Катриона чуть не зарычала и вжалась в стул.

Альбом был не таким уж большим, но за то время, которое понадобилось матери, чтобы его показать, можно было прочитать полное собрание сочинений Шекспира. Каждую фотографию она изучала и обсуждала в деталях: когда она была снята, где, кто связал ей этот свитер, что за люди рядом… Хоть бы Райан Хайнд умер от скуки! — злорадно подумала она. Однако этого не случилось. Как опытный лжец и актер, он умело изображал, что поглощен разглядыванием фотографий, пока альбом не закончился и не был возвращен на свое место в ящик шкафа.

Наконец Райан поднялся, а она разглядывала его. Он явно умеет одеваться по ситуации, подумала она. В горах Шотландии был бы неуместен шикарный деловой костюм, и сейчас на нем поверх белой рубашки был надет темно-синий твидовый пиджак. Хотя, какое право он имел носить галстук из шотландки с цветами Стюартов, она не знала. Клан Стюартов отрекся бы от такого подлеца, как он.

— Вы ведь еще не уходите? — запротестовала ее мать и повернулась к мужу. — Отец, где же твое гостеприимство? Ты до сих пор даже не предложил мистеру Хайнду стаканчик виски.

Катриона снова зарычала. Если ее отец достанет бутылку, это может затянуться надолго! Вскочив, она выразительно посмотрела на мать и запротестовала:

— Я уверена, что у мистера Хайнда много дел. А я обещала проводить его до гостиницы и поговорить о том, какие места он хочет посмотреть. Надо сделать это, пока не стемнеет.

Райан улыбнулся:

— Катриона совершенно права. Вы были слишком добры, я уверен, что мы еще увидимся до моего возвращения в Лондон.

Когда все прощальные слова были сказаны и они оказались на улице, Катриона дождалась, пока их не будет видно из дома, затем остановилась и в ярости набросилась на него:

— Так что, мистер Хайнд, какого черта вы тут делаете?!

Он хмуро улыбнулся и изобразил удивление.

— Неужели ты всех гостей встречаешь так холодно? А я-то уж подумал, что ты будешь безумно рада увидеть меня снова.

— Не шути со мной, подонок, — прошипела девушка. — Ты можешь одурачить моих родителей, но я-то знаю тебе цену.

В его глазах сверкнула ярость, но он сухо заметил:

— Ты изменилась. Стала еще красивее, я бы сказал, но в твоем разговоре появилась резкость, которой не было раньше. И я предлагаю тебе говорить тише, если ты не хочешь, чтобы наш дружеский разговор услышала вся деревня.

Катриона сердито посмотрела на него и прошипела:

— Ты — жалкое создание. Даже и думать не смей, что я боюсь таких, как ты.

Он презрительно поднял бровь.

— Нет? Тогда почему ты уехала из Лондона?

— А это не твое дело. — Она ткнула указательным пальцем ему в грудь. — Я тебя предупреждаю. Держись подальше от моих родителей. Они порядочные и честные люди. Я понимаю, ты не знаешь, что значат слова «честность» и «порядочность», но тем не менее не смей возвращаться сюда.

Прежде чем она успела увернуться, Райан схватил ее запястье, и она оказалась в кольце его рук. В ярости подняв голову и глядя на него, она, задыхаясь, прошипела:

— Отпусти меня, невежа! — И попыталась лягнуть его ногой, но не смогла поднять ее достаточно высоко.

— Ну, просто дикая кошка! — с насмешкой заметил Райан. — Наверное, в местной воде что-то такое содержится. Ты была гораздо дружелюбнее, когда мы впервые встретились в Лондоне. Насколько я помню, мне не пришлось слишком настаивать, чтобы затащить тебя в постель. Казалось, ты сама к этому стремилась.

Она безуспешно пыталась освободиться и, переполненная отчаянием и яростью, забрасывала его обвинениями.

— Тогда я не знала, какой ты негодяй. А сейчас, если ты немедленно меня не отпустишь, я…

Не дав ей возможности закончить, он рывком поднял ее, прижал к себе и впился губами в ее губы. Онемев от шока и его наглости, Катриона терпела это унижение, пока он не отпустил ее.

— По крайней мере, губы все такие же сладкие и нежные, — с мрачным юмором отметил он. — Изнываю от нетерпения выяснить, как там все остальное твое сладкое и восхитительное маленькое тело.

Она едва верила своим ушам и раздраженно проговорила сквозь зубы:

— Придется тебе подождать, пока рак на горе свистнет.

