Посмотрев в его суровые глаза, она поняла, что это не пустая угроза, это ультиматум. На мгновение она сжала руки в кулаки, но потом ярость оставила ее, уступив место странному чувству облегчения. Теперь она честно могла сказать себе, что сделала все, что могла. Что бы теперь ни случилось, ее совесть чиста.

— Хорошо, — сказала она усталым, покорным голосом. — Ты добился, чего хотел. Но я не позволю тебе разбить сердца моих родителей. У всех есть совесть, Райан. Даже у тебя. Надеюсь, что придет день, и ты поймешь, что угрызения совести — не пустая выдумка. Это и будет заслуженная кара.

Он посмотрел на нее с легкой, язвительной усмешкой.

— Не думаю. Совесть моя спокойна, а сердце наполнено предвкушением удовольствия. Уверен, что я пронесу сквозь годы нежные воспоминания об этой ночи. — Он поднял свой бокал и, словно дразня ее, провозгласил тост: — За сладость возмездия. Ты, должно быть, думала о том же, когда сделала из меня посмешище в «Кардини».

Ей нечего было ответить, поэтому она поерзала на стуле, старательно избегая смотреть на него.

Принесли еду, и она долго ковыряла вилкой свой салат, стараясь протянуть время. Он покончил со своим блюдом десять минут назад и молча, с интересом наблюдал, как она охотится за последней маринованной луковицей, оставшейся на тарелке. Внезапно он протянул руку, взял луковицу и, держа большим и указательным пальцем, поднес к ее губам. Их глаза встретились, они не отрываясь смотрели друг на друга, и наконец она разжала губы.

Он улыбнулся и небрежно заметил:

— Некоторым мужчинам не нравится целовать девушку, если от нее пахнет луком. По своему опыту могу сказать, что меня это никогда не смущало. Думаю, тебе повезло.

— Вот как? — сухо спросила она. — Возможно, мне следовало заказать чеснок.

Он ядовито усмехнулся.

— Чеснок — это защита от вампиров. Но тебе не стоит беспокоиться. Я не буду кусать тебя в шею сегодня ночью. Однако не могу дать гарантии насчет других частей тела.

Она покраснела и зашипела на него:

— Прекрати говорить такие вещи! Это… это… — она старалась подобрать подходящее слово, но он вмешался:

— Ты очень волнуешься? Да, я вижу. — Он улыбнулся. — Ну что же, просто на одну ночь вообрази, что ты Трикси Троттер. Ее бы это ни капли не смутило, правда?

И Катриона поняла, что гораздо разумнее было бы просто не раскрывать рта. А так, получалось, что она только давала ему повод лишний раз посмеяться над ней.

Они вышли в холл. Показав в сторону магазинов, он обронил:

— Посмотри и выбери все, что тебе нужно. Я принесу чемодан из машины и зарегистрирую нас.

Он удалился, оставив ее, как будто все было решено. Несколько секунд она беспомощно смотрела ему вслед, затем, напоминая себе, что обратной дороги нет, сделала глубокий вдох и отправилась по магазинам.

В первом из них она купила расческу, зубную щетку и зубную пасту, а также прочие туалетные принадлежности, которые ей могли понадобиться. Но именно в бутике она по-настоящему разошлась. В конце концов, платит он, и если он хочет, чтобы она вела себя как Трикси Троттер, она и деньги тратить будет, как Трикси Троттер.

К тому моменту, когда Райан вернулся, она уже ждала его возле горы пакетов на прилавке.

Взяв поспешно выписанный счет у взволнованной продавщицы, Катриона с невинной улыбкой отдала ему.

— Ты позаботишься об этом, правда, дорогой?

— Конечно, драгоценная моя. — Он достал чековую книжку и с юмором заметил: — Я рад, что лечение наконец подействовало. — Затем наклонился к кассе и доверительным шепотом, который было слышно за сто метров, сказал продавщице: — Она одержима покупками. Совершенно безнадежный случай. Последствия бедного детства. Ее совсем нельзя оставлять одну.

Катриона смерила его ледяным взглядом, схватила пару пакетов и зашагала к выходу. Портье сел с ними в лифт, проводил их до номера, получил от Райана щедрые чаевые и плотно закрыл за собой дверь.

