Навстречу шел, приплясывая и жестикулируя, какой-то странный тип в галстуке нараспашку, очень оживленный. Подскочил ко мне с воплем:
– Мы победим, друг! Мы будем чемпионами, дружок!
– А как же нет, да, – поспешил полусогласиться я (как Вы учили реагировать в малопонятных речевых ситуациях – как в игре «да и нет не говорите»). – Каких проблем, друг?
– Никаких! Мы победим! – крикнул он на ходу и, пританцовывая, отправился дальше, вскидывая руки и ноги.
Хорошо, что обошлось так тихо, – я был уверен, что он будет просить деньги на «выпить». Впрочем, по совету Хорстовича десятидолларовая купюра у меня всегда наготове, я их наменял в Мюнхене в банке, где служащий, узнав, что я еду в Россию, сказал, что мы русских должны холить и лелеять, потому что никто, кроме них, не покупает бриллианты и золото за наличные евро, не кладет такие большие деньги в банки и, если б не русские, многие ювелирные лавки и дорогие автохаусы типа «Феррари» давно прогорели бы… На мое возражение, что радоваться нечему, ведь такой вывоз средств ведет к обеднению страны, он ответил типично по-немецки, что это – не его проблемы, а когда я заметил, что от такого воровства в России опять может случиться революция, он отмахнулся: «Это – их проблемы, а сюда революция не докатится, не те сейчас времена, чтобы казаков до Парижа допустить, есть, Gott sei Dank[9], у Запада средства массовой защиты, всякие ПВО, авиация, ракеты, а Сталина у русских нет»…
Перед бюро топтался очередной бритый охранник-бетонник в чёрной коже, похожий на слоняру без хобота. Он недобро посторонился, давая мне протиснуться в дверь. В кулуарах обнаружился десяток китай-монголов и пара белых людей длинной светлой наружности.
– Кто последний? – спросил я, вдруг забыв, как надо правильно говорить – «крайний» или «последний» (оба слова не хороши).
Очередь не ответила – может, она не понимала-поняла вопроса?.. Только один китаец что-то хрюкнул, глаза его свились в щёлочку. Я встал возле него, около стены, и стал исподтишка оглядываться. Человек десять типовых монголоидов, группой. Они совещались, нервно перекладывая что-то по карманам.
В коридоре было несколько дверей. Очередь шла резво. Китайцы входили, чтобы скоро выйти. Я вспомнил, как вчерашний портье сказал про это бюро: «Вашего брата европейца они особо не трогают, зато китайцев чехвостят, будь здоров. Китаец вошел, сказал “злас-тву-те”, бабки положит – “по-за-су-ста!” – и вышел, “до-сви-да-ня”».
Из другой двери показался подтянутый молодой человек в дорогом костюме, с серебряной серьгой в ухе:
– Граждане Евросоюза есть?
– Да, есть, – отозвались скандинавы.
Я тоже сказал:
– Да, мы есть.
– Проходите.
Скандинавы вошли вместе, я остался ждать, но переместился ближе к кабинету. В этот момент китайцы окружили вышедшего сородича, о чем-то заспорили, стали ропотать и топотать. В их щебете я распознал экспрессивную лексику типа «ибиомать» и исподтишка щелкнул кнопкой диктофона, решив зафиксировать, для нашего семинара по сакральным словам, как звучит русская брань в китайском исполнении.
Ропот и лопот нарастали. Один китаец особенно горячился, глаза его скрутились в ниточку, он тряс мятым конвертом и упорно повторял дифтонг «сюка-сюка-сюка», перемежая его китайской трелью.
Скандинавы появились из кабинета гуськом, что-то весело обсуждая на ходу. Я постучал, вошел.
Кабинет был весь сплошь завален бумагами. Кипы и ворохи бумаг – не папок или подшивок, что было бы логично, а просто ворохи печатных листов свисали со шкафов и полок, как шапки снега. Пачками завалены оба подоконника. Бумаги топорщились неровными колоннами в углах кабинета, ими полностью, до подлокотников, было завалено кресло для посетителей. Это был кадр из Кубрика или даже Хичкока.
