета, ими полностью, до подлокотников, было завалено кресло для посетителей. Это был кадр из Кубрика или даже Хичкока.

На столе от бумаг были свободны только пепельница и пачка сигарет. Около стены черноволосый, с пробором, чисто бритый, с серьгой в ухе, со строгим галстуком на шее молодой человек искал что-то среди бумаг в одном шкафу.

– Добрый день. Моя проблема – регистрация. – Я протянул ему паспорт.

– Добрый день. Из Германии?.. Н-да, путёвая страна, был недавно…

– Путинская, – пошутил я, вспомнив частушки последнего спецкурса.

– Нет, путинская – это наша, а путёвая – это ваша… Где живем?

– Бавария.

– А тут, в Москве?

– В «Центральной», гостиница.

Он просмотрел паспорт, хмыкнул:

– М-да-а… А вы опоздали, между прочим… Вы уже столько в России, а приходите только на четвертые сутки…

– Приходить?.. – испугался я: что это, каждый день ходить-идти-приходить?.. – Или прийти?

– Да, прийти – но вовремя. Вовремя! А за просрочку, кстати, штраф, и немалый! Вот, полюбуйтесь! – веско добавил он, указывая на листок в рамочке на стене, где было написано:

Любой иностранец обязан в течение трех суток уведомить территориальный орган о своем прибытии и зарегистрировать свою визу в России.

Нарушение правил миграционного учета грозит иностранному гражданину последующим ограничением на въезд в Российскую Федерацию сроком до пяти лет.

Этого еще не хватало! Пять лет! Слова вдруг слиплись в ком, не хотели расплетаться:

– Но мне… меня… от мне… я…

Чиновник повертел паспорт:

– А почему ваша гостиница сама не проводит регистрацию?

– Откуда знать? – Я развел руками. – Сказали – надо, я приходил…

– А где ваш билет? Как вы прибыли? Надолго пожаловали?

– Нет, никому не пожаловал! – забеспокоился я, чтобы он не подумал, будто я стану писать жалобы.

Он усмехнулся:

– Какова цель визита?

– Я лингвист, учу русского языка… антифашист… еще что-то…

– Что же еще, например? – Он потрогал серебряную серьгу в ухе.

– Есть женщина, жена…

– У вас тут жена?..

– Нет, еще уже нет… Пока женщина… По Интернету знакомился…

Он кисло заулыбался:

– Да уж, разные вещи… Жена – это жена, а женщины – это все остальные… Ну что же с вами делать?

– Дать регистрации…

Чиновник мягко покачал головой:

– Нет, уважаемый, так просто это не делается. Вам надо донести кое-что…

Донести? Доносчик? Это слово я знал из семинара по сакралу: «Доносчику – первый кнут». Что это – он вербует меня?.. Говорил же Хорстович, что они всех хотят вербовать, даже праздник такой устроили – Вербное воскресенье, кажется… нет, вербовальное… или вербальное?.. Ну да, надо говорить в этот день…

– Как понять? Донести? Кому?

– Мне, кому же еще?.. Вот, ознакомьтесь, – и он указал моим раскрытым паспортом, не выпускаемым из руки, на стену, где висела еще одна рамка, а в неё был вставлен лист бумаги:

Согласно Федеральному закону № 109-ФЗ от 18 июля «О миграционном учёте иностранных граждан и лиц без гражданства в РФ», регистрация визы означает следующее:

1. Любое физическое лицо, постоянно зарегистрированное в РФ, может стать для иностранца принимающей стороной.

2. Иностранец предъявляет принимающей стороне:

2.1. паспорт иностранца;

2.2. миграционную карту.

3. Принимающая сторона:

3.1. делает ксерокопию:

а) страниц паспорта иностранца (разворота с фотографией и страницы с отметками о пересечении границы);

б) миграционной карты иностранца;

в) страниц своего паспорта (разворота с фотографией и страницы с регистрацией по месту жительства);

3.2. идет в районный отдел УФМС (ОУФМС) того района, в котором постоянно зарегистрирована принимающая сторона;

3.2.1. в ОУФМС заполняет в одном экземпляре бланк «Уведомления о прибытии иностранца»;

3.2.2. предъявляет в ОУФМС:

а) заполненный бланк «Уведомления…»;

б) свой паспорт (т. е. паспорт принимающей стороны) + ксерокопию соответствующих страниц;