Комната была обставлена хорошей мебелью, на полу лежал ковер, а из окна открывался великолепный вид на долину. Катриона обследовала ванную комнату, сверкающую чистотой. Встав на цыпочки, она провела пальцем по поверхности светильника, висевшего над раковиной. Вернувшись в комнату, она сделала то же самое с подоконниками и спинками стульев.

Когда она закончила проверку, Райан сухо сказал:

— А верхний край картины? Я тебя подниму, если хочешь.

— Ненавижу небрежную уборку, — спокойно ответила девушка. — Поскольку большую часть времени ты живешь в отелях, то, вероятно, не обращаешь на это внимания, но мне небезразлично, где спать. — Она подошла к кровати и подняла одеяло. Простыни выглядели белоснежными и хрустящими.

— Ну?.. — полюбопытствовал он. — Тебе подходит? Или ты предпочитаешь, чтобы мы сначала их испытали, а потом примешь решение?

Проигнорировав его замечание, она бросила последний взгляд вокруг и объявила:

— Я приму душ и переоденусь. Предлагаю тебе испариться примерно на полчаса. Спустись в бар или прогуляйся. — Райан не двинулся с места, и она повторила это еще раз резким тоном и прибавила: — Ну, давай! Нечего здесь стоять.

Глядя на этот решительный маленький рот и гордо вскинутую голову, Райан утвердился в своем намерении пробиться сквозь эту колючую оболочку и добраться до мягкого и очень женственного создания, скрывающегося под ней.

— Спешить некуда, — беззаботно произнес он. — Я считаю, что сейчас самое подходящее время присесть и поговорить.

Он усмехнулся про себя, увидев подозрение в ее глазах, когда она спросила:

— О чем?

— О том о сем. — Он беспечно пожал плечами. — Мы ведь можем обменяться взглядами, как цивилизованные люди, не правда ли?

— Мне уже известны твои взгляды, — колко возразила девушка. — Особенно в отношении женщин. И они явно далеки от цивилизованных.

— Послушай, — терпеливо начал он. — Не будь такой рассерженной маленькой фурией. — Он замолчал, поняв по ее реакции, что снова потянул не за ту ниточку.

— Разве удивительно, что я рассержена? — горячо заговорила Катриона. — Сначала ты… а теперь ты…

Он вполуха слушал ее тираду, в которой она сравнивала его со всеми историческими персонажами, прославившимися своим распутством, но наблюдал за ней с восхищением.

Она продолжала обвинять его во всех смертных грехах, а он улыбался.

— …ничего для тебя не значит, — задыхаясь, говорила она. — У тебя только одно в голове. Ты это знаешь, и я это знаю. Сначала ты меня шантажировал, теперь ты хочешь, чтобы я сидела и слушала твои очередные измышления, и надеешься, что я настолько глупа, что… что… — Она сделала глубокий вдох и указала на дверь дрожащим пальцем. — А сейчас, пожалуйста, выйди и позволь мне принять душ.

Он снова улыбнулся. Есть много способов укротить дикую кошку. Мисс Катрионе Макнейл следовало слегка подрезать коготки.

Он медленно снял пиджак и ослабил галстук.

— Что это ты делаешь? — спросила она, в недоумении глядя на него.

Он уже расстегивал рубашку.

— Раздеваюсь, само собой. Мы можем принять душ вместе.

Глаза у нее округлились от страха.

— Душ вместе! — Она сглотнула. — Конечно, нет! Это… это…

Она собиралась сказать «неприлично», но он опередил ее.

— Это практично. Мы можем потереть друг другу спину. — Он медленно приблизился к ней, нежно положил руки ей на плечи и заглянул в ее глаза. — Я уверен, что тебе это понравится.

Их губы были рядом. Ноги Катрионы подкосились. Голосом, который больше походил на писк, она пролепетала:

— Душ… слишком мал для нас двоих. Это и дураку понятно.

— Это будет даже интимнее, — сказал он хриплым голосом, в котором звучало предвкушение удовольствия. Теперь его пальцы медленно расстегивали ее блузку, затем он протянул руки ей за спину и ловко расстегнул лифчик. Она едва успела вдохнуть, как он впился губами в ее губы, и она почувствовала, как его теплая рука ласкает ей грудь. Тело задрожало от его нежных и возбуждающих прикосновений, и она прижалась к нему.