На столе от бумаг были свободны только пепельница и пачка сигарет. Около стены черноволосый, с пробором, чисто бритый, с серьгой в ухе, со строгим галстуком на шее молодой человек искал что-то среди бумаг в одном шкафу.
– Добрый день. Моя проблема – регистрация. – Я протянул ему паспорт.
– Добрый день. Из Германии?.. Н-да, путёвая страна, был недавно…
– Путинская, – пошутил я, вспомнив частушки последнего спецкурса.
– Нет, путинская – это наша, а путёвая – это ваша… Где живем?
– Бавария.
– А тут, в Москве?
– В «Центральной», гостиница.
Он просмотрел паспорт, хмыкнул:
– М-да-а… А вы опоздали, между прочим… Вы уже столько в России, а приходите только на четвертые сутки…
– Приходить?.. – испугался я: что это, каждый день ходить-идти-приходить?.. – Или прийти?
– Да, прийти – но вовремя. Вовремя! А за просрочку, кстати, штраф, и немалый! Вот, полюбуйтесь! – веско добавил он, указывая на листок в рамочке на стене, где было написано:
Любой иностранец обязан в течение трех суток уведомить территориальный орган о своем прибытии и зарегистрировать свою визу в России.
Нарушение правил миграционного учета грозит иностранному гражданину последующим ограничением на въезд в Российскую Федерацию сроком до пяти лет.
Этого еще не хватало! Пять лет! Слова вдруг слиплись в ком, не хотели расплетаться:
– Но мне… меня… от мне… я…
Чиновник повертел паспорт:
– А почему ваша гостиница сама не проводит регистрацию?
– Откуда знать? – Я развел руками. – Сказали – надо, я приходил…
– А где ваш билет? Как вы прибыли? Надолго пожаловали?
– Нет, никому не пожаловал! – забеспокоился я, чтобы он не подумал, будто я стану писать жалобы.
Он усмехнулся:
– Какова цель визита?
– Я лингвист, учу русского языка… антифашист… еще что-то…
– Что же еще, например? – Он потрогал серебряную серьгу в ухе.
– Есть женщина, жена…
– У вас тут жена?..
– Нет, еще уже нет… Пока женщина… По Интернету знакомился…
Он кисло заулыбался:
– Да уж, разные вещи… Жена – это жена, а женщины – это все остальные… Ну что же с вами делать?
– Дать регистрации…
Чиновник мягко покачал головой:
– Нет, уважаемый, так просто это не делается. Вам надо донести кое-что…
Донести? Доносчик? Это слово я знал из семинара по сакралу: «Доносчику – первый кнут». Что это – он вербует меня?.. Говорил же Хорстович, что они всех хотят вербовать, даже праздник такой устроили – Вербное воскресенье, кажется… нет, вербовальное… или вербальное?.. Ну да, надо говорить в этот день…
– Как понять? Донести? Кому?
– Мне, кому же еще?.. Вот, ознакомьтесь, – и он указал моим раскрытым паспортом, не выпускаемым из руки, на стену, где висела еще одна рамка, а в неё был вставлен лист бумаги:
Согласно Федеральному закону № 109-ФЗ от 18 июля «О миграционном учёте иностранных граждан и лиц без гражданства в РФ», регистрация визы означает следующее:
1. Любое физическое лицо, постоянно зарегистрированное в РФ, может стать для иностранца принимающей стороной.
2. Иностранец предъявляет принимающей стороне:
2.1. паспорт иностранца;
2.2. миграционную карту.
3. Принимающая сторона:
3.1. делает ксерокопию:
а) страниц паспорта иностранца (разворота с фотографией и страницы с отметками о пересечении границы);
б) миграционной карты иностранца;
в) страниц своего паспорта (разворота с фотографией и страницы с регистрацией по месту жительства);
3.2. идет в районный отдел УФМС (ОУФМС) того района, в котором постоянно зарегистрирована принимающая сторона;
3.2.1. в ОУФМС заполняет в одном экземпляре бланк «Уведомления о прибытии иностранца»;
3.2.2. предъявляет в ОУФМС:
а) заполненный бланк «Уведомления…»;
б) свой паспорт (т. е. паспорт принимающей стороны) + ксерокопию соответствующих страниц;
