— Прости, мамочка, — усмехнулся парень. — Я больше и слова не скажу о вашем Королевском Артуре!

— Ты должен был давно смириться с ним.

— Ну, уж нет. — Дима подошел к своей спортивной сумке. — Никогда!

— Он помогал мне воспитывать тебя, — кричала Лера.

— Это не правда. Я сам себя воспитал! — Дима пошел к двери.

— Куда ты?

— Не хочу здесь оставаться. Мне неприятно находиться в этом доме. Ты, стала еще хуже Лера.

— Ну, и катись! — Лера закрыла уши руками. — Ты, ничего о обо мне не знаешь!

— Не знаю, потому что ты скрываешь от меня все, что связано со мной и с моим настоящем отцом! Я всю жизнь живу с этими мыслями, играю в футбол и знаешь, представляю, как он бы гордился, если бы видел, как я забиваю голы.

— Твой отец — негодяй, и убийца!

Дима закивал головой и открыл дверь.

— Дима не уходи, умоляю…Куда ты поедешь?

— Туда, где все — таки я узнаю правду. Я еде к тете Виктории и Алексу.

— Нет! Останься со мной!

— Виктория, понимает меня лучше, чем ты.

— Она, ничего не понимает, она пустышка, — Лера схватила со столика стакан. — Ты, ошибаешься, она бросила меня, она выгнала меня из дома, когда ты еще совсем ребенком…

Остальное Дима слышал уже сотый раз. Он закрыл за собой дверь и с жадностью глотнул поток свежего морского ветра.

— Ну, и убирайся ко всем чертям! — Она запустила в стенку стакан, — Убирайтесь все!

Она подошла к шкафу и достала бутылку с коньяком. Валерия поднесла к губам и сделала глоток, потом еще, еще. Она поморщилась и повернулась к зеркалу. На нее смотрела, страшная, пьяная женщина. Лера опустилась на пол и сделала еще несколько глотков из бутылки. Ей хотелось отомстить сестре за свою разбитую жизнь, и план Маслова ей нравился, пусть он не такой кровожадный, как она представляла, но все же это будет платой за ее судьбу. Виктория лишила ее всего в жизни, любви, дома, денег и даже сына. Но, Лера, чувствовала, что шанс поквитаться с сестрой уже настал. Она подскочила к сумочке и достала сотовый телефон. Валерия набрала номер и с замиранием сердца, слушала ответ.

— Привет, Денис! Я согласна…

Дмитрий запрыгнул в машину, которую подарил своему любимому племяннику Александр Сафин. Он надел очки, включил приемник, где зазвучала музыка «OneRepublic» — «All We Are», включил сцепления и надавил на газ.

Он так редко видел свою мать, что просто совсем от нее отвык. Первый раз он переехал к Сафиным, когда ему исполнилось 10 лет, после того, как Артур Котов его ударил. Они сцепились из-за Леры, и мальчик остался виновным. Дмитрий, часто заступался за мать, но не она за него.

Жить в семье Сафиных ему нравилось, но было одно обстоятельство, весьма тревожное — это был сын Виктории, Давид Сафин. В глубине сердца Дима завидовал двоюродному брату и не мог спокойно с ним уживаться. Все, чем занимался Давид, раздражало Диму. Он высмеивал, его музыкальные способности игры на фортепьяно, заставлял его заниматься спортом, насмехался, что Вика, ребенком фотографировала его на каталог своих журналов мод. Дмитрий постоянно, издевался над ним и называл «девчонкой». Он даже брал его собой на футбол, чтобы показать, кто такие настоящие пацаны, но кончилось все тем, что Давид сломал руку, и Вика очень рассердилась на мальчика. Давид рос, очень добрым ребенком и всегда выгораживал Дмитрия, несмотря на все его насмешки.

Давид становился золотоволосом, спокойным юношей, с каждым годам черты его лица становились красивее и жизнерадостнее. Он никогда не раздражался, занимался музыкой, выбрав гитару и фортепьяно, любил рисовать.

Несмотря на все протесты Вики, Алекс определил Давида в Лондонскую школу, и в скорее мальчик уехал. Но, каждые каникулы, Вика была с ним. В Лондоне, он продолжал заниматься музыкой и плаванием, прекрасно умел играть в гольф и большой теннис, обещая матери, что обязательно ее обыграет. С Викторией у них были самые теплые и доверительные отношения.