Райан позволил ей освободиться из его объятий и ровным голосом произнес:

— Ну, я не думаю, что это так затянется, Катриона. У меня такое чувство, что ты будешь готова к сотрудничеству в этом вопросе, хочешь ты этого или нет. — Он усмехнулся. — Кто знает? Может быть, тебе даже понравится, как и в прошлый раз.

Это невероятно! Он говорил настолько уверенно, что она неожиданно подумала…

— Помечтай, — съязвила Катриона и стряхнула с одежды воображаемую грязь, потом прищурила глаза и спокойно добавила: — Ты, должно быть, сумасшедший. Ты понимаешь, что испытываешь судьбу, появившись здесь? Отсюда до Обана у меня по крайней мере дюжина двоюродных братьев и дядей. Если они узнают, как ты со мной поступил, то могут сделать из тебя наживку для омара.

Он пренебрежительно пожал плечами, отмахнувшись от угрозы.

— Сомневаюсь. Если бы я взял тебя против твоей воли, это было бы другое дело, но, как я уже говорил, никакой борьбы не было, ты настойчиво стремилась воспользоваться своим бесспорным очарованием.

Она сердито откинула с лица волосы и пошла в сторону гавани.

— Ты обманул меня, — пробормотала она. — Ты намеренно меня увлекал и заставил поверить, что… что… — сказала она, запинаясь, а потом прошипела: — Ты понимаешь, о чем я говорю. Не пытайся это отрицать.

— Я пока еще ничего не отрицал, — раздраженно ответил Райан. — И не угрожай мне снова. У тебя и так крупные неприятности. Пострадавшая сторона здесь я, а не ты. Просто запомни это на будущее.

— Ты — пострадавшая сторона?! — вскричала Катриона.

— Ты хочешь, чтобы весь городок услышал нашу беседу? Давай пойдем ко мне в гостиницу и повесим на двери табличку «Не беспокоить».

— У тебя примерно столько же шансов снова затащить меня к себе в гостиницу, сколько дождаться, пока у тебя вырастут крылья, — с чувством ответила девушка. — Мы можем продолжить наш разговор у входа в гавань. Там нас никто не потревожит.

С мрачным лицом она повела его мимо пустого рыбного рынка, вдоль набережной на гранитную дамбу. Вечернее солнце окрасило необычно спокойное море в цвет расплавленного золота, пара чаек описывала ленивые круги у них над головой. В детстве это было одно из самых любимых мест Катрионы. В долгие летние дни она сидела здесь босая, забросив в воду леску с прикрепленной к ней раковиной и крючком. Она ни разу не поймала ничего, но ей нравилось просто сидеть и предаваться своим фантазиям. И вот она здесь со своим врагом.

Когда они достигли конца дамбы, девушка остановилась, уперла руки в бока и резко начала:

— Здесь нам никто не помешает, мистер Хайнд, так что давайте поставим точки над «i». Насколько я понимаю, мы квиты. Хотя мне кажется, что вы еще легко отделались. Единственное, о чем я вас прошу сейчас, это оставить меня в покое. Садитесь в свою машину и убирайтесь прочь из моей жизни навсегда.

Поставив ногу на швартовую тумбу, Райан задумчиво разглядывал Катриону.

— Я не собираюсь оставлять тебя в покое, Катриона. Ты должна загладить свою вину, и я не уеду из Киндароха, пока это не случится.

Она надменно покачала головой.

— В таком случае приготовьтесь к тому, что вам придется остаться здесь навсегда.

Он усмехнулся, блеснув белоснежными зубами.

— Возможно, мне все равно придется это сделать. Поскольку ты успешно подорвала мою репутацию в Лондоне, мне приходится искать другие места, где я смогу заниматься бизнесом. У этого сонного маленького городка хорошие перспективы для развития, и я с удовольствием стал бы твоим соседом.

Катриона была ошеломлена. Он шутит. Конечно, шутит. Мысль о том, что он поселится здесь и станет постоянной опасностью, была непереносимой.

— Мы могли бы стать друзьями, — с мрачным сарказмом предложил он. — Подумай об этом. Мы могли бы устраивать приемы в гостиничном баре. Ты бы развлекала публику, исполняя роль Трикси Троттер. Уверен, ничего подобного здесь не видели. Знаешь, ты была очень хороша. Ты превосходно сыграла свою роль, и все были совершенно одурачены.