Дмитрий тоже учился, но в обычной школе, и занимался спортом. Футбол, был его жизнью, а в свободное время, он занимался с Александром плаванием. Дима никогда не жаловался на свою судьбу, он был свободен и дорожил свободой, понимая, что в этом его преимущество перед братом.

Давид Сафин представлял собой высокого загорелого семнадцатилетнего юношу необыкновенно красивым лицом и странными немного даже хищными глазами зеленого, почти изумрудного цвета. Юноша был строен, даже худее, чем казался, но это только делало его еще более хрупким перед девушками. Его высокие скулы, чувственные губы, расплывающиеся в белозубой улыбке, и две замечательные ямочки приводили восторг всех покупательниц журнала «Палитры». Они, просто следили за каждым его шагом, пытались знакомиться, но Давид был не приклонен, пока, его сердце занимала место, только карьера, которую он видел, только как фотомодель или мечтал пробоваться в кино. Но, для этого, нужно еще рассказать маме, о своих планах.

Виктория гордилась своим мальчиком, она баловала его, для нее он был единственным смыслом жизни. Она сама выбирала ему галстуки, гардероб, машину, Давид во всем с ней соглашался, он любил свою мать, больше всех на свете.

Водитель «Лексуса» принялся разгружать вещи парня и уже часть сумок с книгами понес в дом. Давид разгружал оставшиеся вещи из багажника, когда подъехал «Джип», и Дмитрий с ухмылкой на лице уставился на двоюродного брата.

— Ну, всегда красив! — Дима осмотрел его костюм, из классических прямых брюк, приталенной рубашки, поверх который надет по последней моде жилет. — Как с картинки!

— Вау, вау, вау, — Дмитрий захлопал в ладоши. Он не стал открывать дверцу «Джипа» и выпрыгнул из салона. — Какое совпадение! Мы даже в один день вернулись!

Давид поднял голову и прищурился. Его зеленые глаза приобрели оттенок синего холодного моря. Он тоже усмехнулся, подражая Диме, и сейчас два мальчика уставились в упор друг на друга.

— Здравствуй, Дмитрий, — прозвучал бархатный голос Давида. — Я тоже рад тебя видеть!

Он протянул руку, но Дмитрий шутливо принялся делать реверансы и поклоны.

— Его, Величество, Графство Лондона не опоздало на семейный обед.

Давид отвернулся, поняв, что старая неприязнь брата все еще осталась, а может даже и вернулась с более жестокими насмешками. Юноша перекинул ручку от сумки через плечо, в обе руки взял по чемодану и направился к дому по мраморной дорожке.

— Ты превращаешься в настоящего английского буржуя, — Дмитрий последовал за ним. — Еще год и у тебя появиться живот, трость, дорогой костюм прошлого века и все в Лондонский музей. А, чем ты занимался за границей? Изучал политику или анатомию? Ну, нет, такая наука не для таких как ты! Ты, наверное, даже мысли о сексе не допускаешь. Что? Не слышу, ты не знаешь, значение этого слова?

Давид остановился и опустил чемоданы. Он повернулся к Диме. На его красивом лице не дрогнула не одна жилка, лишь тень голубой воды от бассейна, мягко отражалась в цвете его глаз.

— Послушай, Дим, все, что ты сейчас наговорил это глупо и смешно. Может, ты прекратишь строить из себя клоуна? Мы можем общаться с тобой, как нормальные люди?

— Оу! Простите, Ваша Светлость, — не унимался парень. — Я повинен в смерти, вы уже вынесли ваш вердикт?

— Может нам прекратить вражду и навсегда помериться. Мы братья, Дим…

— Мы, никогда не были братьями, и никогда ими не станем. И не надейся, что я буду ходить перед тобой на задних лапках как твоя мать и этот вонючий дом. Я, давно тебя раскусил, ты не такой совершенный, как тебя боготворят. Ты — пустышка!

— Не смей трогать мать! А — ты безмозглый осел! Я не позволю оскорблять тебе людей, которых я люблю, — Давид ступил к нему шаг, и они оказались очень близко.

— А, что ты мне сделаешь? — Усмехнулся Дима. Их взгляды, как враждебные стрелы, готовы были пронзить друг друга. Давид как большая хищная кошка, смотрел на Диму, в зрачках снова появились черные тонкие полоски, но парень смотрел на него угрожающе и ожесточено. Давид видел в глазах Димы ненависть и злость, которую встречал в глазах его матери. Голубые глаза наполнялись жестокостью, они искали мести, испытывали не доверие ко всем, кто их любит и оберегает.